Коллектив кивнул, а Мюллер даже снизошел до объяснений: те, кто уехали, конечно, недоступны, но можно хотя бы узнать, где они и что с ними. А вот тех, кто только собирается уехать, ещё не поздно предупредить.
Умный Мюллер выдал этот приказ за просьбу своего отдела коллегам: мол, предупредим мы сами, вы только скажите, кого…
Лаврук заверил начальство, что, конечно, мы поможем, какие тут могут быть сомнения. Остальные сотрудники молча согласились.
С тем Мюллер и отбыл. А мы отправились выполнять ценные указания начальства.
Так продолжалось до самого обеда. Ровно в два мы приступили к отдыху согласно трудовому законодательству. Коллектив по случаю пасмурной погоды пил чаек. А я надела влажные туфли и отправилась к подруге.
Надежда тоже заварила что-то горячее, но на травах. Поэтому в кабинете стоял оглушительный аптечный аромат. Сама я пить такую бурду не люблю, но сейчас пришлось.
И под это своеобразное пойло услышала я окончание истории о фирме своего бывшего любимого.
Еще одна подруга Нади работала в банке операционисткой. Через её руки проходили все платежи СИАМИ, начиная с первого, когда в «Эдем» лег уставной капитал новой фирмы. А внес его известный во всем городе Арсланов, представляющий интересы понятно какого землячества и управляющий известно чьими делами. Причем внес не какой-то процент от уставного, а попросту перегнал всю сумму со счета на счет.
Я не хуже Надежды знала, что Арсланов у нас в городе фигура совсем не мелкая. Своя фирма, с шумом купившая здание проектного института и тем прикончившая его деятельность, свой торговый дом, свой банк.
А фирма СИАМИ, значит, кушает из его рук. Ну, теперь уже совсем все понятно.
За эту ценную информацию я обязана была сообщить Наде все подробности вчерашнего выяснения отношений. Но я ограничилась самыми скупыми сведениями: мужика прогнала и оправданий его слушать не стала.
Надежда знала меня давно и ничуть этому не удивилась. Только вздохнула. Потом сделала вид, что эта мысль ей сию секунду в голову пришла:
— Асенька, приезжай к нам в пятницу. Игорь плов сделает, а я тебе погадаю…
— Кого ты на этот раз мне сватаешь?
Надя улыбнулась — значит, я опять угадала.
— Вовчик из Польши вернулся.
— Ну и что?
— Он с Аллой своей развелся. И теперь совсем один.
Вовчик — это серьезно. Большой человек, владелец фирмы, строительными материалами занимается, из Германии через Польшу возит. За три года поднялся. Раньше полковником был. Везет мне в последнее время на бывших военных…
— Хорошо, Надюша, приду.
— В восемь…
— Я на работе.
— Не перебивай. В восемь Вовчик за тобой заедет.
— Надежда Пална, мне ваши маневры сомнительны.
— С чего бы это? Он сам меня просил тебе свидание назначить. Обещал кассеты свеженькие взять — вместе кино посмотрим.
— А когда он приехал?
— В воскресенье. А вчера домой позвонил, пока мы с тобой шатались. Мне Игорь сказал, так я с ним сегодня с утра связывалась…
— Ясненько… Договорились. Черт с ним, пусть заезжает. До вас пока доберешься…
— Ладно тебе…
Время моего перерыва истекало. Я, как кенгуру, поскакала через лужи в свою контору. Уже по дороге почувствовала, что сырые туфли начали ногу натирать и опять намокли. Значит, судьба мне сегодня возвращаться домой в департаментской обуви на вот такенных каблуках. Зато в сухой.
В конторе все было в порядке. Я пила очередной чаек и слушала Юлькины ахи. Хорошо, что на работу пошла — дома бы всю себя изгрызла, как термит деревянную конструкцию. О, не забыла ещё позорного инженерского прошлого… среди позорного менеджерского настоящего.
Острая боль в душе почти унялась, только тупо саднило сердце. И больше всего угнетало не то, что он мне врал все время, а то, что даже не попытался оправдаться. Наверное, даже доволен, что я его выставила, что не нужно больше кривить душой и придумывать, как от меня отделаться.
За окном потемнело — начался дождь. Противный, мелкий, почти осенний. Мы включили свет, вытащили свои записи и каталоги и начали неспешно и аккуратно выполнять довольно тяжелое и трудоемкое поручение Мюллера.
Глава 40
Немедленно изолировать!
