Благодаря Новикову Ольга получила клевую работенку и завела шашни с древним Греком, как сейчас выяснилось. Но он сам не дурак раззявить рот на чужое богатство, и Ольга с ним промахнулась… Хотя с ее напористостью и железным характером могла бы дожать.
Танькино счастье длилось примерно два года, потом начались мытарства. Она не могла забеременеть. Никаких особых проблем не было, просто не получалось. Врач посоветовал ей поменьше переживать по этому поводу, но она переживала. А еще примерно через год узнала, что у муженька есть любовница, не просто любовница, а, по сути, вторая семья: баба на сносях, которой он купил квартиру. Танька рассказывала об этом, заливаясь слезами, я гладила ее по спине и злорадно думала: так тебе и надо. Потом, конечно, стало стыдно, после чего пришла радость: ведь это Таньке рыдать приходится, притом что я запросто могла быть на ее месте, если б Новиков влюбился в меня, а не в подружку. Вслед за этим явилась и легкая грусть: везение вовсе не залог счастья. Сегодня везет, а завтра – фига с маслом. Богатые мужики всегда в цене, у их порога длинная очередь красавиц. Выйдешь за такого, и до конца дней не знать тебе покоя. Подобные мысли я поспешно гнала прочь, они вносили хаос в мою безупречную картину мироздания. Короче, в тот первый раз я как могла утешала Таньку и советовала ей мужа простить. А еще лучше не рассказывать о том, что она в курсе его неблаговидного поведения. Семью надо сохранить. Я пела о семейных ценностях и жертвенности, думая при этом: наплюй ты на эту дуру с пузом, у нее квартира, а у тебя дом с бассейном. И пусть этот гад попробует развестись: с хорошим адвокатом можно оттяпать себе увесистый кусок пирога и жить в свое удовольствие. Танька обещала молчать, но страдала. Звонки по ночам стали нормой. Я продолжала изображать лучшую подругу, хотя в ее мытарствах не видела толку. У меня куда больше поводов орошать подушку слезами. Время идет, и всех королевичей уже разобрали.
Еще год Танька худо-бедно продержалась, потом решилась поговорить с мужем, хотя я ее от этой глупости отговаривала. Новиков с ее обвинениями согласился, но виноватым себя отнюдь не чувствовал, доходчиво объяснив женушке, что в их кругу все так живут. Танька похлопала глазами, а затем заявила, что она так жить не будет. Сергей Юрьевич ей вряд ли поверил. Четыре года в доме с бассейном и с золотой кредиткой в сумке чего-то да значили. Но Танька была непреклонна и на следующий день подала на развод.
– И на раздел имущества, – подсказала я.
С моей точки зрения, Новиков заслуживал, чтоб его обобрали до нитки, уже за то, что четыре года назад сделал неправильный выбор.
– Мне его деньги не нужны, – заявила подруга.
«Юродивая, – подумала я. – Черт с ним с мужем, но деньги – это серьезно».
Но с Танькой мы консенсуса никогда не достигнем: ей был важен муж, и плевать на деньги. Я же к деньгам относилась с куда большей теплотой и любовью, чем к самым лучшим представителям сильного пола.
Обалдев от счастья, что развод ему ничего не будет стоить, Новиков съехал (должно быть, к подружке, которая благополучно разрешилась от бремени) и предложил Таньке жить в доме сколь угодно долго. Она намеревалась перебраться к сестре (та по-прежнему жила в бабушкиной квартире) и продолжала страдать. Весь этот бред мне приходилось выслушивать практически ежедневно.
Оттого я и не спешила отвечать на тот поздний звонок. Но трубку в конце концов сняла. Танькин голос поначалу даже не узнала.
– Ира, что делать? – истерично вопила она.
«Начинается», – с мукой душевной подумала я.
Но тут она добавила:
– Олю похитили, требуют выкуп.
Еще одно мелкое неудобство в безбрежном океане счастья богачей. Их похищают те, кому до зарезу нужны деньги. Однако не всегда и не всех.
Но стоило Таньке произнести эти слова, как сердце екнуло. Вроде предчувствия. Или предупреждения, точно кто-то сурово задал вопрос: тебе это надо? Само собой, нет.
– Олю? – бестолково переспросила я, продолжая думать о непростой доле обладателей состояний. – С какой стати?
– Она моя сестра. И те, кто ее похитил, считают, что у меня есть сто тысяч евро, чтобы заплатить выкуп.
– А они у тебя есть?
– Конечно, нет. Откуда? Но как их разубедить? Они сказали, если я не заплачу, Олю убьют.
