Он продержит ее в своем доме дня три, может, неделю. А хотелось бы оставить на года. Но, но, но…
Вика ушла в свою комнату. Пусть поспит, ей сейчас это необходимо. Но ему самому не до сна. Скоро должен подъехать Бабанин. Пора поставить точку в деле Таразевича. Он разберется с ним его же методами.
Женя был уверен, что это по его заказу устранили Огурцова. Идиот. Он думал, что Иннокентий Анатольевич выступает главным организатором борьбы за «Нефть-запсиб».
А потом Женя разберется и с Гончаром, лидером крупной мафиозной структуры. Он «кроет» Таразевича, — наверняка это его люди убили Огурцова. Хотя Гончар не мог знать, кто кроет «Изумруд-Банкь». Для непосвященных «Изумруд-Банкъ» крыла «бригада» челябинской братвы, еще с начала девяностых укрепившаяся в столице. Но это была ширма. За ней стоял сам Женя. А иначе просто и быть не могло.
Гончар вроде как в законники метит. Что ж, надо будет ему составить «ходатайство»…
Если этой ночью он выкроит для сна пару часов, то это будет хорошо. А потратить на это дело утро он позволить не мог. Завтра должны были объявить об обвале на биржевых рынках страны. Мальчик для битья Кириенко выполнил свое предназначение. Правительство отказывалось платить по своим обязательствам…
Но к кризису Женя был готов. Все, какие только можно, средства у него были законсервированы в твердой валюте. От государственных облигаций, которые в прежние времена принесли ему немалый доход, он избавился. Мало того, он готов был по-крупному сыграть на курсе доллара. А он знал, что сначала бакс резко поднимется, а потом так же резко опустится. И снова поднимется. Знающие люди уже заранее все просчитали. Знающие люди, «страшно далекие от народа», готовы были удвоить свои банковские капиталы. А потом объявить о своем банкротстве. Денег у них и в самом деле не будет. Они всплывут потом, на счетах заграничных банков. А народ, как всегда, останется в дураках…
* * *
Егор Николаевич встретился с Гончаром в сауне, где, кроме них, никого не было. Распаренные докрасна, они сидели, закутавшись в простыни, и пили прохладное пиво.
— Пустили в расход твоего Огурцова, — сообщил Гончар, глядя куда-то в сторону.
— Туда ему и дорога, — наконец-то Егор Николаевич узнал то, ради чего он здесь.
— Двух пацанов моих вальнули.
— Мои сожаления…
— Нечисто сработали. Свидетель есть.
— Ты хочешь сказать, был…
— Был и есть. Медсестра одна, мать ее так, видела, как Кныш Огурцова мочканул. И она исчезла. Но я ее нашел. Да только трогать не стал. Труху, который с Кнышом был, замочил. Это уже третий пацан… А знаешь, кто девку спрятал?
— Нет…
— Скрипач, вор в законе… Я не сразу врубил, почему. И только потом вкурил. «Изумруд-Банкъ» челябинская братва кроет. Я узнавал. Не очень крутая, скажу тебе, команда. Много акул и покруче. Но сожрать ее никто не может. А все потому, что челябинские — это туфта. Но за ними — Скрипач, вор в законе. Это я сегодня только узнал. «Изумруд-Банкъ» — это его собственность. Он им через подставных лиц владеет, но это сути не меняет. Это Скрипач, а не Огурцов к нефтяному комплексу рвется…
— Тогда надо убрать Скрипача…
Егору Николаевичу казалось, что ему все по плечу. У него сильный покровитель. Сам Гончар…
— Ты чо, стебанулся?.. Да ты хоть врубаешь, кто такой Скрипач?..
— Вор в законе. Ты сам сказал…
— Он не просто законник, он из их элиты. Воры его круто уважают. И бабок у него не меньше, чем у тебя. И связи в верхах крепкие… Задавит он тебя. Как пить дать задавит. И меня вместе с тобой…
Гончар не шутил. Судя по его кислой физиономии, он боялся Скрипача.
— Что же нам делать?
Егору Николаевичу стало не по себе.
— Откажись от претензий на «Нефтьзапсиб»…
— Допустим, я это сделаю… Думаешь, Скрипач после этого оставит меня в покое?
— Вряд ли… Он играл с тобой, можно сказать, по-честному. Не давил на тебя силой. Хотел шантажом из игры вывести. Но ты силу на него натравил. Теперь у него есть законное право на ответный шаг. И будь уверен, он этот шаг сделает…
— Это значит…
— Это значит, что тебе писец…
— Но у меня охрана…
— Чешуя. Если Скрипач возьмется за тебя серьезно, тебе кранты…
— Это мы еще посмотрим! — В голосе Егора Николаевича зазвучал вызов.
