Он редко спал более трех часов в сутки. Нелегко выспаться, имея тридцать одного клиента, каждый из которых живет в ожидании исполнения приговора. Плюс семнадцать человек, судебные процессы которых еще впереди. Плюс восемь себялюбивых адвокатов, его подчиненных, за которыми нужен глаз да глаз. В тридцать лет Норман выглядел на все сорок пять. Он состарился, стал нервным и неуживчивым. При нормальном раскладе он в настоящее время был бы слишком занят, чтобы мчаться на собрание каких-то черных священников в Клэнтон - где-то в Миссисипи. Но уж больно необычным стало это дело. Дело Хейли-мстителя. Отца, движимого страстью восстановить справедливость. На сегодняшний день этот случай являлся самым громким уголовным делом в стране. Тем более что все произошло в Миссисипи, где в течение многих лет белые убивали черных по любому поводу, а то и вовсе без него, и это никого не волновало, где белые насиловали черных, и это считалось спортом, где черных вешали за то, что они пытались оказать сопротивление. И вот вдруг чернокожий убивает двух белых парней, которые изнасиловали его дочь, и ему грозит смерть в газовой камере за то, что тридцать лет назад прошло бы вовсе незамеченным, окажись на его месте белый человек. Вот каким было это дело - его дело, и он горел желанием заняться им немедленно.
В понедельник преподобный Эйджи представил Нормана Рейнфилда церковному совету. Заседание началось с того, что Олли подробно и длинно поведал собравшимся о деятельности вновь созданного фонда на территории округа Форд. Рейнфилд говорил намного короче. Он и его люди пока не в состоянии представлять интересы мистера Хейли, поскольку мистер Хейли еще не нанял их, поэтому необходима их скорейшая встреча. Желательно сегодня. В крайнем случае завтра утром, ведь у него уже взят билет на самолет, вылетающий после обеда из Мемфиса. Дело в том, что требуется его присутствие на судебном процессе в Джорджии. Преподобный Эйджи обещал Норману устроить встречу с Хейли в самое короткое время. Это вполне возможно, поскольку Эйджи и местный шериф - друзья. Отлично, заметил Норман, действуйте же.
- Сколько вы собрали денег? - спросил он присутствующих.
- Ваши люди передали нам пятнадцать тысяч, - ответил святой отец.
- Это мне известно. А вы сами, здесь?
- Шесть тысяч, - с гордостью сказал Эйджи.
- Шесть тысяч! И это все? Я считал, что вы более организованны. Где же ваша местная поддержка, о которой вы успели поднять такой большой шум? Шесть тысяч! Сколько еще вы сможете собрать? В нашем распоряжении всего три недели.
Члены совета хранили молчание. Похоже, у этого еврея крепкие нервы. Единственный белый во всей команде, и настроен он весьма решительно.
- А сколько еще понадобится? - робко спросил Эйджи.
- Это зависит, досточтимый, от того, насколько хорошая защита вам нужна для мистера Хейли. В моей команде восемь адвокатов. Пятеро в настоящий момент заняты. Сейчас мы работаем по тридцати одному делу об убийстве, процессы находятся в различных стадиях. В течение ближайших пяти месяцев нам предстоят еще семнадцать судебных разбирательств в десяти штатах. Еженедельно мы получаем не менее десятка запросов от потенциальных клиентов, и каждым восьми из десяти мы вынуждены отказывать из-за отсутствия специалистов или недостатка денег. Для мистера Хейли пятнадцать тысяч были предоставлены нашей штаб-квартирой и представителями двух местных отделений ассоциации. А теперь вы мне заявляете, что здесь вам удалось собрать всего шесть тысяч. В общей сложности это дает нам сумму в двадцать одну тысячу. За такие деньги вы получите лучшую защиту, какую мы только сможем вам предоставить. Два адвоката и психиатр, но ничего сверх этого. Двадцать одна тысяча означает очень хорошую защиту, но это не совсем то, о чем я думал.
- О чем же именно вы думали?
- О первоклассной защите. Три или четыре адвоката. Целый взвод психиатров. Полдюжины следователей. Психоаналитик - понаблюдать за членами жюри, прощупать хотя бы нескольких. Это вам не какой-нибудь заурядный процесс. Я намерен выиграть его. И ехал я сюда с уверенностью, что того же хотите и вы.
- Сколько? - спросил его Эйджи.
- Минимум пятьдесят тысяч. Лучше сто.
- Послушайте, мистер Рейнфилд, вы находитесь в Миссисипи. У нас тут люди небогаты. Они и так уже были достаточно щедрыми, но сейчас и речи идти не может о том, чтобы собрать еще тридцать тысяч.
Норман поправил очки в металлической оправе, почесал свою седеющую бородку.
- Какая сумма вам по плечу?
- Может, еще тысяч пять.
- Не так-то это много.
- Для вас, но не для жителей округа Форд.
Глядя в пол, Рейнфилд продолжал чесать бороду.
- Сколько вы получили от мемфисского отделения?
- Пять тысяч, - ответил священник из Мемфиса.
