Соседняя вилла опустела: Пола там уже не было, когда вернулся Вахтанг. Про судьбу Джона он ничего узнать не смог, да особо и не старался. Господин Чкадуа украдкой сложил мое барахлишко и документы и привез на остров. Я была ему искренне благодарна: люблю я свои родные вещички. Правда, Сергей уже подготовил для меня новый гардероб, и ведь в размерах не ошибся! Но он сказал, что когда знаешь тело любимой женщины, выбирать вещи легко. По новому паспорту, который Сергей вручил мне через три дня, я тоже стала гречанкой (белокурой, но вроде бы древние греки были блондинами, или я ошибаюсь?). С нефтяными деньгами можно сделаться гражданкой любой страны. Мой русский паспорт (вернее, паспорта) хранился в моем многострадальном рюкзаке, в потайном кармане.
- КГБ, или ФСБ, или как там его теперь, будет сильно разочаровано, заметила я после того, как Вахтанг Георгиевич закончил свой рассказ.
- А они-то тут при чем? - удивился Сергей. Я вопросительно приподняла брови. Проанализировав наши приключения, я пришла к выводу, что дядя Саша трудился для своей "конторы" - в особенности после того, как узнала про участие ЦРУ.
- Твой Никитин действовал частным образом. Да, конечно, за ним стоял кто-то из верхушки, но это не вся "контора" старалась, лишь отдельные ее представители, в целях личного обогащения.
Дубовицкий, присутствовавший при разговоре, кивнул.
- Твой дядя Саша уволился из органов, - сообщил он. - Но старые связи они и есть старые связи. В этом деле все старались для себя лично, кроме американцев. Но в их головы твердо вбита необходимость соблюдения законности, такие вещи, которые наш бизнесмен просто не станет принимать в расчет. У нас каждый старается нажиться сам, а на государство всем плевать.
- А Марис, - вдруг мелькнула у меня мысль, - он в самом деле журналист?
- Скорее всего, он не Марис, и уж точно не Шулманис, - ответил Сергей, - Да, в латышской прессе появляются статьи под таким псевдонимом, но кто их пишет, неизвестно. А твой знакомый, как и все остальные, охотился за черным золотом.
- Но он же приехал в Петербург спасать Руту! - воскликнула я.
- Это было просто удачным стечением обстоятельств. Не для Руты, для Мариса. Но и Руте, конечно, повезло. У Шулманиса появилась правдоподобная легенда.
Я вспомнила, как Марис говорил, что учился на факультете журналистики вместе с последним любовником моего брата, и тот это подтвердил, и заявила об этом мужчинам. Неужели латыши завербовали Андрюшиного друга?
- Учился какое-то время, завел контакты, связи, оброс биографией. Но разве тебя не удивляло, Наташа, как он быстро решал вопросы? Не странно ли для журналиста? Ты же сама рассказала, как он мгновенно оформил вам латышские визы, потом организовал "отдых", у него был дом под Хельсинки, да и греческие визы оформлял он...
Я кивнула, припоминая все, что было связано с Марисом. И, в частности, то, как он собирал бумаги на заводе. Да и дядя Саша там хорошо поработал. Интересно, а почему они все-таки полезли на завод? И кому это было нужно больше?
Собравшиеся усмехнулись и рассказали, какую оплошность допустил Олег Николаевич Волошин. Ему требовалось где-то временно подержать две цистерны, совсем не предназначавшихся для посторонних глаз, и они случайно попали к Вахтангу Георгиевичу, ожидавшему увидеть в них совсем другое содержимое. Олег Николаевич решил отправить их на металлопрокатный завод, где они с Вахтангом арендовали цеха: Волошин - для хранения своих сигарет, которыми продолжал заниматься, несмотря на то, что его, как старого приятеля, взял в дело Дубовицкий, а Чкадуа разливал идущие на экспорт напитки. Все цистерны, поступавшие на завод раньше, шли только к Чкадуа. Волошин сглупил, отправляя их туда, потом кто-то из заводских, может, даже дедушка-охранник, указали им путь в цех Чкадуа. Кто же знал, что Вахтанг перегонит их в свой подземный бункер? Вахтанг Георгиевич быстро сориентировался. Правда, информация о содержимом цистерн просочилась наружу... Поэтому кое-кого пришлось убрать. Теперь единственный, кто знает об ошибке Волошина из посторонних, - это господин Чкадуа-старший. Но он уже и не посторонний. Он заменяет Волошина. Будет выполнять его функции в цепочке.
