– Спасибо, Арти. Я помню. Да, письмо Тита, конечно же, документ первостепенной важности. Тем более, что в случае крайней необходимости мы, вероятно, сможем получить доступ и к оригиналу.
– Я бы сказал: в случае сверхкрайней необходимости, – хмуро поправил ее МакГрегор. – Ты ведь понимаешь, что повлекло бы за собой предъявление миру оригинала.
– И что же? Пощечина Ватикану – а с какой стати тебе их жалеть?
– Не пощечина, а нокаут. Или, скорее, смертельный удар. Но не забудь, что «черные» убийцы – это еще не весь Ватикан. И Ватикан – еще не вся католическая церковь. Но и она – лишь часть христианского мира, пусть и огромная часть. Это была бы та самая бомба, о которой мечтал твой работодатель Лонгдейл.
– То есть, – Эли с трудом сдерживалась, – ты не пошел бы на обнародование оригинала ни при каких обстоятельствах?
Артур покачал головой.
– Ни при каких. Даже оставляя в стороне тот факт, что оригинала у нас нет.
Эли удрученно кивнула.
– Понятно, Арти. Ты из тех, кто готов, следуя завету, подставить левую щеку, когда правая горит от полученной пощечины.
– Ох, далеко не всегда, дорогая. Но что я точно не готов сделать, так это взорвать и похоронить веру сотен миллионов людей. Договоримся на этом.
Он внезапно обеими ладонями обхватил ее слегка подрагивающую правую кисть.
– Эли. Мы никогда об этом не говорили. Может быть, сейчас тот самый момент, когда я могу спросить тебя…
– О чем? – блеклым, без оттенка выражения голосом отозвалась она.
– Ты… Веришь ли ты в Бога?
Брови Эли поползли вверх и она, задумавшись, на несколько секунд прикрыла глаза. Потом открыв их снова, произнесла:
– Не знаю. Думаю, что… Думаю, что нет.
– А в дьявола?
– Безусловно. В моей жизни было слишком много ситуаций, заставивших меня усомниться в существовании первого – и убедиться в существовании второго.
* * *
Лючиано, сидевший за рулем своего старенького «фиата», лихо подрулил к бордюру и ударил по тормозам, остановив машину метрах в пятидесяти от автовокзала «МетроПарк» на виа Лульо.
– Так окей, Артуро?
– Абсолютно окей, Лючиано, – ответил сидевший рядом с водителем МакГрегор.
– Тогда я в кассу! – Лючиано бодро выпрыгнул из машины и пружинистым спортивным шагом направился к зданию автовокзала.
– Арти, ты не думаешь, что это немножко перестраховка? – отозвалась Эли, полулежа на заднем сиденьи. – Ненавижу автобусы. Почему не поезд, где хоть ноги размять можно?
– Потому что, дорогая, у меня есть чувство, что на центральном вокзале в Риме, на Термини, дежурство установлено круглосуточное. И поезда с юга мониторятся плотно. Кроме того, а чего тебе расхаживать? Езды на автобусе меньше трех часов. Вздремнешь, проснешься – бон джорно, Рома!
– Но если ты считал, что автобус для нас безопасно, зачем было просить Лючиано купить билеты, заплатив его кредиткой?
– Потому, дорогая Эли, что в нашей ситуации лучше пере, чем недо. Кроме того, для Лючиано это не составляет труда. А нам – мне, во всяком случае – спокойнее.
– А, – она махнула рукой. – Как знаешь. Но по-моему, это какая-то джеймсбондовщина.
– А то, что с нами – и с людьми вокруг нас – происходило до сих пор, это по мотивам Джеймса Бонда или на манер сестер Бронте?
– Не поспоришь. На викторианскую неспешную драму это было похоже мало.
– Вот видишь.
Они замолчали, поглядывая в сторону автовокзала. Через пару минут из здания выскочил взъерошенный Лючиано, который тут же едва не бегом бросился к своей машине. Открыв левую дверцу, он рухнул на сиденье, протягивая Артуру два билета.
– Артуро, времени в обрез. Автобус отходит в десять.
МакГрегор бросил взгляд на свой «Роллекс».
– Значит, у нас есть еще восемь минут. Достаточно, чтобы рассчитаться.
С этими словами он протянул Лючиано банкноту в 500 евро. Итальянец яростно замахал руками:
– No, no, no!.. Артуро, – теперь он хитро улыбался. – У меня нет сдачи. А потому до следующего раза, окей?
– Следующий раз будет в следующий раз, – спокойно парировал Артур и положил купюру на приборную доску «фиата». B&B за три дня…
– Две ночи, – перебил его Лючиано.
– Две ночи и три дня, – поправил его МакГрегор, открывая дверцу машины. – А также билеты и роскошные завтраки, обеды и ужины. Не говоря обо всем прочем.