— Ну, ну, — Гончар посмотрел на него как на полного идиота…
* * *
Две ночи и два дня Дима следил за особняком, в котором похитители спрятали Вику. Он узнавал, как охраняется двор, определял подходы к дому. Примерно определил численность охраны внутри. А сегодня он решился в одиночку пробраться к Вике и освободить ее. Один, без оружия, без надежного прикрытия… Быть может, он был обречен на неудачу. Но только ничто не могло его остановить. Он верил в успех, несмотря ни на что…
Ночью во двор выпускали собак бойцовской породы. Вмиг в клочья разорвут. Поэтому самое лучшее время для проникновения в дом — вечер. Когда и двор пустынный, и псов нет.
Через забор удалось перемахнуть без приключений. И дальше ему везло. Незаметно он сумел пересечь двор. Опять удача. На первом этаже было открыто окно. Как будто специально для него. Он подпрыгнул на месте, руками ухватился за подоконник, подтянулся и влез в какую-то комнату. Там никого не было — путешествие продолжалось. Он открыл дверь из комнаты и вышел в пустынный коридор. Ни охраны, ни прислуги — никого. А он-то думал, что на каждом шагу ему придется иметь дело с вооруженными людьми. Что ж, тем лучше.
Крадущимся шагом он подобрался к столовой. За богато сервированным столом, по разные стороны, сидели какой-то мужчина и Вика. Они о чем-то мирно беседовали. Между похитителем и похищенной такой идиллии быть не может. Неужели…
Чувствуя, как к горлу подступает ревность, Дима сделал шаг вперед. Но в столовую войти не смог. Сзади ему под ребро ткнулось что-то твердое.
— Стой и не дергайся, — услышал он позади себя чей-то тихий насмешливый голос.
И гадать не нужно: под ребро ему сунули ствол пистолета…
* * *
В стране поднялся переполох. Государство, можно сказать, расписалось в своем банкротстве. Те, кто не владел обстановкой, потеряли огромные суммы. Но Женя держал ситуацию под контролем. Он ничего не терял, только выигрывал.
Курс доллара поднимется высоко вверх. Потом он упадет, затем снова поднимется. До высокой отметки. Теперь водка не будет приносить ему тех прибылей, которая приносила раньше. Рубль-то обесценивается, а цена за бутылку почти не меняется. Но у него будет большая нефть Он уже не сомневался в этом. За нее в карман будут идти доллары. Так что он все равно оставался в выигрыше…
Вика жила у него уже второй день. Она уже привыкла к нему. Не пугалась при его появлении. Сегодня они вместе ужинали. Он к ней относился как к обыкновенной гостье Никакого намека на ухаживания…
— Вы очень добры ко мне, Евгений Иванович, — она смотрела на него с благодарностью.
Какая она красивая. Но, увы, она не принадлежит ему и не хочет принадлежать…
Они уже заканчивали ужинать, когда в комнату вошли четыре охранника. Под руки они вели молодого человека, лицо которого Жене показалось знакомым.
Вика увидела его и вскочила с места. Она подбежала к нему, припала к нему всем телом, словно закрывая его от опасности.
— Дима! — вырвалось у нее.
— Что такое? — спросил Женя у старшего охранника.
— Да вот, гость забрел. Мы его от самого забора пасли…
— Он за мной пришел, — оборачиваясь к Жене в поисках защиты, сказала Вика.
Значит, это тот парень, которого она любит и ради которого готова на все. А он не чмо какое-то. Узнал, где его невеста. Решил забрать ее силой…
И все же он где-то его видел. Есть!.. Это тот самый герой, который увел у него Наташу. Или она сама к нему ушла. Это неважно…
Что же ему с ним сделать?..
— Можно я пойду с ним? — глядя на него умоляющим взглядом, спросила Вика.
Ее взгляд мог разжалобить любого. В том числе и Женю… А почему он должен ее держать? Женя уже узнал, что Гончар избавился от второго киллера, который охотился на Огурцова. Теперь Вику убирать смысла нет. Тем более даже без охраны она под его защитой…
Только вот парня отпускать не хотелось. Он вторгся в его владения. И это не может сойти ему с рук.
В это время в столовую зашел дворецкий.
— Срочная телеграмма. — Он протянул ему прямоугольник бумаги.
«Валентина Спицына при смерти. Приезжайте Тригорск…»
Внутри как будто что-то оборвалось.
Валя при смерти… Единственная женщина, которая оставалась верной ему всю жизнь. Он любил ее… Да, он ее любил…
— Валентиныч, надо срочно организовать рейс… — сказал Женя дворецкому.
— Уже распорядился, Евгений Иванович…
Он у него сообразительный.
