Услышав этот выкрик, Верочка так испугалась, что хотела убежать, но Шура, не проявив ни единого признака испуга, успокоила подружку:
– Не боись, Верка, дрыхнет он. Всегда, как нарежется, спросонья орет.
Веруня с пьяными мужчинами лично не сталкивалась, хотя иногда видела таких во дворе, когда они в домино играли. Но те хоть в субботний вечер собирались, а Шурин отец был пьян в будний день. К тому же матерился так, что бедная Верочка хотела заткнуть уши.
– Я домой пойду, – пролепетала она. – Можно?
– Ладно, – живо согласилась Шура. – Только по справедливости будет, если теперь ты меня в гости пригласишь…
Верочка, у которой, кроме Стаса, ставшего почти родным, дома еще никто не бывал, в замешательстве задумалась. Она не представляла, что они с Шурой будут делать, когда придут к ним домой. Играть в куклы, смотреть телевизор, пить чай? Но кукол у Верочки мало, телевизор плохо показывает, и чтобы чай приготовить, надо газ включить, а мама не разрешает в свое отсутствие к плите подходить. Но тут Шура воскликнула:
– А может, Стаса навестим? Он же болеет… – Шура уже подталкивала Верочку к выходу. – Стас ведь в твоем доме живет?
– В моем подъезде.
– Еще лучше! – И Одинец вновь бесцеремонно схватила Верочку за локоть, потащила через двор к дому, где обитали Чайки и Радугины.
Верочка знала, что Стас будет недоволен, если она приведет к нему в гости Шуру: с девчонками он предпочитал не водиться. Тем более с теми, кто был к нему неравнодушен. А в том, что Шура Одинец относится к числу горячих поклонниц Стаса, можно было не сомневаться. Подтверждение этому Верочка получила тут же.
– Ве-е-ер, – протянула та вопросительно, – а ты Стаса любишь?
– Я? Стаса? Нет, что ты, мы просто друзья, – не покривила душой Вера. Она любила только одного человека – свою маму.
– Да ладно, – не поверила Шура. – Все девочки в нашем классе, и не только в нашем, по нему сохнут…
– А я нет.
– Странная ты… – пробормотала Шура. У нее просто в голове не укладывалось, как можно относиться к Радугину равнодушно. – А я Стаса люблю! – страстно воскликнула она. – И выйду за него замуж!
Веру очень удивило ее заявление. Сама она, к примеру, совсем не собиралась замуж. Но если и соберется, то лет через пятнадцать, а планировать свою жизнь на столько лет вперед глупо…
Тем временем девочки добрались до Вериного подъезда и вошли в него. Поднялись на этаж Стаса. Позвонили в его квартиру. Когда мальчишка открыл дверь, поздоровались: Вера сконфуженно, Шура радостно. Последняя засунула руку в карман своего видавшего виды школьного фартука и достала из него побитое со всех сторон яблоко.
– Это тебе! – сказала Шура и поздоровалась с болящим: – Привет!
– Здорово, – не очень приветливо посмотрел на нее Стас.
– Мы тебя навестить пришли, – сообщила Вера.
– А че меня навещать? Не помираю же, – резонно удивился Стас. – Ну проходите, раз пришли…
Вера переступила порог квартиры Радугиных. Делала она это много раз, поэтому не удивилась шикарной обстановке. А вот Шура аж дар речи потеряла, едва войдя в прихожую. Хорошо, что Стас смотрел не на нее, а на Веру.
– Никто не обижал? – поинтересовался он у нее.
– Нет, – покачала та головой. – Меня Шура защищает…
Стас сразу сменил гнев на милость и стал смотреть на незваную гостью более благосклонно.
– Во что играть будем? – спросил он. – Только, чур, не в больницу и не в дочки-матери! – И красноречиво воззрился на Верочку, чьими любимыми играми являлись перечисленные.
– Давайте в трех мушкетеров, – предложила Шура. – Ты будешь Атосом, я Портосом, а Верка Арамисом.
– Да какой из Верки мушкетер? Хоть бы даже и Арамис… – фыркнул мальчишка. – К тому же я хочу быть д’Артаньяном! – Он схватил длинную обувную ложку и начал махать ею точно шпагой.
– Тогда пусть она Констанцией будет, а я – Миледи.
– Миледи, я вызываю вас на дуэль! – вскричал Стас, швырнув Шуре зонтик-трость. – Защищайтесь, сударыня! – И, невзирая на боль в ноге, резво пошел на врага.
Шура отбила его атаку и тут же ринулась в наступление. Стас, рыкнув: «Три тысячи чертей!», запрыгнул на диван, Шура последовала за ним, и «дуэлянты» вновь скрестили «шпаги». Все то время, что они изображали д’Артаньяна и Миледи, Вера-Констанция тихо сидела на стульчике и счастливо вздыхала. Теперь у нее два настоящих друга. И что бы Стас ни говорил, отныне они вправду как три мушкетера: один за всех и все за одного!
