Этого оказалось уже достаточно. Одна как бы невзначай оброненная фраза положила начало всему делу. Клавдия Семеновна сказала об этом жене Николая Константиновича, а Нина Георгиевна при удобном случае доложила самому Виктору Евстигнеевичу.
Всякое дачное строительство в Подмосковье, в зоне пятидесяти километров, вообще запрещено, а далее — крайне ограничено. Это продиктовано интересами сохранения государственных земельных и лесных угодий, колхозных пашен и мест организованного отдыха горожан. Совершенно закономерно, что при организации нового дачно-строительного кооператива к вопросу о его целесообразности, об отводе земельного участка и т. д. подходят очень и очень строго, многие авторитетные инстанции обсуждают его со всех сторон.
И Николай Константинович, и Виктор Евстигнеевич — люди чрезвычайно занятые. У них нет времени сколачивать кооперативы и ходить по инстанциям. А тут, как им докладывают, есть надежный человек — Мария Михайловна Бархатова, — который добровольно берет на себя всю эту неблагодарную работу. Нужно только внести вступительный и паевой взносы. А всего — пятьсот двадцать рублей.
Бухгалтер-секретарь Клавдия Семеновна и технический секретарь Галина Григорьевна оказались людьми для Бархатовой чрезвычайно ценными. Они не только помогали ей находить нужную клиентуру, но они служили связующим звеном между нигде не работающей М. М. Бархатовой и теми авторитетными учреждениями, в которых состояли на службе все ее будущие клиенты.
Чем руководствовались эти гражданки, когда добивались в своих учреждениях доверенностей на ведение всех дачно-строительных дел М. М. Бархатовой, о которой сами они знали только с ее слов? Очевидно, им искренне хотелось помочь своим сослуживцам, товарищам по работе получить желанный дачный участок и без хлопот воздвигнуть там скромные деревянные сооружения, куда можно вывозить на жаркое лето своих домочадцев.
Разумеется, Галине Григорьевне льстило и то, что такую помощь она сможет оказать своему непосредственному начальнику Николаю Семеновичу.
Короче говоря, следствие, проведенное весьма и весьма тщательно, не нашло в их действиях уголовного преступления. Уголовного — да, а как быть с моральной стороной дела? Те же самые Нина Георгиевна Самарина, Клавдия Семеновна Бормотова — они не только подбирали для Бархатовой клиентов, они собирали с клиентов и деньги. И, как говорили классики, на блюдечке с голубой каемочкой подносили их «председателю кооператива» Бархатовой.
Порой «председатель» тут же писала расписку, а иногда обходилась и без такой «формальности».
— Господи, да что вы меня не знаете, что ли! Потом оформим.
И Нина Георгиевна и Клавдия Семеновна знали, что Мария Михайловна — киносценарист, лауреат Государственной премии, что она недавно получила крупное наследство и сама состоит пайщиком кооператива.
Знали опять же с ее слов. И тем не менее это служило надежной гарантией фирмы: они ей доверяли.
Сама же Бархатова, имевшая к тому времени большой опыт мошенничества, понимала, сколь шатки эти гарантии. Росли списки «членов кооператива», росло и ее беспокойство. Чтобы на какое-то время обезопасить себя, отвести неминуемый удар, отсрочить разоблачение, запутать дело, она предприняла ряд маневров.
Мария Михайловна отправилась в контору «Кооплесстройторг», познакомилась с ее директором Петром Ивановичем Северовым, предъявила ему доверенность на ведение всех дел по кооперативу, пригласила и его в этот кооператив, а от него получила проект одноквартирного трехкомнатного дома типа ЗБ-40. Петр Иванович любезно сообщил посетительнице и адрес Пиндушской ремонтно-эксплуатационной базы, где изготавливаются дома брусчатой конструкции.
Зато потом М. М. Бархатова могла всем своим клиентам сообщить радостную весть:
— Деньги на сто дачных домиков переданы директору «Кооплесстройторга» Северову.
Кроме этого, Мария Михайловна спустя некоторое время подговорила подругу своей дочери Лену Кваснецову:
— Если тебя кто-нибудь из моих гостей спросит, правда ли, что ты ездила на пиндушскую базу, отвечай: правда. Отгрузила сто разобранных домов.
— А где же они, эти дома? — поинтересовалась Лена.
— Скажи, идут малой скоростью по железной дороге.
Знакомый чертежник (за определенную мзду, конечно) начертил план дачного участка «Малахит», привязав его к одному из красивейших мест в Подмосковье. План этот утвердил... один из членов кооператива, некто Сазанов.
