Он ответил, что постарается, и ушел.
Некоторое время я сидел неподвижно и тупо созерцал царивший на моем столе беспорядок. Снова Борг! И опять у меня появилось такое чувство, словно кто-то заглядывает через плечо в мои карты.
Из задумчивости меня вывел звонок телефона. Весь следующий час я работал без передышки.
Вернулась Джин. Я спросил ее, хорошо ли она пообедала. Она кивнула, но ничего не добавила. Когда она принялась стучать на машинке, я вспомнил про Фреду Хейвс. Ей нужны полторы тысячи долларов. Очевидно, она готова отдать мне пленку. Я выписал чек, заглянул к Джин и сообщил, что пойду в банк.
Кассир отсчитал мне пятнадцать стодолларовых банкнот. Из своего кабинета вышел Эрни и широко улыбнулся мне.
— Что вы намерены делать с этими деньгами, Стив? — спросил он, когда мы поздоровались. — Не хочешь вложить их в акции? Курс сейчас самый подходящий.
— Пожалуй, я зайду к тебе попозже. Выпиши мне на листок, что ты мог бы предложить, Эрни.
— Мне очень жаль, что у вас с Линдой так получилось.
— Спасибо, ну пока. — Я вернулся в редакцию.
Я, не переставая, работал до шести часов, потом стало немножко спокойнее. Я вспомнил о своем обещании позвонить Голдстейну и попросил соединить меня с лейтенантом, но мне сказали, что его нет на месте. Тогда я оставил для него адрес жены: 1113, Вестсайд, Даллас. Мне обещали обязательно передать ему. Пока Голдстейн раскачается, Линда и Люсиль уже будут в Мексике, думал я. По крайней мере одна забота свалится с моих плеч.
Я решил заканчивать. Из соседней комнаты доносился стук пишущей машинки Джин. Я убрал на столе и вышел к ней. Она перестала печатать и подняла на меня глаза.
— Когда вы хотите переезжать, Стив?
— Вероятно, сегодня вечером. Еще не видел контракт. Кому, собственно, принадлежит этот дом?
— Компании «Вестерн».
— Что это такое?
— Строительная компания.
— Макс утверждает, что дом принадлежит Боргу.
— Да, он прав. Борг занимается на стороне недвижимостью. Мистеру Чендлеру это скорее всего не очень понравилось бы, вот Борг и скрывает свои дела. Иногда я помогаю ему со сдачей квартир. Я случайно узнала, что одна сдается, и потому смогла сразу же предложить ее вам.
Мы смотрели друг на друга. В ее спокойных глазах я не прочел ничего.
— Вы еще долго здесь будете? — спросил я.
— Примерно полчаса.
— Fly а я иду домой. Мне еще нужно уладить кое-какие дела.
— Доброй ночи, Стив.
— Доброй ночи.
Я приехал домой, принял душ и переоделся. Потом обошел дом. Я уже не имел с ним ничего общего, он больше не нуждался во мне. Послезавтра здесь поселятся родители Гарри Митчелла.
Я потратил час на уборку и укладывание вещей. Днем Сисси вполне прилично убрала и освободила холодильник. Я сложил оставшуюся одежду в чемодан и бросил его в машину.
Вспомнив, что Фреда, по ее словам, оставила наш «остин» на Двадцать второй улице, я вызвал такси и поехал туда. Машина оказалась на месте. Я отогнал ее в открытый круглосуточно магазин по торговле подержанными машинами. После недолгого торга владелец магазина заплатил мне за машину лишь четверть ее действительной цены.
Было десять минут девятого. Следующие полчаса я провел в закусочной, где съел бифштекс и запил его двойной порцией шотландского виски со льдом. Потом вспомнил… я каждую минуту вспоминал о чем-нибудь важном… что в девять часов должен встретиться с сержантом Бреннером в баре «Полумесяц». Я нашел в справочнике номер его телефона и позвонил туда.
Когда трубку подняли, я спросил;
— Это Джейк?
— Да.
— Передайте Бреннеру, что не раньше десяти.
— Ладно. — Он положил трубку.
Я допил виски. У меня еще оставалось порядочно времени в запасе, и я решил дойти до Двадцатой улицы пешком. К «Энексу» я добрался без нескольких минут девять.
«Энекс» оказался сверкающим модерновым баром. Он был полупуст. Лишь возле стойки со скучающим видом сидели четыре молодых, хорошо одетых парочки. Я внимательно огляделся, но Фреды нигде не было.
Бармен осклабился в мою сторону. Я попросил шотландского со льдом. Когда он подал мне стакан, я отнес его к одному из боксов и устроился там.
В четверть десятого, когда я уже начинал беспокоиться, наконец появилась Фреда. Она была одета в оранжево-красное платье и легкий светлый плащ, через плечо у нее висела сумка. Увидев меня, она нетвердым шагом направилась к моему боксу и села напротив. Она была слегка пьяной.
