— Что-то я не пойму, — вмешалась Глафира. — Ты, Лиза, обращаешься к Джейн то на «ты», то на «вы»…
— На «ты», — успокоила ее Лиза. — Так ведь, Джейн?
— Конечно! Мы уже давно без церемоний! Только я пока что не поняла, это твоя фантазия или ты собрала реальные факты?
— Конечно, фантазия!
— Ужасно интересно.
Между тем мужчины потягивали виски и, казалось, мало обращали внимания на рассказ Лизы.
— Поверьте мне, это очень интересно! — воскликнула Лиза. — Дима, плесни-ка и мне чуть-чуть виски. Для храбрости. Не каждый же день рассказываешь сюжет своей будущей книги.
Гурьев, поймав руку Лизы, поцеловал ее, после чего налил ей виски.
— Вот, душа моя, и не надо так нервничать.
— И что было дальше? — спросила Джейн, решив, что и ей пора подзаправиться спиртным. Гурьев, перехватив бутылку, плеснул и ей виски.
— Они подружились, — сказала Лиза весело. — Но здесь надо упомянуть одного человека, родственника Джейн — дядю Мэтью, который своим воспитанием оказал довольно сильное влияние на племянницу. Мэтью Чедвик — одинокий человек, который никогда и ни в ком особо не нуждался. Кроме разве что Джейн. Он был привязан к ней и все свободное время посвящал воспитанию племянницы. Он внушал ей, что жизнь — штука сложная и жестокая, что люди вокруг склонны к предательству и по сути своей весьма эгоистичны. А потому надо уметь так построить свою жизнь, чтобы не зависеть ни от кого и, главное, от так называемых друзей. Это он вбил в голову Джейн мысль, что друзья еще никому и никогда не приносили пользы, что они лишь отнимают время и деньги. Что друзьям вечно что-нибудь нужно от тебя, что они любят только твое благополучие и твои деньги, и когда ты попадешь в беду, никто о тебе не вспомнит. Скажи, Джейн, это так?
— Да, именно так он и говорил, — отозвалась Джейн с задумчивым видом.
— Поэтому у Джейн и не было друзей, — продолжила Лиза. — Однако, когда она встретила Нину Цилевич, ее представления о друзьях сильно пошатнулись. И ей показалось, что она встретила свое отражение. И хотя внешне девушки сильно отличались — одна была натуральной блондинкой, вернее, рыжей с длинными волосами, а другая — брюнеткой, причем предпочитала короткие стрижки, — характеры их были схожи, и они хорошо понимали друг друга. Больше того, им постоянно хотелось проводить время вместе. Они подолгу гуляли, беседуя на самые разные темы, мечтали, строили планы. Нина рассказывала Джейн о своей жизни в Татищеве, о том, как ей там тесно и неинтересно, однако Джейн, помня наставления своего дяди Мэтью, так ни разу и не предложила Нине перебраться в Англию. Хотя и намекала несколько раз, что существует вариант, при котором Нине надо будет выйти замуж за гражданина Великобритании.
Надо ли рассказывать, в каком восторге юная, восприимчивая девушка была от Англии, особенно от Лондона, который они обошли с Джейн вдоль и поперек! Лондонский аквариум, Гайд-парк, собор Святого Петра, башня Биг-Бена, Вестминстерское аббатство!.. Поездки в Шотландию, в Эдинбургский замок… Джейн, ты помнишь, как все это было?
— Конечно, помню. Но не могу не отметить, что Нина, хоть и находилась под постоянным впечатлением, эмоции свои все равно умела сдержать. Правда, взгляд ее выдавал восхищение и любопытство. Да, мы с ней тогда много где успели побывать.
— Она хоть словом обмолвилась, что хотела бы променять Татищево на Лондон?
— Нет, конечно же, нет. Что происходило в ее голове — разве ж это кто знает?!
— Между тем я слишком затянула свой рассказ. Если бы я писала роман, то, вероятно, задержалась бы на ее впечатлениях и мыслях, но сейчас не время. Итак. Выучив английский и попрактиковавшись в нем с Джейн, она поняла, что достигла даже некоторого совершенства в нем, и… вернулась обратно, в Россию. Спрашивается, и что бы она там делала с этим чудесным английским?
— Вероятно, устроилась бы переводчиком, — сказал Гурьев, который пьянел прямо-таки на глазах.
