он. — Я всё вижу.
Я посмотрела на его добрые глаза и постаралась улыбнуться.
— Расскажи, что связывает тебя с Алексом?
Теперь, когда тема уже была затронута, от неё нельзя было уйти. И я уже не хотела скрываться за немногословными фразами. Со мной рядом стоял он, до безумия добрый парень. И ему я хотела открыться до конца.
— Ладно, — я кивнула.
Иногда я вспоминаю эту историю. И грусть немного накатывает на меня. Я не признаю, что счастлива, что Алекс мёртв, но признаю, что рада знать о его страданиях. Я представляю его мучения, когда изнутри отрава пробежалась по венам, когда у него шла пена изо рта, он не мог пошевелиться, но чувствовал невыносимую боль, пока не умер. Я считаю, это зря, ему стоило бы жить, хотя бы для того, чтобы быть несчастным всю свою жизнь.
— Алекс дружил с моими друзьями, мы были знакомы, но лично никогда не общались, — начала я. — Примерно год назад мы с ним оказались в одной компании, с нами были ещё Кев, Фил и Эрика, и ребята из футбольной команды. Как-то у нас с ним получилось найти общий язык. В тот вечер он подписался на меня и пролайкал все фотографии, и мы общались почти весь вечер. С ним мне казалось весело, и я долго не могла уснуть, думая о нём. Он мне просто понравился, я не влюбилась в него, просто чувствовала симпатию, и хотела, чтобы он то же самое чувствовал и ко мне.
Тони молча кивал, хотя мне казалось, что ему не совсем приятно слушать эту историю. Куда неприятней было мне; это я вспоминала о мёртвом человеке, и это я стыдилась того, что в глубине души совсем не сочувствую ему.
— Второй раз мы встретились на вечеринке. Эрика кинула меня, пошла заигрывать с Рэем, они ещё не встречались, но активно подкатывали друг к другу, так что я не обиделась на неё. Я оставалась одна, до того момента, пока он не подошёл ко мне. У него в руке была текила, и он предложил выпить её залпом, а следом за ней пошёл следующий стакан, потом другой, и ещё один.
— Он что, споил тебя? — спросил Тони после того, как я замолкла.
— Нет, — покачала я головой. — Точнее да. Он хотел, и у него почти получилось добиться от меня того состояния, когда я уже была готова на всё, и особенно с ним. Но он обломался. Пока мой брат учился в школе, он посещал большую часть вечеринок, и он отвёз меня прежде, чем что-то произошло. Брэдли лучше меня знал Алекса, и он рассказывал мне, каким он является на самом деле. Я помню, мы с ним сильно поссорились из-за этого, потому что я не поверила ему. Я с наивностью думала, что Алексу совсем не хотелось спаивать меня, а он искренне веселился вместе со мной. Поэтому, в школе я активно реагировала на его заигрывания. В один из дней, он попросил у меня конспект по химии, а когда я принесла его ему возле школьного крыльца, он позвал меня на свидание. Я согласилась, фактически, это было моё первое свидание в жизни. Когда Брэдли ходил на первое свидание, я знала о нём практически всё, а он о моём ничего. Я ничего не сказала ему, потому что он, как и родители, был бы против.
С Самитьером мы приехали опять же сюда, только на второй переход. И там впервые поцеловались, я думала, это первая любовь и все дела, дома прыгала до потолка, а на следующее утро, он сказал футбольной команде в школе, что переспал со мной.
Почти все события прошлого года встали у меня перед глазами. Дальше было ещё тяжелей вспоминать её, Тони первый заговорил:
— И это всё? Ты ненавидишь парня, потому что он рассказал клевету про тебя в школе? Белл, такое бывало с многими девушками, это обычная ситуация в старшей школе, — он развёл руками, глядя на меня, как на глупую девочку.
— Да, — я кивнула. — Но у меня был брат, который всегда стоял на моей защите. В тот же вечер, он дождался Самитьера возле школы, сломал ему нос и оставил пару синяков. Всё это видела почти вся школа. Все узнали, что Самитьер врал, и тем самым опозорил себя. А я просто стояла рядом и смотрела, и наверное, мне нравилось смотреть, как Алексу было плохо. Авторитет в школе был важен для него, он возненавидел моего брата, и потом, ночью, вместе с пятью товарищами напал на него. Их было шестеро, а Брэдли один, и все они были безжалостны в этом плане. У Брэдли было сломано ребро, сотрясение второй степени, он лежал в коме две недели, память вернулась к нему не сразу. Видел шрам у него на лице? Это друзья Самитьера оставили его. А когда мой брат лежал без сознания в луже крови, они даже не вызвали скорую помощь. Просто ушли. Уж не знаю, кто нашёл его. В больнице больше двух часов боролись за его жизнь. Ещё долго он не подавал надежд. Нам очень часто говорили, что он может не выжить. Даже когда он пришёл в себя, врачи не были уверены в его здоровье. Он сильный, — по моему лицу пробежала слеза, но я всё равно улыбнулась. — и он обещал мне, что выживет.
Лицо Тони менялось часто, он становился то угрюмым, то грустным, то злым, а моё было постоянно одним и тем же: я смешала грусть и радость, слёзы и улыбку. Вытерев остаток слезинок, я продолжила:
— А когда Брэдли поправился, мы узнали, что ему больше нельзя заниматься спортом. Мой брат — лучший футболист города, призёр по спортивным играм, победитель чемпионатов, человек, которому была обеспечена стипендия в спортивном университете Сиэтла, при условии, что он продолжит тренировки, просто теряет свои возможности. У него до сих пор мутнеет в глазах, когда он долго бегает, ему нужно постоянно пить какие-то таблетки, а ещё ходить к врачам, нельзя долго находиться на солнце, много пить спиртного, танцевать и громко петь. И так всю жизнь. Самитьер сломал её. Забрал его мечту. Всего-лишь из-за того, что в какой-то момент ему показалось, что из-за Брэда над ним посмеялись.
— Поэтому твой отец закрыл дело?
— Да.
— Он не хотел разбираться в делах человека, который уничтожил мечту его ребёнка.
— Да… А ещё он боялся, что найдёт что-то лишнее.
— Что именно? — Тони посмотрел на меня.
— Брэдли только вышел из больницы, а через три дня Самитьер умер.
— Неужели твой брат способен на это?