— Я бы выпила немного джина, — заявила она.
Подошел бармен, принял заказ и через минуту вернулся и поставил перед ней стакан.
Мы ждали, пока он отойдет, потом Фреда повернулась ко мне.
— Я отсюда сматываюсь. — Она шумно выдохнула, окутав меня парами джина. — Господи, ну и денек! Бегаю с самого утра. — Она наклонилась ближе и посмотрела мне в глаза. — За всей этой беготней у меня нашлось время подумать кое о чем. Я не гожусь для шантажа. Джесс вот допрыгался. А какой человеку толк от миллиона, если он попадет в тюрьму или получит пулю, как Джесс? Давайте деньги и берите свою пленку. Она у меня тут, со мной.
— Вы могли бы мне подсунуть другую пленку, верно?
Она отпила джина, кивнула, а потом указала на меня нетвердой рукой.
— Честное слово, это настоящая.
— Хорошо. Порядок.
— Тогда деньги на бочку.
Я огляделся. На нас никто не смотрел. Я достал из бумажника пятнадцать стодолларовых банкнот и протянул их ей через стол. Она схватила деньги и быстро сунула их в сумочку. Потом открыла свою сумку и подала мне коробку с пленкой.
— Вот она, а я сматываюсь. Поберегитесь, приятель. Эта пленка приносит беду, и я рада, что от нее избавилась.
— Куда вы уезжаете?
— Как можно дальше. — Она опрокинула в горло остатки джина, передернулась и выскользнула из бокса. — Если эта пленка поможет вам накрыть того мерзавца, что прихлопнул Джесса, то мне этого вполне достаточно для счастья.
Она коротко кивнула мне и ушла.
Я видел ее в последний раз.
К бару «Полумесяц» я добрался без чего-то десять. Сразу после ухода Фреды я взял такси и поехал в банк с круглосуточным допуском и личными сейфами. Пленка, которую дала мне Фреда, стала причиной смерти Горди, и я не хотел зря рисковать. Только надежно заперев пленку в сейф, я вздохнул свободно. На следующий день я собирался одолжить проектор и просмотреть ее.
Я нашел Бреннера в комнатушке наверху. Потягивая пиво, он хмуро смотрел на меня, когда я закрывал за собой дверь.
— Завтра я дежурю с утра, и я хочу немного поспать, — сказал он. — Что случилось?
Я присел к столу напротив него. Мне было необходимо кому-то довериться, так не лучше ли довериться полицейскому, который не опасен мне.
Я рассказал ему о Фреде, о том, рак нашел пленку в письменном столе Горди, как неизвестный оглушил меня и Забрал пленку, как Фреда сказала мне о существовании еще одной пленки и что теперь она у меня, запертая в сейфе банка.
Он потягивал пиво, рассеянно смотрел в стол и слушал. Когда я говорил, у него на лбу блестели бусинки пота.
— Думаете, она у Кридена? — спросил он.
— Надеюсь… если он завладел ею, то наверняка уничтожит.
Он взвешивал мои слова, вытирая вспотевший лоб краем ладони. — Пока эта пленка у кого-то чужого, мы оба рискуем.
— Я понимаю.
Мы посмотрели друг на друга.
— А как с той второй пленкой? Когда вы будете ее смотреть?
— Завтра одолжу проектор.
— Я тоже хочу взглянуть.
— Все хотят. — Я посмотрел на запачканную белую стену напротив. — Я мог бы во время обеденного перерыва принести проектор и пленку сюда.
Он покачал головой.
— Я дежурю до четырех.
— Тогда, может быть, придете ко мне вечером на новую квартиру.
Он опять покачал головой.
— Я вам скажу одну вещь, Мэнсон. Голдстейн нацеливался на вас, берегитесь его. Он мог приказать следить за вами. Если только он увидит нас вместе, мне тогда крышка.
— Тогда что вы предлагаете?
Он с минуту подумал:
— Завтра я выясню, следят ли за вами. Дайте мне свой номер телефона, и, если окажется, что слежки нет, я вам позвоню примерно в полночь. Скажу только «порядок» и дам отбой. Если следят, я не буду звонить. Если все будет спокойно, можно встретиться здесь вечером. Вы принесете пленку и проектор. Подходит?
— Согласен.
Он закурил еще одну сигарету и, после нескольких минут угрюмого раздумья, сказал:
— Давайте-ка еще раз все разберем. Сначала подозреваемые: вы, я, Криден, Латимер. Того мерзавца застрелили из вашего пистолета, так что вы на первом месте. Я стараюсь рассуждать так же, как, наверняка, рассуждает Голдстейн. Конечно, если та шлюха не соврала, что на первый план выступает Криден, потому что он самый богатый… правильно?
