- Что-то Гепалов совсем не интересуется моей подготовкой.
- До выборов в Америке еще много времени, - ответил Черкасов и с аппетитом стал есть заливную рыбу.
- Этот год должен быть спокойным, - предположила Альвина. - Пока американцы президента не изберут. А вот следующий...
- И я думаю, что что-то произойдет, - согласился Черкасов. - Не может семнадцатый год оказаться заурядным и обыденным. Надеюсь, изменения будут в лучшую сторону!
Альвина усомнилась:
- Или в худшую... Сто лет назад семнадцатый год оказался неоднозначным, переломным, крайне тяжелым и для России, и для нашего народа. Старая империя рухнула, но появился великий Советский Союз, который достиг еще большего могущества, чем царская Россия. Правда, не удержались коммунисты у власти...
Андрей проглотил очередной кусочек и решил показать свое понимание истории:
- Если бы не было революции, то мы бы выиграли первую мировую войну. Получили бы себе и Босфор, и Дарданеллы, и Царьград, и Галицию. В общем и целом, Сталин не превысил границ царской империи, а лишь приобрел ненадежных союзников, которые высасывали из России все соки. Так что семнадцатый год не пошел на пользу нашей стране.
Альвина высказала не вполне очевидную мысль:
- При царе значительная часть промышленности России принадлежала иностранному капиталу, а в ходе первой мировой войны царская империя превратилась в тотального должника. Так что, скорее всего, нам бы не дали получить обещанные территории из-за долгов.
Андрею не хотелось спорить о политике, но он неуверенно сказал:
- Дали бы, никуда не делись.
Девушка тоже не была настроена продолжать дискуссию, она
взяла Андрея за руку и увлекла за собой в спальню. Альвина привыкла играть активную мужскую роль во всем. И предводительствовать даже на любовном фронте.
В спальне она приказала Андрею:
- Разденься... Нам некого стесняться, - и сама сбросила с себя платье, оказавшись в гордой наготе.
Идеальный, ровный загар тела, словно девушка все время ходила нагой. Это делало ее еще более сексуальной, хотя и вызывало удивление. А кожа... Чистая, золотисто-оливковая, лощенная. На такое тело можно любоваться часами.
Андрея смутило то, что на фоне девушки он не выглядит Аполлоном, хотя и тренируется в спортзале, жиром не зарос.
А Альвина улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке. И Черкасов накрыл ее губы своими. Очень нежно, как только мог. Девушка оплела руками шею любовника и прижалась к нему. Их сердца стучали в унисон, им не хватало воздуха.
Так они стояли несколько минут. Затем Андрей отстранился, отдышался и сказал:
- Милая, у меня есть жена, но я люблю тебя. Сможешь ли ты полюбить меня, покажет время. А сейчас давай остановимся на том, что ты - моя, а я - твой. И больше нам ничего не надо!
Альвина кивнула, а он аккуратно опустил девушку на кровать и вдруг проявил инициативу сам, набросился на нее, словно изголодавшийся хищник, тараня ее рот поцелуями, сжимая обнаженную грудь. Он вонзился в нее без предупреждения. И стал двигаться как безумный, врываясь в нее снова и снова, слыша ее стоны, ощущая судорожно подхваченные ей движения и ее руки на своей спине, обвившие его торс.
Он стремился выбросить из себя накопленное семя и это ему удалось. И Альвина оказалась в восторге, и Черкасов ощущал себя настоящим мужчиной.
Они откинулись на подушки, чтобы отдохнуть. Но вновь перед глазами Черкасова возник образ Аленки, ему стало немного стыдно. Опять он ей изменил...
Впрочем, по большому счету, он для этого и приехал к Альвине.
- Что ты так тяжело вздыхаешь, милый? - спросила девушка.
Черкасов не ответил на вопрос.
- Какое счастье любить тебя! - сказал он. - Неужели это все в действительности? У меня не хватает слов, мне тяжело дышать. Я люблю тебя!
- И я люблю тебя! Ты завоюешь для меня весь мир, и я буду с тобой!
- Ты сводишь меня с ума! Твое тело, твои волосы, твои глаза...
Ты отдала мне всю себя, я так тебе благодарен!
Девушка не ответила. Она почему-то прислушалась и спросила:
- Слышишь, за окном гром гремит?
Да, раскаты были приличные, но Андрей не обратил на них внимание.
Альвина приподнялась с кровати и нараспев произнесла известные строчки:
- Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром,
Как бы резвяся и играя
Грохочет в небе голубом...
- Тютчев, - обрадовался Андрей. - Действительно, первая весенняя гроза за окном, совсем скоро май. А я в школе стихи учить не любил и
многих классиков не читал: некогда было. Интересовался больше физикой, химии, биологией. А вот жена моя наизусть читает Евгения Онегина...
Альвина слегка нахмурилась:
- Когда вижу падающую с неба дождинку, мне кажется - это небо плачет от того, что мы не сможем быть вместе.
