— А каким образом вы получаете новые ощущения?
— Каждый раз по-разному. На то они и новые, ведь так?
— Вы правы. Думаю, вы поняли, какие ощущения я имею в виду?
Пауза затягивалась. Доктор Мори ждал ответа. А вместе с доктором Мори ответа ждал весь зал.
— Вы имеете в виду порок, доктор? — заговорил он, наконец.
— Вы так детально описываете ощущения после принятия кокаина. Меня это заинтересовало.
— В нашем городе есть много заведений, где можно попробовать что-то новое. Думаю, вы в курсе.
— Похоже, мой вопрос смутил вас?
Адам с трудом сдержал вздох облегчения.
— Что вы. Он меня не смутил. Просто это было… неожиданно.
— Неожиданно, господин Фельдман, бывает оргазм у женщины до того, как вы сами получили удовольствие.
В зале кто-то рассмеялся. Доктор Мори прижал руку к груди.
— Прошу прощения. Иногда социопат внутри меня мне неподвластен. Я задал больше одного вопроса, так что, думаю, мне следует замолчать, пока я не сказал лишнего. Точнее, пока я не сказал еще что-нибудь лишнее.
Когда читатели разошлись, Вивиан поднялся на сцену и подошел к Адаму.
— Книга великолепна, — сказал он. — Что вы предпочитаете — пространный отзыв или высказанное вслух мнение?
— Как вам будет удобнее, доктор. Я буду рад любому отзыву.
— Надеюсь, я не поставил вас в неловкое положение своей шуткой?
— Сказать по правде, я ожидал от вас более тонкого юмора.
— Прошу прощения еще раз.
Адам взял папку, и они с Вивианом пошли в направлении выхода.
— Вы позволите подвезти вас? Или вы приехали на машине? — заговорил доктор Мори.
— Нет, я приехал на такси. Но не вижу причин для того, чтобы отнимать у вас время. Это я могу позволить себе поспать пару лишних часов. Для врачей это роскошь.
— Если я предлагаю вас подвезти, это значит, что я могу это сделать. Для того чтобы успокоить вас, могу вам сообщить: вчера я провел на работе двадцать часов, и завтра мне по праву полагается выходной.
Темно-вишневый «БМВ» доктора Мори нельзя было сравнить с машиной его «гражданской жены», даже если учесть, что машина принадлежала к одному из последних выпусков. Адам сел на пассажирское сиденье и пристегнул ремень. Вивиан занял водительское кресло и поправил зеркало заднего вида.
— Где вы живете?
— Это недалеко. Выезжайте, я покажу дорогу.
— Нет, так не пойдет. Я не смогу рассказать вам о впечатлениях, если ехать нам недолго. Может, мы поедем куда-нибудь и выпьем? Вы, конечно, уже отмечали выход книги и вправе мне отказать, но я помню о своем обещании.
— Это была рюмка коньяка у вас дома, доктор.
Вивиан покачал головой.
— В другой раз. Сейчас можно пойти в хороший клуб. Или вы предпочитаете простой бар?
— А почему бы нам не прокатиться за городом? Мы побеседуем о книге и посмотрим на звезды.
— Замечательная идея. Я всегда придерживался мысли, что две головы — лучше, чем одна.
Когда огни города остались позади, а машина выехала на скоростное шоссе, Вивиан прибавил скорость. Адам, который не любил быструю езду, напрягся и сел прямо.
— Не волнуйтесь, — успокоил его доктор Мори. — Я осторожный водитель.
— По правде говоря, я не любитель поездок.
— Но вы ведь сами предложили покатиться.
— Мне хотелось свободы от людей.
Вивиан понимающе кивнул. Прямая дорога постепенно превратилась в серпантин, и они начали подниматься в гору.
— Знаете, Адам, я задал вам этот вопрос не столько потому, что хотел услышать ответ — хотя, конечно, и это тоже — но и потому, что хотел понаблюдать за вашей реакцией. Вы боитесь своих реакций.
— Так я заинтересовал вас как психоаналитика, а не как читателя?
— Вы заинтересовали меня как человека. В вас есть что-то странное, и это что-то не поддается разгадке…
— То же самое я могу сказать и о вас, доктор.
— Что же во мне странного?
— По правде говоря, все.
Доктор Мори неопределенно хмыкнул, не отрываясь от дороги.
— Мой стиль в одежде? — предположил он. — Мое отношение к жизни? История про Париж, которая не дает вам покоя?
— Вы — из тех людей, к которым не хочется приближаться, но рано или поздно приближаешься. Что-то…
— Порочное? — предположил Вивиан. Это было сказано будничным тоном — так, будто он слышал подобное от каждого встречного. И Адам вполне допускал мысль, что так оно и было. — Что же вас удивляет, Адам? Порок притягателен. Порок — это темная комната с зеркалами. Вы не представляете, что можете там найти. А добродетель — это освещенная солнцем комната в светлых тонах, где все лежит на своих местах, где нет ни ящиков, ни шкафов, ни комодов. Все на виду. — Он бросил взгляд в зеркало заднего вида. — Люди, которых притягивает порок, делятся на две группы. Первым пороки помогают открыть новые грани реальности. А вторым пороки помогают убежать от себя.
