И, сформулировав ясно эту задачу – доказать фальшивый характер этих улик, – Гуров позабыл про нахального Андрея Вдовина и принялся размышлять над задачей. Он не мог уехать в Москву и бросить это дело, потому что оно при ближайшем рассмотрении оказалось вполне его. Никакой адвокат – если не брать книжного Перри Мэйсона – не мог разобраться с этой головоломкой. Разобраться – и найти составителя головоломки, того искусника, который сплел сеть вокруг владельца металлургического комбината.
Размышляя таким образом, он и не заметил, как доехал до усадьбы, и очнулся только тогда, когда перед капотом его «десятки» вдруг очутились ворота усадьбы. Тут сыщик сообразил, что у него нет ни сигнала для охраны, ни телефона Ирины Вдовиной, чтобы сообщить о своем прибытии. Он уже собрался нажать на гудок, как вдруг ворота дрогнули и начали расходиться. Гуров въехал во двор и остановился там же, где и неделю назад остановил машину водитель, который его привез, – возле гаража. Он заглянул в гараж, думая найти там водителя, но там никого не было. Зато из дома вышел высокий черноволосый парень, которого Гуров раньше в усадьбе не видел.
– Вы ведь Лев Иванович Гуров? – спросил парень.
– Да, это я, – ответил сыщик. – А ты откуда меня знаешь?
– Так вы же здесь гостили, я вас видел. А сейчас Ирина Васильевна предупредила, что вы приедете, вот я и открыл ворота.
– А, так это, значит, ты меня впустил. А почему ты меня знаешь, а я тебя не знаю?
– Я же охранник, мне на виду торчать ни к чему, – усмехнулся парень. Улыбка у него была хорошая, незлая. Вообще охранники редко бывают улыбчивыми, это Гуров знал по работе – ему часто приходилось сталкиваться с людьми этой профессии.
– Это верно, твоя работа требует скрытности, – согласился он. – Но раз уж ты показался на свет, давай знакомиться. Как зовут?
– Егор Кошкин, – представился парень, снова став серьезным.
– Зачем я вернулся, знаешь?
– Знаю, конечно. Убийство расследовать будете.
– Верно. Мне надо будет побеседовать со всеми, кто живет в усадьбе. И начну я с тебя, раз уж ты мне открыл. Кроме тебя, еще охранники есть?
– Один, Павлом его зовут. Павел Ступин.
– Дежурите по очереди?
– Ночью по очереди, а днем оба.
– Как это – по очереди?
– Ну, одну ночь, до шести утра, один дежурит. Потом он отправляется спать до полудня. А следующую ночь дежурит другой.
– То есть ночью один из вас всегда настороже?
– Ну да.
– А где проходит дежурство?
– Обычно в дежурке. Это такая комнатка за холлом, там мониторы стоят. Видно площадку перед воротами и вот это место перед домом, где мы с вами сейчас стоим. И вокруг дома кое-что видно.
– Все или кое-что?
– Все места, где деревья не загораживают. Мы уже с Павлом Игорю Арсеньевичу говорили, что надо бы три-четыре дерева спилить, в интересах безопасности. И Михаил Степанович нас поддержал. Но хозяин ни в какую.
– А кто это – Михаил Степанович?
– А вы разве не знаете? Это управляющий усадьбой.
– Скажи, а по мониторам только видно, не слышно? Микрофоны тут не установлены?
– Нет, микрофонов нет.
– А это место, «зеленый грот», где произошло убийство, на мониторах видно?
– Что вы! Нет, конечно. Это же далеко от дома, метров двести, наверно.
– Ты сказал «обычно». Значит, дежурный не всегда в комнате сидит?
– Ну да. Иногда покурить выйдет, на улицу, или там в туалет. Но это ненадолго.
– Позавчера, в ночь убийства, кто дежурил – ты или Павел?
– Я.
– Выстрел слышал?
Егор Кошкин, до того отвечавший быстро и четко, на секунду замялся. Потом все так же четко ответил:
– Нет, не слышал. Я в дежурке был, а там не слышно.
Задержка в ответе была очень короткой, но она была, и Гуров ее отметил. Однако он решил сейчас не упирать на этот пункт, пытаясь «расколоть» охранника. Он чувствовал, что Егор Кошкин – не из тех, кого легко расколоть. И сыщик решил вернуться к этому вопросу позже. Вместо этого он поинтересовался другим вопросом.
– А твой напарник, Павел, что за человек? – спросил он.
– Как «что за человек»? – пожал плечами парень. – Обыкновенный. Я его не слишком хорошо знаю. Пока сюда на работу не устроился, мы не встречались.
– Он старше тебя, моложе?
– Старше на четыре года.
– Тоже единоборствами занимается? Ты-то, я вижу, тренируешься.