В тот момент угрозы в Ольгин адрес меня не впечатлили, я даже подумала, что и сама бы давно убила ее с большим удовольствием.
– Может, это дурацкая шутка? – вздохнула я.
– С ума сошла? Кому придет в голову так шутить?
– Тогда надо звонить в полицию. Похищение по их части, я-то тебе, чем помогу?
Но в полицию она звонить не стала, решив для начала поговорить с мужем. Перед лицом великого несчастья о распрях следовало забыть. Признаться, я до последнего считала похищение чьей-то глупой шуткой и даже не потрудилась перезвонить Таньке, тем более что мой роман с Юркой набирал обороты, и мне было не до подруг. И то, что Ольгу обнаружили мертвой, стало громом среди ясного неба. Ее похитили и, не получив выкуп, убили. Я кинулась к Таньке, но дальше порога меня не пустили. Подруга винила меня, мужа и весь свет в гибели сестры, такого она, правда, не говорила, ограничившись заявлением, что никого не хочет видеть. На похоронах держалась отчужденно, ни разу не взглянув ни на меня, ни на Новикова, который вился вокруг ужом, пытаясь загладить вину, которой, скорее всего, не было. Или все-таки была?
– Теперь Танька в отместку выкручивает муженьку руки, – со смешком продолжил Димка. – Знаешь, кто у нее адвокат? Горшенин. Тот еще фрукт. В прошлом году отсудил для одной дамочки ровно половину всего нажитого ее муженьком, и это при том, что саму благоверную уличили в измене. Горшенин умудрился все вывернуть наизнанку, мол, супруг скверно относился к бедняжке и тем самым толкнул ее в объятия другого, и виновен вдвойне… Что он сделает с Новиковым, у которого вторая семья под боком…
– Она не хотела его денег, – нахмурилась я.
– Танька убеждена, что сестра погибла оттого, что бывший денег пожалел, вот и поскакал в полицию, и задумала лишить его самого дорогого – бабок.
– Это на нее не похоже, хотя… – я пожала плечами, – если она и вправду решила, что он деньги зажал…
– Она малость свихнулась после этой истории, – кивнул Димыч.
– Вы виделись? – спросила я.
– Пару раз, мельком.
– Откуда тогда сведения?
– От Горшенина, само собой. Он большой друг моего шефа, время от времени вместе обедаем. Танька настроена очень решительно. Тебе она о своих планах не рассказывала?
– Да мы три месяца не виделись.
– Тебя-то она в чем винит? – удивился Димка. – Подруг у нее больше нет… сейчас она практически совсем одна…
– И прекрасно без меня обходится. А я, как выяснилось, вполне могу обойтись без нее, – добавила я с внезапной обидой, наверное, мы и в самом деле не особенно нуждались друг в друге. И все же почему я после похорон не попыталась с ней встретиться, поговорить? Объяснить… – Значит, выкуп у Протасова не требовали, – сменила я тему.
– Сестра надежней, – хохотнул Димка. – Похитители, должно быть, подозревали, что его любовь не так уж и сильна.
– Или знали об этом наверняка, – сказала я. Просто так сказала, ничего особого в виду не имея, но Димыч тут же прицепился:
– Считаешь, это кто-то из наших?
– Чего?
Мы со Светкой переглянулись и на него уставились.
– Почему бы и нет? – пожал он плечами.
– Спятил, – нахмурилась я. – Срубить бабки и я не против, но убить… к тому же хорошую знакомую… это дело рук каких-нибудь уголовников.
– Надеюсь, – проворчала Светка. – А то ходи и думай: кто из тех, с кем пьешь, убийца?
– Да уж, неприятно, – Димыч засмеялся и головой покачал.
– Деньги не приносят счастья, – глубокомысленно изрекла Светка, попивая кофе. – Я вам больше скажу: людей они портят.
– Откуда тебе знать, у тебя денег сроду не было, – съязвила я.
– Они есть у той же Таньки. И что?
– Вот именно, что? Чем они ее испортили? Ну, да, она винит мужа в том, что с Ольгой случилось, в том смысле, что если б не его деньги…
– Это ты считаешь ее бессребреницей, – перебила Светка. – Мужа любила, то-се… А твоя Танька та еще штучка, я ее в магазине встретила неделю назад. Продавщица ей что-то не то сказала, она такой хай подняла и платье ей в лицо швырнула. Я б на месте девицы ей этим платьем да по морде… Короче, вела она себя как обычная богатая стерва…
– Танька? – нахмурилась я, может, крыша у нее и вправду съехала, представить подругу скандалящей в магазине… – Она сто раз спасибо скажет, а ты: платье в лицо… Может, обозналась?