— Правильно, Дима, именно так она и сделала. Устроилась в одну местную фирму. Довольно скромную, но где ее оценили не столько за знание английского (тем более что произношение ее там никому не требовалось, речь шла о переводах технической литературы, в частности, инструкций к так называемой «белой» технике), сколько за гибкий ум, сообразительность и такт. Еще, я думаю, характер. Но об этом, конечно, мог бы рассказать ее непосредственный начальник — господин Шаронов. Михаил Яковлевич. Да, забыла рассказать об одном трагическом событии, также оказавшем мощное влияние на психику Нины, — смерть отца. Он умер, когда Нина была уже взрослой, в то время как мать ее умерла гораздо раньше. И так случилось, что к отцу Нина была привязана очень сильно и многое, что она делала в своей жизни, делала под влиянием отца. Когда же он умер и она осталась совсем одна, ей захотелось свою семью, и даже не столько мужа, сколько детей. Но для того чтобы дети ни в чем не нуждались, вернее ни в ком не нуждались, требовался отец. То есть муж для Нины. И она решила для себя, что должна выполнить волю отца и выйти замуж за местного музыканта, пианиста, преподавателя музыкальной школы Андрея Щекина. Тебе, Джейн, что-нибудь об этом известно?
— Даже несмотря на то, что английский у тебя хромает, я все отлично понимаю, — отозвалась Джейн. — Да, я все это знала и как могла отговаривала Нину от этого брака.
— Да-да, сохранилось даже письмо… А вот выписка из моих черновых страниц: «Достав ключ, я открыла почтовый ящик и достала конверт. От радости мне почему-то захотелось плакать. Это было письмо от Джейн. От моей подружки, с которой мы познакомились в Кембридже, куда мой отец отправил меня изучать английский. Вот кого мне сейчас не хватало рядом — моей Джейн! Уж она-то рассудила бы, как правильно поступить: продолжать и дальше тянуть с разводом и надеяться неизвестно на что, или… Джейн. Да, конечно, я знала, что она бы мне ответила. Она, для которой мужчины всегда были на втором или вообще десятом плане! Так получилось, что на наших глазах страдало столько девушек от парней, и мы видели их слезы… Словом, Джейн, конечно же, поддержала бы мнение Шаронова и посоветовала мне как можно быстрее развестись со Щекиным».
Джейн медленно переводила взгляд своих полных слез глаз с Лизы на Лавджоя, словно хотела им что-то сказать, но так и не сказала, промолчала.
— Скажите, Джейн, я права? Вы поддержали бы мнение Шаронова, что нужно развестись с этим альфонсом Щекиным? И что было в этом письме?
— Да, я отговаривала ее от этого брака. И не потому, что Щекин был ей не пара. Просто я хотела, чтобы она связала свою жизнь с человеком, проживающим в Лондоне. Я хотела, чтобы она переехала сюда. И несмотря на те наставления дяди Мэтью, которых я придерживалась всю свою сознательную жизнь, мне бы очень хотелось, чтобы Нина жила где-то поблизости от меня. К тому же потом-то его не стало, то есть меня никто не контролировал, я стала сама себе хозяйка и имела право сама выбирать себе друзей.
— Ты хочешь сказать, что Нина была твоей подругой?
— Да, безусловно. И если поначалу я только присматривалась к ней и не знала порой, как мне себя с ней вести, то потом, после длительного общения с ней, все как-то встало на свои места, и я поняла, что она единственная после дяди Мэтью могла бы стать для меня близким человеком.
— Что было потом?
— Она все-таки вышла замуж за Щекина, — с горечью в голосе сказала Джейн. — И ее брак был несчастливым. Но, к счастью, недолгим.
— Мне повезло, и я познакомилась с господином Шароновым, — сказала Лиза. — И узнала, так сказать, из первых рук, в чем заключался конфликт этих людей…
— Лиза, как можешь ты называть конфликтом тривиальную измену? — возмутилась Глафира. — Так и скажи, что у этого Щекина была любовница, Ирина Инфатьева, которую Щекин, скорее всего, любил и мечтал, чтобы Нина куда-нибудь исчезла, оставив так необходимую ему жилплощадь.
— Да, этот Щекин оказался настоящим подонком, причем Шаронов предупреждал ее. Вот здесь у меня написано: «Ты никому и ничего не обязана объяснять. Просто заявишь, что не хочешь с ним жить, и все. Сказала — и вышла из комнаты. Принесла ему чемодан, мол, собирай свои трусы-носки и дуй отсюда. Можешь, конечно, оставить ему ноутбук, но только при условии, чтобы он убрался в течение суток.
— Думаете, уйдет?
— Уверен, что нет. Что будет находить миллион способов, как остаться. Будет много говорить о любви неземной, о том, как дорожит тобой, как ценит… Конечно, ценит! Еще бы ему тебя не ценить. Да, кстати… Я тогда не договорил… Может, ты считаешь себя некрасивой там или… ну, я не знаю… Так вот, Нина, послушай, что тебе говорит мужчина с опытом. Ты — девушка, наделенная редкой внутренней красотой. У тебя очень красивые глаза, нежная кожа, чудесные белые зубы. У тебя богатые от природы волосы. Ну и что, что твоя красота не броская? Не всем же быть такими, как размалеванные телезвезды! И фигурка у тебя что надо. Да если бы у меня не было Маши, я женился бы только на тебе. Ты умна, а это дорогого стоит. К тому же ты человек на редкость ответственный, на тебя можно во всем положиться. Да с тобой можно такие дела проворачивать!»
