— Она и сейчас горит, — хмуро добавил он.
— Где же? — уточнил я. — Не помешает ли огонь нашему походу?
— Не помешает. Наши камы отогнали айнов и принесли щедрый ясак Тенгри.
— Но лес все равно горит?
— Да… Потому что Тенгри еще спит.
— А что будет, если он проснется?
— Тенгри увидит, что огонь не слушается камов, и сам остановит его.
— Каким же образом? — Я решил не отставать от телеута: уж больно интересная картина мироустройства у этих аборигенов.
— Тенгри управляет и ветром, и дождем, и огнем… — Торбок говорил все более неохотно.
— А что же нужно сделать, чтобы… разбудить Тенгри? Торбок совсем насупился, потом хмуро бросил:
— Нужно камлание Белого шамана — Ак-куша. И жертва… у священного кедра.
Видя его состояние, я пощадил его чувства и не стал больше расспрашивать, полагая вернуться к разговору позже…
А сегодня, после завтрака на прекрасном песчаном плесе, меня подозвал к себе Иван Георгиевич и благодушно спросил:
— Хотел бы ты, Степан, провести собственные изыскания местной флоры? Я давно за тобой наблюдаю, мне нравится, как ты работаешь с гербарием. Думаю, сейчас самое время попробовать собственные силы. А?
Я, признаться, слегка опешил от такого доверия со стороны уважаемого мною ученого, потому не ответил сразу. Но господин Гмелин счел мое молчание за согласие своим словам и продолжил:
— Послезавтра, как только отец Евстафий отслужит заутреню на Воздвижение Креста Господня, вы с Семеном Торопчиным и нашим следопытом… как его… Торбоком?.. Да. Втроем высадитесь… — он извлек из обшлага своего кафтана сложенный втрое лист бумаги и развернул прямо на колене. Это оказался вполне сносный крок[16] окрестностей Кузнецка. Господин Гмелин разгладил его и повел вдоль русла Томы холеным толстым пальцем с отполированным ногтем.
— Вот здесь! — Иван Георгиевич пристукнул пальцем по бумаге. — В устье реки Нижняя Терсь. Отсюда подниметесь на кряж… Сал-ты-шык… майн гот, ну и название!.. Далее пересечете его по меридиану и по вот этой седловине спуститесь в пойму Томы. У впадения в нее ручья Сары-су мы вас будем ждать.
— Какие же изыскания вы возлагаете на нашу экспедицию? — поинтересовался я.
— Любые, каковые сочтете необходимыми и возможными! — И господин Гмелин хитро улыбнулся. — Привыкайте к самостоятельности, студент Крашенинников, у вас весьма светлая голова на плечах!..
Западная Сибирь. Томск 21 июня 20… года
Я рассудил, что Ракитина нужно ловить на работе с утра, иначе потом его и с собаками не сыскать. Служба такая!
Ровно в девять я уже стоял у подъезда старинного особняка с псевдоколоннами по фасаду, в котором при царе-батюшке располагалось губернское полицейское управление. Эстафета поколений, блин!
В управление криминальной милиции меня пропустили «со скрипом». Дежурил какой-то новенький — здоровенный детинушка с лоснящейся круглой физиономией и лихим русым чубом, торчавшим из-под явно малой на размер фуражки.
— И откуда ж ты такой взялся, сержант? — я покосился на его могучие плечи, обтянутые форменной курткой, будто второй кожей. Парень хмуро глянул на меня, потом в удостоверение, и с вызовом произнес:
— Хиба ж вы размовкались тут, господин папирник? Мабуть, друже ваш здесь працюет?
— Тю! Да ты никак хохол?! — заорал я на весь первый этаж. — Ну, надо же, куда вас самостийность на заработки укатала!
Сержант начал медленно наливаться багрянцем. Положение спас не кто иной, как сам Ракитин, вошедший в управление в самый драматический момент. Как всегда мгновенно оценив ситуацию, Олег втиснулся между нами, уже начавшими сопеть и скрести пол каблуками, и скомандовал: брэк!
— Ну не можешь ты, Димыч, без приключений! — укоризненно сказал он, подмигивая мне при этом так, чтобы не видел чубатый сержант. — А ты, Степан, не ведись, как последний лох! Видишь же, что тебя провоцируют, — Ракитин строго посмотрел на враз притихшего хохла.
— Привет, Олег, — сказал я, пожимая его крепкую загорелую руку. — Ты всегда вовремя. Что за дуболомов вы принимаете на работу? Сержант снова громко засопел.
— Прекрати, Котов, не нервируй дежурного! — теперь уже жестко одернул меня Ракитин. — Он, между прочим, при исполнении. Может и физическое замечание сделать — мало не покажется, уверяю!