Через две недели после моего появления на острове Сергей улетел по делам, а я занялась английским по дяди-Сашиному учебнику, чтобы не страдать от одиночества. Как натура деятельная, я маялась на этом куске греческой земли. Я избегала встреч с Дубовицким, проживающем в этом же особняке, правда, в другом крыле. Не смогу никогда простить ему гарема. Он должен быть наказан, и раз с этим не справился Сергиенко, должна постараться я. Все чаще и чаще я вынимала из потайного карманчика своего многострадального рюкзака бутылочку с остатками яда, смотрела на нее и размышляла... Всего несколько капель, чтобы никто другой не пострадал, надо будет понаблюдать, не пьет ли Геннадий Павлович что-то особенное (как, например, я свой коктейль - виски со сливками).
Я ждала возвращения милого и вспоминала слова колдуньи Инги - Сергей должен прекратить заниматься тем, чем занимался. Он перестал быть посредником между заказчиками и исполнителем, но все равно остался посредником, правда, в другом деле - торговле нефтью. Но перестал или нет? Может, мне было легче так думать.
Сергей вернулся через пять дней и привез мне пачку газет, которые специально для меня собрал в Петербурге - я попросила его это сделать. Хотелось почитать на русском и узнать, что делается в родном городе.
Потягивая свой любимый коктейль, я быстро перебрала ворох газет и решила начать со вчерашних "Санкт-Петербургских ведомостей".
Я открыла криминальную хронику. Журналист Петр Иванов, сообщавший в свое время про смерть Водолея, написал очередной репортаж о гибели очередного авторитета. И "почерк" киллера был все тот же: пуля попала жертве в левый глаз. Убийство произошло позавчера.
Я посмотрела в стакан, который держала в руке. Да, пока в моей жизни есть не только сливки. Но это все равно мой любимый коктейль. Но нужен ли мне этот мужчина? А может быть, я вбила любовь себе в голову, идеализировав Сергея, потому что не встречала никого лучше? Это же совсем другой человек. С ним мне было хорошо, как ни с кем другим, но стоит ли связывать с ним свою жизнь?
Через неделю я стояла перед квартирой дяди Саши в Петербурге и давила на кнопку звонка. Очень долго никто не открывал, я уже начала впадать в отчаяние. Неужели я опять сделала неправильный выбор? Неужели все мои усилия, предпринятые за последнюю неделю, все мои уловки пойдут насмарку? Кто бы только знал, чего мне стоило добраться до дяди-Сашиной квартиры... И назад пути теперь уже точно нет. Наворотила я делов...
Наконец за дверью послышались нетвердые шаги, щелкнул замок. В первое мгновение я не узнала Никитина: недельная щетина, оплывшая физиономия, запах перегара, грязная рубашка... Он взглянул на меня затуманенным взором - и на моих глазах произошло магическое превращение.
- Наталья?! Жива?!
Дядя Саша сгреб меня в объятия, прижал к себе, потом поднял на меня глаза (я ведь выше его на полголовы). По небритой щеке стекала слеза.
- Дочка... - говорил дядя Саша. - Слава Богу, жива. А я... я тебя... Неужели ты? Наташка, ты не представляешь, что я пережил...
Горечь виски сменилась сладостью сливок.
- Дядя Саша, - обратилась я к соседу, - вы мне поможете? Дело гораздо серьезнее, чем в предыдущий раз;
- О чем речь, Наталья?!
- И давайте-ка позвоним Марису. И Виталию Станиславовичу. Нам нужна любая помощь. Боюсь, самим не справиться.
Как выяснилось, дядя Саша поминал меня моим любимым коктейлем, вернее, одним его составляющим - виски - вприглядку с пакетом сливок. Пока я готовила для себя любимую смесь, Никитин звонил.
На следующий день у меня на кухне сидели Александр Петрович Никитин, Марис Шулманис и банкир Сергиенко. Мы обсуждали план дальнейших действий...
