— Бардак! — с готовностью соглашается его сосед, такой же старый гриб с большим синим носом. — Как вы думаете, они смогут раскрыть это преступление?
— Ни хрена не смогут.
— Я тоже так думаю.
— Не смогут, потому что не хотят. А захотели бы, так смогли бы за милую душу. Я как-то статью одну в журнале читал. Очень толково написано. Так там ее автор, бывший сотрудник внутренних органов, кстати, утверждает, что они, менты, вполне бы могли за несколько дней покончить с любой преступной группировкой, вот только не хотят. Потому что не выгодно. Потому что сами с ними прочно повязаны.
Разговор идет нарочно громко, но мы с Вано предпочитаем в него не ввязываться и молча пьем свой кофе. Под конец Вано говорит, что постарается выполнить мою просьбу и опять спрашивает, не пойду ли я в контору. Я отказываюсь и прошу его звякнуть мне на дом. Я буду там.
Вечером, около девяти часов я подкатываю к зданию городской судмедэкспертизы. Несмотря на поздний, в принципе, час, в одном из окон на первом этаже горит яркий свет. Это как раз кабинет Головина. Ничего другого я и не ожидал, он редко когда уходит домой раньше десятого часа, поэтому и приехал так, чтобы все остальные служащие сего заведения рассосались по домам.
Через щелку между белыми плотными занавесками вижу, что эксперт дядя Миша сидит, низко склонившись над столом за столом, и строчит бумаги так, что над ним клубится пар. Дверь закрыта на замок и мне приходиться нажимать на кнопку звонка и долго ждать, пока Головин соизволит оторваться и открыть двери.
— А, это ты, Лысков?
— Я. Коньяк заказывали? — спрашиваю я, как только вижу вспотевший от напряженной работы лоб Михал Михалыча. — Армянский.
Головин, выставив вперед правую ногу, чтобы не брать через порог, принимает от меня завернутую в хрустящую бумагу бутылку и благодарит снисходительным кивком.
— Извини, что не приглашаю, Сережа, но у меня очень много работы. Сегодня весь день с господином прокурором разбирался. Только недавно закончил. Теперь все результаты надо оформить в надлежащем для чтения виде. Как минимум, до часу ночи проваландаюсь. Слышно, завтра из столицы целая комиссия высококомпетентных следователей прибывает в связи с этим убийством, как будто у нас своих нет, так что имею приказ: к их приезду все закончить.
— Ничего нового не обнаружили, Михал Михалыч?
— Да, в принципе, все так и оказалось, как я сказал. Конечно, вся процедура экспертизы еще до конца не закончена. Но свою часть работы я выполнил.
— А от чего он умер?
— Умер? Известно от чего: оттого, что сердце остановилось.
Наверное, Головин и впрямь переутомился, потому что стал предельно лаконичен.
— А от чего сердце остановилось? — настаиваю я, так как эта лаконичность меня не устраивает.
— Чтобы не загружать тебя специальными терминами, скажу, что он умер оттого и после того, как с него содрали кожу.
Ни фига себе! Я и раньше-то не особо завидовал Перминову, а теперь и подавно не хочется когда-нибудь оказаться на его месте. Но ведь даже собака на живодерне и та кусается, а ведь человек не собака. А может первоначальные предположения неправильны? И преступников было несколько… Должен же был кто-то держать его!
— Вы хотите сказать, что Перминов был жив, пока все это происходило?
— Не только жив, но еще и в полном сознании. Чтобы он не вырубился, ему вкололи какой-то препарат. Что-то похожее на сукцинилхолинхлорид. Точно названия препарата сказать пока не могу. Токсикологи сегодня резину протянули, анализа еще не сделали. Короче, он был как бы парализован, но находился в сознании.
— Значит, он понимал, что происходит?
— Еще как!
— Преступник был один?
— Скорее всего. Но если их было двое или больше, то остальные были только зрителями и не продвинулись дальше порога комнаты. Но все говорит за то, что в квартире Перминова, кроме него, был только одни человек — его убийца. Сначала он оглушил хозяина ударом по голове: на том необычном бокале, который ты имел удовольствие видеть, осталась гематома от удара. Потом он сделал ему укол и, дождавшись пока тот придет в себя, дал волю своей буйной фантазии.
— А такого сорта препарат, про который вы толкуете, его легко можно достать?
— Дорогой мой, — улыбается Головин, — при таком борделе, как у нас, достать можно все, что угодно. Хоть черта лысого… Извини, это я не о тебе. Были бы деньги, вот что главное.
На такой вот оптимистической ноте Михаил Михаилович Головин делает шаг в двери, давая понять, что аудиенция на пороге закончена. Я быстро вынимаю из наружного кармана куртки давно заготовленную пачку сигарет «Captain Black».