– Да, я в секцию хожу. Он, кажется, тоже. Работа требует.
– А в свободное время вы с ним о чем разговариваете?
– В свободное время? Ни о чем.
– Странно как-то, ты не находишь? Два молодых парня, делаете одну работу, оба занимаетесь спортом… То есть вы не слишком сдружились?
– Не слишком. Но для работы этого и не требуется.
– Да, это ты верно сказал – для работы дружить необязательно, – согласился Гуров. – Что ж, Егор, покажи ты мне, где находится этот «зеленый грот», и можешь дежурить дальше.
– А с Павлом знакомиться не будете? – спросил охранник. – Для полноты представления об охране? Он сейчас на кухне.
– Нет, в другой раз. Так ты меня проводишь?
Вслед за Егором Гуров обогнул дом, прошел по дорожке, вьющейся среди зеленых лужаек и могучих дубов, и вышел к очень своеобразному месту. С одной стороны площадки росли плетистые розы. Опираясь на спрятанные среди зелени столбики, они свисали вниз, образуя шатер метра в три высотой. Гуров вошел под зеленый навес и осмотрелся. По сторонам стояли две изогнутые скамьи, под ногами краснел декоративный песок. На песке, прямо посреди площадки, виднелся нанесенный краской из баллончика контур лежащего тела.
– Значит, здесь его нашли? – то ли спросил, то ли констатировал сыщик.
– Да, здесь.
Гуров огляделся. «Зеленый грот» был идеальным местом для свиданий. Снаружи никто бы не мог увидеть людей, сидящих внутри. В то же время отсюда, из грота, сквозь щели в листве можно было увидеть человека, приближающегося к убежищу.
– Ночи сейчас стоят лунные, как я помню… – заметил Гуров.
– Да, луна только начала убывать, – кивнул охранник.
– И вчера, и позавчера туч не было. Значит, видно было хорошо. Скажи, а где та площадка за кустами, где полиция нашла следы Андрея Вдовина? Это не тот вон пятачок?
– Нет, что вы. Это вон там, за кустами.
И Егор, выйдя из грота, указал в сторону. Там уступами поднимались аккуратно подстриженные кусты туи.
– А ведь это неблизко… – задумчиво произнес Гуров. – Совсем неблизко… И там, значит, нашли отпечатки следов Андрея?
– Я так слышал, – объяснил охранник. – Сам я этих следов не видел. А теперь и никто не увидит – затоптали там все.
– Понятно, понятно… – пробормотал Гуров.
Он вышел из грота и медленно двинулся по направлению к зарослям туи. Дошел до площадки, обошел ее кругом, потом снова вернулся к гроту.
– А ты убитого когда видел – как только его нашли? – спросил он Егора.
– Нет, позже, уже когда полиция приехала.
– Значит, до приезда полиции труп видели только садовник и Ирина Вдовина?
– Вроде бы так. Скажите, я вам больше не нужен? А то бы я пошел, поел.
– Да, иди, конечно, – кивнул Гуров. – Я еще здесь… поброжу.
Однако, когда охранник ушел, Гуров ходить никуда не стал, а опустился на одну из скамей. Посидел, поглядывая сквозь листву, потом пересел на другую скамью. Затем встал, обошел грот кругом; снова направился к площадке, скрытой стеной туи… При этом он иногда произносил: «Ну да, конечно, он должен был видеть…», или «Да, но зачем он подошел?» Затем громко, словно обращаясь к невидимому собеседнику, произнес: «Все это хорошо, но не пора ли и мне подкрепиться?» – и отправился на кухню.
Охранника Егора Кошкина здесь уже не было – как видно, он уже утолил голод и вернулся на свой пост. Вначале Гурову показалось, что на кухне вообще никого нет. Но затем он услышал чей-то шепот и смех. Заглянув в тесный коридорчик, который вел к холодильным шкафам и подсобке, он увидел там двоих. Чудо-повар Никита держал в объятиях горничную Марину. Разгоряченное лицо девушки и следы помады на щеках повара не оставляли сомнений в характере их занятий. Однако Гуров с удивлением отметил, что парочка при его появлении ничуть не смутилась; и повар, и горничная смотрели на него спокойно и весело улыбались. Объятия они, правда, разжали.
– Вас покормить? – спросил Никита. – Сейчас вмиг соорудим. Что-нибудь простое, да? Я помню, вам всякие деликатесы не слишком нравятся.
– Да, мне что-нибудь попроще и поосновательней, – согласился Гуров. – Щи да каша – пища наша… Но я вам, кажется, помешал?
– Ничего страшного, мы наверстаем, – беззаботно отозвался на подначку Никита. – Теперь нам помешать трудно.
Гуров отметил это «теперь» и решил этот вопрос уточнить.
– А раньше, значит, вам мешали в любви объясняться? – спросил он.