— Мы тоже не пальцем деланные, кое-что могем!
— Я сказал, не задирайся!
— Все, молчу. — Я примирительно протянул руку набычившемуся Степану. — Звиняйте, шановный пан, не признал! Сержант посмотрел на меня, потом на Ракитина, и ответил:
— Заметано.
Но руки не подал — обиделся. Я хмыкнул и прошел вслед за Олегом через «вертушку» и рамку металлодетектора. Мы дружно поднялись на второй этаж и вошли в кабинет со скромной табличкой на двери «Капитан О.В. Ракитин, оперативный отдел».
Олег включил электрочайник, стоявший на своем законном месте — на подоконнике, и уселся в новенькое, скрипнувшее кожей кресло. Я же оседлал свой любимый стул возле шкафа.
— Ну, выкладывай, с чем пришел? — Олег достал сигареты и принялся хлопать себя по карманам в поисках зажигалки.
Я тоже вытащил дежурную пачку своих любимых «Монте-Карло», прикурил и перебросил зажигалку Ракитину. Вообще-то я курю мало, можно сказать, от случая к случаю. Но с точки зрения медицины, из двух зол надо всегда выбирать меньшее. То есть если в комнате кто-то курит, лучше закурить самому, чем стать пассивным курильщиком. Сделав пару затяжек, я сказал:
— Ты даже не представляешь, Олежек, кто перед тобой сидит!
— Мой школьный друг, отличный врач, бабник, трепло и драчун, — не моргнув глазом, начал загибать пальцы Ракитин.
— Вы мне льстите, капитан!
— Помилуйте, доктор, и в мыслях не держал!
— Ладно, так и быть. Раскрою тайну. Я — клон Джеймса Бонда… э-э, Шерлока Холмса!
— Может быть, миссис Марпл?.. — голосом кинопровокатора спросил Олег.
— Не смешно. — Я сделал каменное лицо. — Короче, я с сегодняшнего дня — репортер отдела новостей «Городского вестника»…
— Эк тебя, болезного, расколбасило!
— … и у меня задание: написать материал по вчерашнему ограблению краеведческого музея.
— Ну и пиши, — Ракитин пожал плечами. — Я-то здесь причем?
— Ну, ты же занимаешься этим делом?
— Нет. Кражей из музея занимается старший лейтенант Еремин. А я все больше по мордобойчикам, по пистолетикам, по трупикам…
— А если я тебе скажу, что в связи с этой кражей исчез человек?
— Тот, который украл?
— Не обязательно. Может быть, он как раз хотел помешать преступлению или стал невольным свидетелем, вот его и… списали?
— Так уж сразу!.. Погоди, а ты кого имеешь в виду? — Ракитин затушил наконец окурок и подобрался.
— Ну вот, теперь я вижу, что разговариваю с сыщиком! — Я тоже загасил недокуренную сигарету. В горшке с кактусом.
Собственно, могучее колючее растение, видимо, давно мутировало, поскольку росло и питалось исключительно на отходах табачной промышленности. «Бычки» плотным слоем покрывали все пространство горшка.
— Колись, Димыч, зачтется, — добрым голосом сказал Олег.
— Ага. Так вот я имею в виду сотрудника музея Антона Урманова, который, по заявлению директора, не вышел сегодня на работу, а телефон его молчит.
— Ну и что? Уехал куда-нибудь…
— По отзыву все того же директора, Урманов очень дисциплинированный работник и не мог никуда уехать без предупреждения.
Ракитин с задумчивым видом достал новую сигарету и принялся ее разминать будто папиросу.
— А не пропустить ли нам по чашечке чайку? — громко предложил я.
— Что?.. А, согласен, — Олег спрятал измусоленную сигарету обратно в пачку. — Я бы и позавтракать не отказался.
— Тогда одного чая мало. Пошли в кафешку.
Мы вышли на улицу и сразу почувствовали, что лето вступило в свои права. Июньская жара уже полностью завладела городом. Лужи от поливальных машин исчезли, пахло разогретой травой и тополиной смолой. Публика норовила передвигаться в тени деревьев, и даже собаки попрятались под кусты боярышника и сирени.
Маленькое кафе с романтическим названием «Приют пешехода» располагалось прямо на перекрестке Тополиного бульвара и улицы Студенческой — весьма бойком месте. По случаю теплой погоды владелец кафе организовал дополнительную открытую веранду под зонтиками прямо на бульваре. Такое удобное место было немедленно облюбовано публикой и, несмотря на ранний час, почти все столики были уже заняты.
Однако Ракитин, видимо, считался здесь завсегдатаем. Едва мы вошли на веранду, к нам подскочила миловидная шустрая девчушка в белом передничке и с двумя задорными рыжими хвостиками за ушами.