Он выбрался из «фиата» и открыл заднюю дверцу, выпуская Эли. Неуемный неаполитанец уже стоял рядом с ним и пытался сунуть банкноту в карман куртки Артура, но тот плотно зажимал карман рукой.
– Артуро, – умоляюще пропел Лючиано, – ну прошу тебя…
– В следующий раз, – улыбнулся МакГрегор.
– Bene! – сдался наконец синьор Барбато. – Если ты пообещаешь мне две вещи.
– Если это в пределах моих возможностей.
– Первое: ты, то есть вы, посетите Неаполь. В этом году. Не в следующем, и не через десять лет. В этом году.
– Договорились, – кивнул Артур. – Обещаю.
– И второе! – Итальянец поднял вверх два пальца. – Вы приедете ко мне, на виа Толедо, но! Не как постояльцы, а как самые дорогие гости.
– Окей, – снова кивнул Артур.
– И уже без размахивания банкнотами, ни в пять евро, ни тем более в пятьсот! – Говоря о банкнотах, Лючиано поморщился, показывая, насколько ему противна даже мысль о деньгах.
Эли шагнула к нему и, приобняв за плечи, чмокнула в небритую щеку. Итальянец расцвел, и глаза его увлажнились.
– Belissima… – было всё, что ему удалось выдавить из себя.
Артур, дав Эли отойти на шаг, тоже обнял Лючиано, но так, как обнимаются при расставании старые друзья. Они похлопали друг друга по спине, и МакГрегор объявил:
– Ну, нам пора. Эли, у нас две минуты.
И они энергичным шагом двинулись в направлении автовокзала. Уже у стеклянных дверей, ведущих внутрь и далее к посадочным платформам, Артур обернулся. Лючиано, вскинув правую руку в жесте прощания, тыльной стороной левой ладони утирал щеки. МакГрегор помахал в ответ рукой и вслед за Эли шагнул внутрь.
…Внушительных размеров автобус с табличкой Roma уже порыкивал мощным двигателем. Артур вошел первым, протягнув два билета водителю и успев обвести салон внимательным сканирующим взглядом. И тут же отступил в сторону, приглашая Эли в салон.
– Проходи подальше, дорогая, – негромко произнес он. Впрочем, она уже сориентировалась сама. Два сиденья в предпоследнем ряду словно дожидались прибытия нашей пары. Никто не сидел перед ними. Задние сиденья тоже были свободны.
Эли быстренько пристроилась у окна. Артур сел слева от нее, у прохода. Народу было немного, и после них новых пассажиров не было. У двери автобуса появился диспетчер, протянувший водителю путевой лист. Тот взглянул на часы и включил заднюю скорость, отъезжая от платформы.
– Прекрасно, Арти. Можно будет и переброситься словцом-другим, – Эли похлопала его по ноге. – Похоже, подслушивать нас некому.
Однако ни словцом, ни другим они не перебрасывались. Когда междугородний «мерседес» вырулил на скоростную трассу, Эли, положив голову на плечо спутника, спала сном праведницы.
* * *
– Синьора, синьора, подъем! – негромко скомандовал Артур, тряся Эли за плечо.
– А? – она протирала заспанные глаза. – Что? Почему мы стоим?
– Потому что уже приехали. Автовокзал «Тибуртина». Рим. Добро пожаловать в Вечный Город.
– За долгие годы моих странствий… – начала было Эли, но Артур фыркнул:
– За долгие годы…
– Ну хорошо, за все годы моих странствий по планете, в Вечном городе я все же не бывала.
– Рано или поздно, но города этого не миновать. Знаешь, как говорят…
– Знаю, – кивнула она, пробираясь по проходу к двери автобуса. – Все дороги ведут в Рим.
Такси у автовокзала было больше, чем прибывающих пассажиров. Буквально через минуту они уже сидели в новеньком «ситроене», и МакГрегор скомандовал водителю:
– Виа Филиппо Турати, 58.
– Termini, si? – отозвался тот.
– Недалеко от Термини, – уточнил Артур.
Эли наклонилась к уху спутника:
– Ты ведь старался держаться подальше от этого вокзала, разве нет?
– Наш приют все-таки располагается не на самом Термини, дорогая. А быть в пяти минутах ходьбы от вокзала может оказаться небесполезным.
На виа Турати они подошли к массивной металлической двери, справа от которой располагался домофон. Артур нажал нужную кнопку, и голос из спикера тут же отозвался:
– Si?
– Синьор и синьора Кобэм, – отчетливо проговорил Артур, подойдя вплотную к домофону.
– Третий этаж, можете подняться на лифте. Я буду ждать на лестничной площадке.
Дверной замок щелкнул, и «супруги Кобэм» прошли внутрь.
– Едем или идем? – поинтересовалась Эли.