Все это выглядело довольно внушительно. И в списках членов кооператива появлялись все новые и новые имена: известный литературовед, профессор, заместитель директора института, звукооператор, преподаватель университета, режиссер Мосфильма, завуч школы, заведующий лабораторией, ответственный сотрудник министерства, академик, генерал...
Очевидно, гипнотизировала и постоянная сумма взноса — 520 рублей. Не 500 и не 600, а именно 520. И ни больше и ни меньше. Это, так сказать, тоже своего рода психологический момент. А в такой крупной игре, которую повела М. М. Бархатова, эти моменты играют чрезвычайно важную роль.
Игра шла год, другой... Некоторые из партнеров начали проявлять нетерпение, нервозность. Бархатова и ее добровольные помощники успокаивали:
— Это не так просто. Потерпите. Речь идет не о покупке кофточки — это же строительство.
Тем, на кого такие уговоры перестали действовать, Мария Михайловна говорила:
— Ну хорошо. Мы вернем ваши деньги. Пожалуйста. Но потом вы к нам не приходите.
И действительно, деньги возвращали. Некоторым полностью, некоторым частично. Но взамен выбывших в «кооператив» вступали новые члены.
Всего с июля 1967 года по май 1969 года в так называемый кооператив «Малахит» вступило 159 человек. М. М. Бархатова получила с этих людей 83 тысячи 260 рублей. Присвоить их все мошеннице не удалось. Большую часть — почти 54 тысячи пришлось вернуть законным владельцам. Но кое-что досталось и Марии Михайловне за «хлопоты». Это «кое-что» — 29 тысяч 350 рублей.
Два года Бархатова жила на широкую ногу. Она устраивала званые вечера, часто бывала в ресторанах. У ее дома дежурило такси. За это время она заново обставила квартиру импортной мебелью, купила спальный и кухонный гарнитуры, телевизор «Чайка», холодильник «Юрюзань», ковер, кушетку, трюмо...
Добрая мама позаботилась и о своей бездельнице дочке: купила ей кооперативную двухкомнатную квартиру и всю мебель, телевизор, ковер, сервизы, одежду.
Афера под названием операция «Малахит» провалилась, как этого, собственно, и следовало ожидать. Следователи проделали огромную работу: по делу было проведено более 160 допросов свидетелей и потерпевших, много раз допрашивали Бархатову, состоялось шесть очных ставок. Достаточно сказать, что дело по обвинению Бархатовой М. М. состоит из семнадцати томов.
Мошенница петляла, давала противоречивые показания, требовала дополнительных экспертиз и проверок. Настаивала на допросе новых лиц. Она писала письма в прокуратуру, где то жаловалась на следователей, то обещала сделать сообщение чрезвычайной важности и требовала сфотографировать портрет цыганки в доме ее несостоявшегося поклонника; в раме этой картины якобы хранились бриллианты на пять миллионов рублей. Через день она требовала, чтобы бриллианты искали в ножке обеденного стола.
Бархатова всячески пыталась затянуть следствие, отдалить час возмездия. Знакомясь с каждым томом по нескольку дней, она не только делала выписки из каждого документа, а порой и просто снимала с них копии: она начала срисовывать с официальных бумаг... штампы и печати.
На все уговоры, на все просьбы следователей не отвлекаться, выписывать только то, что необходимо ей для защиты, она отвечала истериками и бесконечными жалобами и требованиями такого толка:
«С протоколом от 16 февраля я не согласна. Я работаю добросовестно и не отвлекаюсь на посторонние разговоры. За исключением того времени, что уходит на заточку карандашей, которые мне так «любезно» предоставляют. Но я ни передач, ни денег на ларек не получаю. Во время работы мне без конца травмируют нервную систему и выводят из рабочего состояния. Для нормализации рабочей обстановки необходимо сменить двух следователей.
Я сама хочу скорее закончить работу, и выйти в суд, и снять с себя несправедливые и совершенно необоснованные обвинения».
За период следствия Бархатова несколько раз меняла свои показания и, даже, будучи припертой к стенке многочисленными свидетельскими показаниями, документами, неопровержимыми данными, так и не признала себя виновной. То она говорила, что передала деньги Клавдии Семеновне, а потом, будто «вспомнив», сообщала, что они у Петра Ивановича, и так без конца.
Суд полностью установил вину М. М. Бархатовой в совершенном ею преступлении и приговорил ее к длительному сроку лишения свободы с конфискацией всего имущества, приобретенного нечестным путем.