— К какой группе вы относите себя?
— Ко второй.
Доктор Мори свернул на обочину и остановил машину.
— Подышим свежим воздухом, — предложил он. — С вершины горы прекрасный вид на город, а небо здесь просто восхитительное.
Адам вышел из машины и, подойдя к обрыву, посмотрел на город. Вид отсюда открывался такой, что захватывало дух. В полном смысле этого слова — Адам побаивался высоты.
— В жизни, — продолжил свою мысль доктор Мори, — у каждого есть что-то такое, с чем он должен мириться. Иногда это привычка, от которой мы избавляться, скорее, не хотим. Иногда это страсть. Иногда это надоедливые мысли. А иногда это боль. Вы знаете, каково это — когда у вас постоянно что-то болит? Иногда почти не болит, а иногда болит так, что вы хотите одного — умереть и больше этой боли не чувствовать?
Адам безмолвно покачал головой. Вивиан присел на капот и тоже посмотрел на город. Он прижал ладонь к груди и погладил шелк рубашки.
— Саркома, — сказал он так же буднично, как несколько минут назад охарактеризовал свою сущность. — По самым оптимистичным прогнозам — около семи лет. Но я реалист, так что даю себе не больше пяти.
— Вы поэтому курите опиум?
— Да, и поэтому тоже. Удачно подобранная доза — разум остается трезвым, привыкания не вызывает, если не злоупотреблять, но помогает расслабиться.
— Она не операбельна?
— Пока что операбельна. Но я не могу позволить себе потратить год жизни на подготовку к операции, химиотерапию и последующее восстановление. Кроме того, в подобных случаях есть высокая вероятность возникновения метастаз. Вы бы согласились пройти все круги Ада, зная, что через пару лет вам снова придется это сделать?
Адам положил руки в карманы и отошел от обрыва.
— Не знаю, что вам сказать, доктор, — сказал он. — Вы не боитесь смерти?
— Конечно, боюсь. Но гораздо сильнее я боюсь того, что проживу бессмысленную жизнь.
Несколько минут в ночной тишине было слышно только стрекотание сверчков.
— Скажите, а Афродита… что она думает по этому поводу? — снова заговорил Адам.
— Сложно объяснить. Но она, скорее, придерживается вашей точки зрения, чем моей. Она делилась со мной впечатлениями по поводу вашего семинара. Ей понравилось, и она с нетерпением ждет следующих лекций и занятий.
— У вас странные отношения.
Вивиан закурил и закинул голову назад — то ли для того, чтобы расслабить шею, то ли для того, чтобы посмотреть на звезды.
— Нас это устраивает.
— Вас устраивает тот факт, что вы — чужие люди, хотя живете под одной крышей?
— Мы перестали быть чужими людьми еще до того момента, как она переехала ко мне. После того, как на ее глазах застрелили мужа, а потом она попала в больницу с маточным кровотечением. Я возвращался домой ночью и нашел ее на улице. Ни один сукин сын не подумал остановить машину и подвезти нас, так что мне пришлось донести ее до больницы на руках. Разумеется, к тому времени было глупо надеяться на то, что ребенок выживет. Выкидыш на пятом месяце — это смертный приговор. — Он поправил шарф, укутывая шею. — Она три дня была без сознания, потом еще три дня бредила и не понимала, что происходит вокруг. Я не отходил от ее кровати, спал по два часа в сутки. А потом мне нужно было сообщить ей о ребенке. Знаете, Адам, все бывает в первый раз. В первый раз ты ставишь неправильный диагноз, и твоя ошибка стоит кому-то жизни. В первый раз у тебя дрогнет рука, и на операционном столе умрет двенадцатилетний мальчик. К тому моменту я уже знал, что такое ошибочный диагноз и дрогнувшая рука. Но у меня не поворачивался язык это ей сказать. Хотя потом я, конечно, сказал. Сами понимаете, как она отреагировала.
Адам в очередной раз кивнул.
— У нее было нарушение сна, потому что она слишком долго принимала снотворное вместе с амфетаминами, по ночам мы сидели в палате и разговаривали. А после того, как она выписалась из больницы, я предложил ей переехать ко мне. Она обещала подумать, мы обменялись телефонами. Три месяца я не слышал от нее ни слова, а потом она позвонила и сказала: «Мне не надо помогать с вещами. Я справлюсь сама». Она самостоятельная девушка. В отличие от меня. Если бы вы попросили у меня охарактеризовать наши отношения, то я бы сказал, что она за мной присматривает.