- Из Атланты?
- Пять тысяч.
- А от своего штата?
- Какого своего?
- От Миссисипи.
- Ничего.
- Ничего?
- Ничего.
- Почему же?
- Спросите у него. - Эйджи указал на преподобного Генри Хиллмана, председателя отделения ассоциации.
- Э-э... мы заняты сейчас сбором средств, - слабым голосом проговорил Хиллман. - Но...
- И сколько же вы уже собрали? - задал ему вопрос Эйджи.
- Н-ну, мы э-э... собрали...
- Ничего вы не собрали, так ведь? Вы ни гроша не собрали, правда, Хиллман? - громко спросил Эйджи.
- Ну же, Хиллман, скажите нам сколько, - как эхо прозвучали слова преподобного Рузвельта, вице-председателя совета.
Казалось, Хиллман потерял всякую способность слышать и говорить. Он спокойно, без всякого движения сидел в первом ряду кресел в каком-то полусонном состоянии. И вдруг он, почувствовав себя объектом всеобщего внимания, пробудился от своей спячки:
- Наше отделение соберет требуемую сумму.
- Ну еще бы, Хиллман. Вы вечно требуете с нас денег на то-то и то-то, на один процесс, на другой. Но мы никогда не видели ваших денежек. Вы постоянно жалуетесь на свое тяжелое положение, мы то и дело шлем вам наши средства. Но когда помощь бывает нужна нам, штат шлет сюда только каких-то говорунов, от которых никакого толку.
- Это неправда.
- Не начинайте лгать, Хиллман! Рейнфилд смутился, почувствовав, что попал в больное место.
- Джентльмены, джентльмены, давайте продолжать, - дипломатично воззвал он.
- Вот именно, - поддержал его Хиллман.
- Когда мы сможем встретиться с мистером Хейли? - вновь задал вопрос Норман.
- Я договорюсь на завтрашнее утро, - ответил ему Эйджи.
- Где будет встреча?
- Я бы предложил кабинет шерифа Уоллса в здании тюрьмы. Он наш - вы знаете это - единственный черный шериф в Миссисипи.
- Да, слышал.
- Думаю, он разрешит нам.
- Хорошо. Что за адвокат у мистера Хейли?
- Местный житель. Джейк Брайгенс.
- Проследите за тем, чтобы его пригласили тоже. Мы попросим его помочь нам в этом деле. И ему будет не так обидно.
Пронзительный, выворачивающий наизнанку душу голос Этель разорвал царившую в офисе послеобеденную тишину. Джейк подпрыгнул в кресле.
- Мистер Брайгенс, по второму номеру звонит шериф Уоллс! - прокричала она по интеркому.
- Хорошо.
- Я вам еще сегодня понадоблюсь?
- Нет. До завтра.
Джейк нажал на кнопку с цифрой "2".
- Привет, Оззи. Что там у тебя?
- Слушай, Джейк, в город приехала целая бригада шишек из Ассоциации борцов за гражданские права.
- Еще какие-нибудь новости есть?
- Нет, в самом деле. Утром они хотят встретиться с Карлом Ли.
- Ну-ну!
- Заправляет ими некто Рейнфилд.
- Слышал о таком. Он руководит группой, специализирующейся на делах, связанных с предумышленными убийствами. Норман Рейнфилд.
- Да, ты не ошибся.
- Я ждал этого.
- Ну так он здесь. Он хочет говорить с Карлом Ли.
- А ты-то каким образом встрял во все это?
- Мне позвонил отец Эйджи. Само собой, попросил об одолжении. Ну, и сказал, чтобы я позвонил тебе, пригласил поучаствовать.
- Нет. Категорически. Секунду-другую Оззи молчал.
- Джейк, они очень хотят, чтобы ты присутствовал.
- То есть они упрашивают меня?
- Да. Эйджи сказал, что на этом настаивает Рейнфилд. Ты ему здесь необходим.
- Где это "здесь"?
- В моем кабинете. В девять утра.
Джейк глубоко вздохнул и медленно проговорил:
- Хорошо, приду. Где сейчас Карл Ли?
- В своей камере.
- Пусть его приведут в твой кабинет. Я буду через пять минут.
- Для чего?
- Помолимся вместе.
На выставленных в ряд складных стульях сидели Рейнфилд, преподобные Эйджи, Рузвельт и Хиллман. Напротив лицом к лицу с ними расположились Карл Ли, шериф и Джейк, куривший сигару и стряхивавший пепел на пол в явной попытке испакостить небольшой кабинет Оззи. Он делал мощный выдох и беззаботно следил за тем, как пепел разлетался под струёй воздуха по полу. Изо всех сил Джейк старался, чтобы лицо его не выражало ничего, кроме глубокого презрения к Рейнфилду и сидящим рядом с ним святым отцам. Норману не требовалось брать уроков по части высокомерия, его небрежный взгляд, обращенный на маленького адвокатишку из захолустного городка, должен был дать понять этому ничтожеству, с кем он имеет дело. Рейнфилд таким надменным и родился, Джейку же приходилось делать определенные усилия.