— Угощайтесь, дядь Миш.
Обычно, я курю красный «LM», но на этот раз изменил своим привычкам, чтобы подольше удержать Головина возле себя, который никогда не устоит перед мелкими радостями жизни, в том числе и перед дорогим табаком. Ежедневные общения с покойниками, превратили его в эпикурейца, который лучше других понимает, что пока есть возможность, нужно не в чем себе не отказывать, в особенности, когда эти возможности предлагают тебе на халяву.
Вот и сейчас, он смотрит на протянутую пачку, вздыхает и вытягивает из нее длинную черную сигарету.
— Михаил Михайлович, по-вашему, какой бы вы составили психологический портрет совершившего убийство маньяка?
— Убийца не маньяк, — выпустив дым прямо мне в лицо, ни на секунду не задумываясь, уточняет он.
— Помнится утром, вы предполагали совсем другое.
— Я имел в виду, что он какой-то неправильный маньяк. Не такой, как остальные. Утром в моем распоряжении не было полных данных экспертизы. Дело в том, что во всех подобных преступлениях, когда маньяк-убийца издевается над своими жертвами, так или иначе, присутствует сексуальный мотив. Вы случайно не читали про такого скромного американского парня по имени Джеффри Дамер?
— Не доводилась. А что?
— Жутковатый был человечек. Завлекал к себе в дом гостей, в основном мужчин или подростков. Усыплял, оглушал или каким еще либо способом лишал их сознания. Потом несколько дней держал в наручниках и постоянно насиловал их, а когда это надоедало, убивал свои жертвы, как мясник разделывал их трупы, часть которых растворял в кислоте, а частью, в основном мягкими тканями, лакомился вволю. И так на протяжении нескольких лет подряд. Позже полиция обнаружила в его шкафу целую коллекцию черепов. Зачем я вам это рассказываю? А затем, что по сравнению с Дамером, убийца прокурора — агнец невинный. Но дело не в этом. Дело в том, что в подавляющем большинстве подобных случаев убийца насилует свои жертвы. Это то, что отличает данное преступление от всех других похожих. Давным-давно доказано, что маньяками обычно становятся люди с сексуальными расстройствами, которые не могут вести полноценную половую жизнь. С Перминова содрали по кускам кожу. У него отрезали все, что можно отрезать, но его не трахали! Это точно.
— А если преступник мастурбировал, глядя на обезображенный труп?
— Но мы не обнаружили даже пятнышка спермы! Поэтому я и сказал — убийца не маньяк! Дебил, возможно, но не маньяк. А насчет его психологического портрета, то это не ко мне. Сами думайте.
Клуб рыцарей-любителей «Орден Священного Грааля» располагается на западной окраине города, вернее даже на самой городской черте и вовсе не в старой, заброшенной сараюхе, как я полагал вначале, а специально выстроенном трехэтажном и довольно живописном особняке. Отдавая дань традиции, здание клуба выдержано в чисто готическом стиле — та же устремленность ввысь, которая выражается в наличие высоких стрельчатых окон и портала. По бокам тянутся к небу две изящные башенки с витражами в узких высоких окнах. За приусадебной территорией, огороженной выложенным из гранитных камней забором, простирается выгон, где неорыцари должно быть разыгрывают свои потешные разборки на мечах из фанеры и копьях из бамбуковых удочек.
Альварес поработал на пять с плюсом, так как уже через сутки я знал не только адрес организации, но и ее более чем трехгодичную историю. Создатели клуба имели даже свой сайт в Интернете, откуда можно было почерпнуть дополнительные сведения. Это тоже обнаружил Вано.
В первые месяцы клуб, тогда еще просто «Грааль», и в самом деле ютился в сыром подвальном помещении вот уже как пятнадцать лет предназначенного под снос дома, а само его существование держалось исключительно на голом энтузиазме десятка действительно повернутых на средневековом воинском искусстве людей, которыми руководил преподаватель истории из пединститута Илья Сергеевич Синяк, в прошлом мастер спорта по фехтованию. Из имеющихся в их распоряжении материалов, они по старинным эскизам мастерили себе доспехи, плели кольчуги, старались установить контакты с подобными клубами в других городах, в том числе и с заграницей, а также в поисках спонсоров оббивали пороги учреждений и чиновничьих кабинетов. Неизвестно, как бы дальше сложилась судьба клуба: может быть он и дальше продолжал бы влачить жалкое существование в подвале, а может постепенно захирел, но тут, в полном соответствии с рыцарскими романами, появился добрый маг и чародей и все в один миг, сказочным образом, изменилось.
