чаще. Его не устраивало, что я немногословна в мессенджерах, или что игнорирую его эмоджи, или что не позволяю себе серьёзно выпивать из-за нежелания возвращаться охмелевшей домой, где меня ждёт маленький ребёнок. Он одаривал меня безделушками, водил по недешевым ресторанам, устраивал в постели часовые представления, но в ответ получал от меня лишь всё меньшую отдачу. Вскоре, когда он стал более настойчив в вопросе серьёзных отношений, я поняла, что всё же не смогу ни сделать этого человека счастливой, ни сама стать счастливой рядом с ним. В отношениях на жалости и сексе далеко не уедешь – этой машине для сносной эксплуатации по-любому нужно топливо в виде обыкновенной любви. Не будет любви – не будет и отношений. Не будет вообще ничего, кроме жалости и секса.
Когда во время одного из вечеров в ресторане Пауль вдруг заявил, что всегда мечтал о сыне и что было бы здорово, если бы Берек стал называть его папой, я мгновенно и максимально жёстко обрубила его в этом бреде, сказав, что Берек не будет называть никакого постороннего мужчину своим отцом. И тогда он заявил, что в таком случае он хотел бы иметь дочь с моими глазами. В этот момент я отрезвляюще резко поняла, что этим с самого начала дурацким отношениям грядёт скорый конец. И я не ошиблась. Уже спустя две недели после того странного вечера Пауль стоял передо мной на одном колене и протягивал мне открытую коробочку, обитую синим бархатом, внутри которой нескромно блестело помолвочное кольцо. Я не стала тянуть резину словами вроде тех, которые обязывали бы меня подумать над этим выпадом, и сразу ответила на этот бред категоричным “нет”. Это всё ещё не был разрыв – только отказ от предложения стать очередной миссис Дэвис, за которым последовало продолжительное отсутствие секса. Пауль в те дни занял максимально выгодную для себя позицию: он скоропостижно сделал несколько шагов назад, предусмотрительно не провоцируя меня на разрыв, к которому, что было совершенно очевидно, я не готовилась, но произвести который была готова в любой удобный момент. Думаю, если бы он и дальше продолжал свою стратегию “не давления”, мы бы ещё некоторое время продержались вместе, но одним пасмурным апрельским утром мои мысли о четырехнедельном сексуальном воздержании, которое я всерьёз желала продлить на неопределённый срок, прервал Берек. Я сидела за рулём, а он сидел позади меня в детском кресле, и вдруг он спросил, почему Пауль сказал ему, чтобы он называл его папой. Вопрос прозвучал словно гром среди ясного неба. Резко нажав по тормозам и стремительно обернувшись назад, я по привычке схватилась за колено своего сына и спросила, когда Пауль успел сказать ему подобный бред. Оказалось, что тем утром, пока я была в душе, Пауль звонил на домашний телефон, и трубку поднял Берек… “Он никакой тебе не отец, Берек! Пауль просто знакомый – не отец, понятно?!”, – эмоционально, едва скрывая злость, которая предназначалась далеко не моему сыну, выпалила я. “Куда уж понятнее”, – скрестил руки на груди Берек. – “Пауль не похож на моего папу. Мой папа не такой…”. Я замерла от услышанного. Я боялась недосказанного. И всё равно я спросила: “Не какой?”. “Не такой помешанный. Мой папа наверняка был бы заинтересован и мной тоже, а не только тобой. Как будто ты самая красивая игрушка. Папы такими не бывают. Папы любят своих детей”. Такие слова сказал мне мой тогда ещё четырёхлетний сын посреди автомобильного гула, который разразился позади нас из-за моей резкой остановки. Но, слыша автомобильные сигналы, я не в силах была заставить себя сдвинуться с места, из-за чего нетерпеливым водителям в итоге пришлось меня объезжать, наверняка считая меня либо истеричкой, либо несчастной девушкой, у которой посреди дороги сломался мотор. И мотор правда сломался. Под моими костями, в грудной клетке. В тот момент я решила: больше никаких мужчин в моей жизни! Пусть и Пауль уедет в Эфиопию, как уехал мой первый после рождения Берека парень – видеть больше не хочу ни одного из своих бывших! Исчез Байрон, исчез волонтёр, пусть исчезнет и Пауль! И больше никаких попыток стать счастливой в личной жизни! Мне не повезло – всё, с этим ничего не поделаешь. Всё счастье счастливого брака выпало на долю Астрид и Грира, мне же осталось только материнство, так пусть же буду я его достойна!
Уже спустя три часа после ошеломляющего разговора с Береком я встретилась с Паулем в кафетерии. Я бесцеремонно начала и быстро завершила совершенно безэмоциональный диалог со своим уже бывшем ухажёром:
– Ты сказал моему сыну, чтобы он называл тебя отцом?
– Да, но…
– Прощай, Пауль. Мы расстались, – не дав собеседнику даже шанса на разъяснения, однозначно отрезала я, после чего уверенно поднялась со стула и, забрав свою сумочку, ушла прочь ни разу не обернувшись.
Казалось бы, всё до крайности прозрачно: тебя не хотят видеть рядом с собой – ты не появляешься рядом с тем, кто тебя не желает видеть. Но Пауль оказался твердолобым и, к моему разочарованию, достаточно быстро опустился до банального идиотизма. Он почему-то решил, что если не будет давать мне прохода, тогда я не просто захочу к нему вернуться, но даже смогу его полюбить – он даже не учитывал того факта, что полюбить его я не смогла даже в процессе существования наших непродолжительных отношений, продержавшихся всего лишь чуть более семи месяцев! Он стал караулить меня у подъезда моего дома и даже у дверей квартиры, стал появляться рядом со мной в самых неожиданных местах – в продуктовых магазинах, супермаркетах, аптеках, парикмахерских, кинотеатрах – и при каждой встрече жаждал разговора. Уже спустя две недели после разрыва с ним я поняла, что смена номера телефона для меня неизбежна, а ещё спустя месяц осознала, что если что-то и сможет спасти меня от разборок у подъезда моего дома, так это побег. В последние недели перед переездом в Роар Пауль стал не просто надоедать мне своим постоянным присутствием и неприкрытой слежкой за мной, но стал хватать меня за руки и за плечи… Я опасалась того, что однажды мне не поможет ни присутствие родителей или соседей, и он всерьёз нападёт на меня. Я осознавала, что этот человек, который, если копнуть глубже, не смог стать идеальным мужчиной ни для одной из своих бывших официальных жён и ни для одной из своих дочерей, скорее всего имеет проблемы с тормозами и понятием здоровых отношений. Поэтому, когда он впервые схватил
