Вместо эпилога
В четверг двенадцатого июля в тринадцать пятьдесят капитан Синицын стоял на Кузнецком мосту и отслеживал пешеходов. Он ждал разведчика Гришу и каждые две минуты поглядывал на часы. Слава однажды уже встречался здесь с работником ФСБ и не раз краснел, вспоминая свою стычку с его шофером. Черный лимузин Ивана Ивановича молодой человек запомнил на всю жизнь. Он на всякий случай обвел взглядом припаркованные к выставочному залу машины и замер. Черная «Вольво» с тремя семерками в номерном знаке стояла точно на том же месте, где и прошлый раз. Тонированные стекла не давали возможности разглядеть водителя, но Слава не сомневался, что за рулем иномарки сидит круглолицый хам с мясистыми ушами.
— Зачем он здесь всегда торчит? — удивился Слава и увидел Ивана Ивановича.
Смуглого Квадрата с вьющимися, как у негра, волосами нельзя было с кем-нибудь перепутать. Иван Иванович тоже узнал молодого человека.
— Привет, капитан! — И голубые глаза Квадрата сузились в озорную улыбку.
— Иван Иванович? Откуда вы узнали, что я здесь? — растерялся Слава. В его планы вовсе не входила встреча втроем.
— Я тут назначил свидание, — усмехнулся Иван Иванович.
— И я тоже, — совсем растерялся Слава.
— Ну и хорошо, подождем вместе. Ты кого ждешь?
Слава замялся, не зная, стоит ли говорить о Грише, может, тому это будет неприятно.
— Одного человека… — увильнул он.
— Ну, я тоже договорился с одним человеком, через Ирину Старовцеву. Его, кажется, зовут Славой…
— Вы Гриша?! Ничего не понимаю….
— А чем тебе Гриша хуже Ивана Ивановича? — серьезно поинтересовался голубоглазый крепыш. — Ладно, шутки в сторону. У меня пятнадцать минут, поэтому слушай внимательно. Дело об убийстве Каребина и Рачевской можете прикрывать.
Тело Семена Гурьевича Деева вчера утром извлечено из Нагатинской поймы. Следов насилия на теле не обнаружено, поэтому есть все основания предполагать, что Деев совершил самоубийство или утонул случайно. Убийцы нет, и дела нет.
— Вы думаете, он сам утонул или… — осторожно начал Синицын, но Иван Иванович его прервал:
— Будешь задавать дурацкие вопросы, капитаном и помрешь. Понял?
— Так точно, — козырнул Слава.
— А вот без формы честь не отдают, — проворчал Иван Иванович-Гриша.
— Слушай дальше. Абакину взрыва не шей. Карамжанову не поможешь, а Абакин еще пригодится. Пусть посидит пару лет. Сидеть ему не привыкать. Ответит за организацию погрома в квартире писателя и ненамеренное давление на подростка, приведшее к увечью сотрудника МВД, то есть тебя. Парню за удар ножом и выстрел в руку Абакина дадут лет пять.
— А нельзя ему помочь? — сообразив, что он получает указания и обсуждать их бесполезно, спросил Слава.
— Ты жалеешь пацана, который тебя пырнул ножом? — не без удивления произнес Иван Иванович-Гриша.
— Соболеву запудрили мозги. Он не разобрался и со злости взялся за пистолет. Павел — нормальный парень, вырос без матери.
— Тогда скажи ему на допросе, чтобы лепил, будто ты на ножик сам напоролся в толкучке, а ваш опер пусть пишет, что Соболев при задержании выстрелил случайно. Залп получился самопроизвольный. Тогда, может, и условным сроком отделается. Эх, менты… Учить вас всему надо. Вот тебе моя визитка. Ты молодец, дело раскрутил, и если что — звони. Там и телефон, и имя с фамилией — все настоящее.
Слава посмотрел на визитку, потом на Ивана Ивановича и ответил:
— Есть, товарищ генерал.
— Можешь меня называть просто Григорием Васильевичем. — Квадрат протянул Славе свою мощную лапу и направился к лимузину.
Из группки пешеходов быстро отделились двое крепких молодцов, которые сопровождали генерала в прошлый раз, и распахнули перед ним дверцу «Вольво».
Синицын не сдержался и взглянул на водительское сиденье. За рулем оказался тоненький молодой человек в очках.
Квадрат заметил этот взгляд и, усаживаясь в машину, бросил Славе:
— Петьку высматриваешь. Его больше нет. Уволил хама, — и захлопнул дверцу.
Синицын хотел спросить, почему генерал заступается за директора гимназии имени Стерна, но не успел. Машина уехала…
ЭСТОНИЯ (Кохила)
20 августа 2002 года
