электронную таблицу с числами. Но потом слышит свист на заднем плане. Затем еще один. Машины.
– Подожди, ты за рулем?
– Ну да, ага. Но не волнуйся, ты на громкой связи.
– Ты не в офисе?
– Нет.
– Но я там только что был, – добавляет Джейк. Раздается тикающий звук, и она понимает, что он включил поворотник. – И сейчас мне нужно встретиться с клиентом.
– О, я и не знала, что ты будешь на машине. Я думала, что ты приедешь домой, а потом поедешь на метро.
– Нет времени, – коротко, но неубедительно говорит он.
– А где встреча с твоим клиентом?
– Извини, что?
– Где встреча с клиентом? – повторяет она, чеканя каждое слово. – Где это место?
– Это, ну, да бог его знает – мне даже пришлось забить этот адрес в навигатор. Где-то в области. Знаешь, один из этих загородных домов миллиардеров.
«Нет, я не знаю такие дома», – хочет сказать Кейт, но останавливает себя. Сейчас она позволяет мыслям разбежаться. Для подозрений нет причин.
– Ты еще здесь? – спрашивает Джейк. На фоне раздается постукивание колес.
– Да, я все еще тут.
– Ты же знаешь, что я люблю тебя, не так ли? Не беспокойся, ладно? Извини, что не позвонил раньше, я был занят.
– Ладно, – отвечает она. – Пока.
– Я напишу тебе позже. Обещаю.
Она выключает телефон и оставляет в комнате, пока идет купаться. «Все, до завтра больше не прикасаюсь к нему», – приказывает сама себе. Но Кейт не выдержала.
– Ты действительно считаешь нормальными такие интервалы между поездками? – спрашивает она Джейка. Сейчас вечер буднего дня и он тренируется в саду.
– Я думаю, мы должны руководствоваться состоянием Марисы, – отвечает он, задыхаясь. Джейк занимается на новом тренажере: сложном наборе лямок, свисающих под углом в сорок пять градусов, и надо вставить руки в черные петли, а потом подтягивать тело. Эта новая покупка похожа на странные автомобильные ремни безопасности с пришитыми наугад штуками из нейлона. Кто-то из спортзала порекомендовал эту тренировку Джейку, и он повесил ремни на железный прут, закрепленный в кирпичную кладку над садовой дверью.
– Тебе нравится твоя новая штуковина? – спрашивает Кейт с кухни, повышая голос, чтобы ее было слышно. Она щедро наливает себе стакан красного вина из уже открытой бутылки.
– Ага, – отвечает он напряженным голосом. Джейк просовывает ноги через ремни и принимает горизонтальное положение. Выпуклые мышцы напоминают желудок питона, из которого отчаянно пытается вырваться мышь. – Вес. Тела. Является. Ключом, – произносит он в перерывах между вдохами.
Она выходит на улицу и садится на скамейку, наблюдая за ним и попивая вино. Ее всегда забавляла одержимость Джейка физическими упражнениями. После спа-выходных было еще несколько внеплановых отлучек – работа допоздна в офисе и командировка с ночевкой на выходных. Перед лечением бесплодия он часто ездил в командировки на несколько ночей подряд, но потом перестал на них соглашаться, чтобы поддерживать ее и быть рядом. Теперь, когда отпала необходимость в его присутствии, возобновилась обычная рутина, и она поняла, насколько сильно по нему скучает.
После отжиманий Джейк натягивает серую толстовку с надписью «Гарвард». Он никогда не учился там, да и толстовка настолько старая, что невозможно уже вспомнить, откуда вообще появилась эта штука. Садится рядом, и Кейт чувствует исходящий от него жар и запах пота, похожий на запах прелых листьев в лесу.
– Не беспокойся о поездках, – говорит он, вытирая лицо полотенцем. – Давай поедем в эту субботу, если ты хочешь.
– Я не переживаю, я просто… – она позволяет мысли повиснуть в воздухе.
– Главное, все как мы договаривались, – Джейк говорит с ней как с ребенком, – чтобы Мариса оставалась спокойной и счастливой…
– И стабильной, да, я знаю.
Она разочарована. Джейк замирает и смотрит на нее.
– У тебя стресс. Мама была права.
У Кейт сжимается горло.
– Прости, что?
– Я просто имел в виду…
– Так ты говорил со своей матерью обо мне?
Они редко ссорятся. В этом нет смысла. Если она злится, Джейк отвечает полным спокойствием, и Кейт поступает аналогичным образом. Она никогда не понимала, когда другие пары орут дргу на друга, утверждая, что это признак страстной любви. Но сейчас она в ярости. Чувствует, что может сказать что-то непоправимое.
Джейк молчит.
– Я спросила, ты говорил обо мне со своей матерью?
Он смотрит на нее, и Кейт потрясена гневом, который видит на его лице.
– Да, черт возьми, конечно, я с ней разговаривал. Она моя мама. Она беспокоится обо мне и о нас.
– Как мило, – парирует Кейт. – Но мне не нужна ее забота.
Она стоит, настолько крепко сжимая бокал, что его ножка может хрустнуть в любой момент.
– Видишь ли, я именно к этому и веду, – отвечает он, все еще сидя на скамейке. Руки сжимают полотенце, костяшки побелели. – Я ничего не могу сказать, чтобы ты не разозлилась.
– Ты серьезно?
– Да! И мама это заметила. Она беспокоится из-за твоей навязчивости, ведь это может плохо сказаться на Марисе…
– Я – мать, – кричит Кейт.
В жилом комплексе хлопает окно, и на лестнице внезапно включается свет, запрограммированный на включение в одно и то же время. Сад освещается мерзким блеклым светом.
– Ну естественно я буду вовлечена во все! – Она с удивлением замечает, что все еще кричит. – Навязчивость? Хрень несусветная. Наша суррогатная мать напала на меня! У нее был срыв, и она думала, что вы встречаетесь! Мне кажется, что я заслужила право беспокоиться, нет?
– Господи, Кейт, говори потише. Соседи услышат.
– Да пошел ты, – говорит она и уходит на кухню, поставив бокал на стол с такой силой, что красные капли расплескались по столешнице. Кейт подсознательно догадывается о словах Аннабель: «Она расстроена, стремление к ребенку лишило ее рассудка, а ты, Джейки, должен быть осторожен».
Она вспоминает телефонный разговор с его матерью несколькими днями ранее. Кейт нервно стиснула зубы – это происходило каждый раз, когда на экране высвечивался номер Аннабель. Обычно та звонила только Джейку, и набирала Кейт только в том случае, если не могла дозвониться до сына. И тогда ей пришлось принять вызов и ответить: «Боюсь, Аннабель, вашего сына нет поблизости».
– Что? О нет, Кейт. Вообще-то я хочу поговорить именно с тобой.
Голос пожилой женщины был отчетливым: каждая буква звенела, словно кубики льда в стакане джин-тоника.
– Ладно. Это… мило, – растерянно сказала Кейт, взглянув на часы, чтобы прикинуть время, через которое разговор можно будет вежливо закончить. – Как у вас дела? Как дела у Марисы?
– Она буквально расцвела, – ответила Аннабель, и Кейт приняла ее слова за упрек. Почему нельзя просто