Допрос длился уже полтора часа. Вера устала сидеть на жестком, будто специально подобранном для того, чтобы доставить ей физические страдания, стуле. Но еще больше она устала повторять одно и то же. А следователь все задавал и задавал ей один и тот же вопрос:
– Это вы убили Радугина Виктора Сергеевича?
И Вера неизменно отвечала:
– Нет, я не убивала Радугина.
– Но вы же сами сказали, что ударили его кулаком по лицу.
– Да, ударила.
– И он упал?
– Совершенно верно.
– Стукнулся головой о батарею?
– Было дело. Но после падения Виктор Сергеевич встал на ноги.
– Вы в этом уверены?
– Стопроцентно.
– И что он сделал после того, как поднялся?
– Я же вам уже сказала, что: попытался удержать меня в кабинете, – едва сдерживая раздражение, процедила Вера. – Но я ушла.
– Для чего он собирался вас задержать?
– Наверное, хотел продолжить разговор. Да у меня не было желания вести диалог дальше.
– О чем же вы говорили?
– Это не имеет отношения к делу.
– Еще как имеет! – запальчиво возразил следователь. Его фамилия была Блинов. – Как и то, из-за чего вы его ударили.
И он впился взглядом в Верино лицо. Блинов носил очки, и из-за довольно толстых стекол его и без того небольшие карие глаза казались злобными щелочками. Вере было не по себе под его колючим взглядом, но она, не теряя видимого спокойствия, проговорила:
– Я не буду отвечать… Это личное.
– То есть к покойному вы испытывали личную неприязнь?
– Да, испытывала. Но я его не убивала.
– За что вы ненавидели Виктора Сергеевича?
– Неприязнь и ненависть – разные вещи, – начала закипать Вера.
– Возможно. Но людей, которые просто неприятны, по лицу кулаком не бьют. А вот тех, кого ненавидят…
Вера оставила без внимания это глубокомысленное заключение. Она думала о том, что зря согласилась на допрос без присутствия адвоката. Уж он-то не позволил бы следователю мурыжить ее полтора часа…
– Я вижу, вы устали, – сказал вдруг Блинов.
– Очень.
– Тогда почему отказываетесь помогать следствию? Ответьте откровенно на мои вопросы, и я вас отпущу.
– А я разве не отвечаю?
– Нет, Вера Николаевна, вы по неизвестной мне причине скрываете, за что ударили господина Радугина.
– Да поймите вы, я не могу вам сказать, за что!
– Тогда просто передайте суть предшествующей беседы. А уж я сам сделаю выводы.
– Мы беседовали о личном. О том, что касалось только меня и Виктора Сергеевича.
– Вы были с ним настолько близки?
– Мы знакомы чуть ли не с моего рождения. Когда-то жили в одном подъезде. Я дружила с его сыном, а с самим Виктором Сергеевичем вместе работала после института…
– Вернее, на него.
– Да, если быть точной, то на него. Он был одним из совладельцев Первого коммерческого банка, в котором я работала начальником информационно-вычислительного отдела. Конфликт между нами возник именно тогда…
– Из-за чего?
– Господин Радугин занимал пост вице-мэра, поэтому имел доступ к бюджетным деньгам… – Вера многозначительно посмотрела на Блинова. – Мне продолжать или вы сами все поняли?
– Хотите сказать, что Радугин прокручивал зарплату учителей и врачей в своем банке? Я помню, в те времена людям месяцами не платили, тогда как некоторые словно сыр в масле катались…
– Катались именно те, кто эту самую зарплату врачей и учителей клал на срочные вклады коммерческих банков, получая колоссальные проценты. А теперь представьте, что вы не только вкладчик…
– Но и владелец банка?
– Двойная выгода.
– Что ж, понятно… – Блинов помолчал. – В принципе, вы не открыли для меня Америку. Ни для кого не секрет, что в середине девяностых этим грешили многие…
– Да, многие. Но я всегда считала Виктора Сергеевича благородным человеком и честным политиком, поэтому, когда узнала, что он такой же, как все, разочаровалась в нем и не могла не высказать своего мнения… В общем, мы поругались, и я вынуждена была уйти из банка, а чуть позже покинуть город.
– И вновь вы встретились с Радугиным только сегодня?
– Точно так. По прошествии десяти с лишним лет.
– Это была его инициатива – побеседовать с вами?
– Да. Именно Виктор Сергеевич подошел ко мне в так называемом кабинете для особо важных персон и сказал, что хотел бы поговорить наедине. После чего увел меня в пустующий класс.
– А что было до того? Расскажите все с самого начала. Итак, вы подъехали к школе… Дальше?