Молодец Хозяйка. Умеет держать ухо востро и соображает. Проболталась Иващенко. Чего и следовало ожидать. Для страховки интересно узнать, что мальчишке Сергеевна скажет. Узнает или не узнает она ту «тоненькую и рыжую». Надо думать, узнает. Правильно Хозяйка рассудила, видела Иващенко девчонку, с чего б иначе сказала «кобыла»? Есть тут свои тонкости: «кобыла» — значит, высокая и фигуристая, не без стройности даже. Была бы просто здоровенная и, к примеру, ровная как колода — сказала бы «лошадь», а если тощая — «кляча». А «коровой» назвала бы толстую, но, возможно, и невысокую. Короче, скорее всего видела, язык сам нужное слово нашел, не раздумывая…
Кононенко аккуратно протиснул синий «БМВ» в тесную арку, свернул к воротам — раскрылись мгновенно. Въехал во внутренний двор, вышел, оставив ключи в машине — есть кому на место поставить — и поднялся к себе на второй этаж.
С решениями можно чуть погодить, никуда не денется, до восьми будет сидеть на работе как прикованная — намекнул Лавруку, что может генеральный заехать.
Наконец раздался деликатный стук в дверь, вошел Кобец, положил на стол фотографию, взятую из личного дела Иващенко:
— Артур Митрофанович, это она — та подружка, с которой молодая Гончарова уехала.
— Спасибо, Валера. Напиши рапорт и жди, никуда не исчезай.
Шустра, шустра, рыжая! Спрятала девчонку, а сама на работу вышла, как ни в чем не бывало. Разумно, другая бы задергалась, сама прятаться начала. Все правильно, смелость города берет. Но не наглость…
Жаль, конечно, что раньше не начал за ней следить. Ладно, что толку охать теперь — уже не начал. Всего наперед не угадаешь. Ничего, не в швейцарский же банк она Гончарову упрятала и свои домыслы. Пригласим, изолируем и порасспросим, что она знает да кому сообщить успела.
Он ещё раз открыл личное дело Иващенко. Живет одна, на Черной горе. Неудачный ты себе райончик выбрала, Иващенко! С царских времен бандитский, тут молодой женщине пропасть — плевое дело, милиция только повздыхает и руками разведет. Да ещё ты, по словам некоторых сотрудниц, с мужчиной своим поссорилась, совсем уж некстати, даже от хулиганья защитить тебя сейчас некому… Ну что ж, операцию провести можно играючи.
Так. Те трое, что ходят за ней, прихватят её возле дома, когда она возвращаться будет. Ну, мало ли причин, по которым на одиноких женщин в девять вечера нападают?
А если действительно успела сообщить ментам? Навряд ли… да и где они людей наберут её пасти? С их бюджетом…
Однако стоит вторую машину послать — для наблюдения, прямо к её дому: пусть посмотрят издали, как все пройдет. А если что неладно? А если что неладно — нет пока резонов с ментами посреди города войну затевать. Пусть все мирно идет, отговориться недолго — мол, заподозрили в выдаче коммерческих тайн конкурентам, должны были привезти на беседу к начальнику юротдела.
Короче: если что неладно — не вмешиваться, проследить и своевременно доложить.
Кононенко позвонил диспетчеру и велел прислать к нему в кабинет Ашота, водителя неприметной «пятерки», и Виктора-второго… Эх, Витюша, царство тебе небесное, плохая тебе карта легла. Хороший мужик был, надежный… А этот пока на безобидных делах — учится, опыта набирается. Голова у парня на месте, а на силовую акцию отправлять рано — непроверенный ещё человек. Пусть поработает на подстраховке. До случая.
Будет случай.
* * *
Голова после бессонной ночи свинцовая, в таком состоянии хоть сколько-нибудь серьезное дело решать нельзя… Позвонил хлопцам, разослал по известным точкам узнавать, какой товар появился и по какой цене. В общем, завершить начатую вчера картину.
Поспать бы — черта с два, лежишь, глаза жмуришь, а мысли лезут и лезут. Успокоиться сперва надо. Сейчас бы где-нибудь у воды посидеть бездумно, чтоб бежала, тихая, завораживающая.
Я посмотрел в окно: небо хмурилось, да и прохладно было. В такую погоду неважно клюет, хотя красноперка у травы должна брать, особенно если ветерок поднимется… На речку бы, сто лет рыбку не ловил… Но когда?
А прямо сейчас! Вон — речка от тебя в десяти трамвайных остановках. Садись на двадцать седьмой — и до самого Водобуда. День рабочий, прохладно, людей не будет — и лодочку возьмешь, и рыбку половишь — только удочки не забудь…
Я по-быстрому собрался. Запарить бы с вечера перловки… Ладно, может найдется в хлебном черный круглый, на него хорошо идет. Удочки стояли упакованные с прошлого года, я их схватил. Штормовка, паспорт, деньги… Ох, деньги… в городе за лодку три шкуры дерут! Фиг с ними, на сегодня хватит, а завтра стрельну у кого-нибудь.
