Эдуард Кондратов - Покушение на зеркало

Такой свирепой жары, какая стоит уже неделю, я не припомню. Ярко белесое небо, размытые очертания слепящего диска, густо парящий мокрый проспект... Поливалка еще не скрылась из глаз, а на асфальте уже проступали и на глазах расширялись бледные проплешины. Прохожих на раскаленных тротуарах мало - в большинстве магазинов перерыв, до автобусной остановки два квартала, а прогуливаться сегодня в полдень отважился бы разве что безумный. Даже автомобильный поток, обычно почти непрерывный на этом спускающемся к Волге проспекте, был сейчас какой-то вялый, словно машины побаивались надорвать свои бензиновые сердца.

Рассеянно посмотрев налево, я без какой-либо опаски вступил на проезжую часть и, воспользовавшись паузой в движении по моей стороне улицы, быстро, почти бегом попытался проскочить к разделительной полосе. Я никак не мог ожидать, что из-за большого телевизионного автобуса - кажется, их называют лихтвагенами, - который стоял у тротуара метрах в пяти от меня, вдруг вынырнет несущаяся на большой скорости машина. Но именно так и случилось: запыленная красная "ауди" с тонированными стеклами мчалась прямо на меня. По инерции я сделал еще два-три шага вперед, пересек полосу и тут же, чуть было не оказавшись под колесами "волги" из встречного потока, рванулся назад. Завизжав тормозами, шикарная иномарка вильнула к обочине, крутанулась вокруг оси и с размаху ударила задним крылом о фонарный столб, возле которого то ли пережидала движение, то ли читала объявление немолодая женщина с зонтиком и хозяйственной сумкой. Сшибла ее машина или только задела, я не разглядел - увидел уже лежавшее боком на бордюре тело с неестественно, "блошкой" подогнутыми ногами, высыпавшиеся из сумки пестрые пакетики печенья и кочанчик капусты. Раскрытый выцветший зонтик отлетел в сторону метра на четыре и еще покачивался, словно большая выдыхающаяся юла. Почему-то именно эту деталь отметило в тот злополучный миг мое сознание, видимо, изо всех сил противившееся воспринимать жуткую реальность того, что только что произошло.

13

Дальнейшее развитие событий запечатлелось в моей памяти кадрами немого синематографа - какими-то рваными, нервно дергающимися фрагментами. Широко раскрытый рот перепуганной мороженщицы - крика не слышу... Мальчишка, оглядываясь на бегу, машет рукой, кого-то зовет... Вот и я... Ватными ногами я шагаю к этой несчастной... Вот распахивается дверца заднего салона "ауди"... Я наклоняюсь... Чьи-то могучие руки обхватывают меня сзади за поясницу... Я инстинктивно вырываюсь, от сильного удара по шее темнеет в глазах, сознание на какое-то мгновенье отключается... Но только на мгновенье: когда меня грубо запихивают в машину, я уже в состоянии как-то контролировать себя и потому не предпринимаю никаких попыток к сопротивлению...Автомобиль, словно на старте ралли, с рыком срывается с места, я болезненно ударяюсь затылком о что-то металлическое, установленное у заднего окна, и, слабенько охнув, окончательно прихожу в себя. Вернее, обретаю способность реально оценить ситуацию и, выражаясь языком редактируемых мною наукообразных брошюр, назвать ее составляющие адекватными их сущности именами.

Я ощущаю, как лихорадочно пульсирует мой мозг. Да, да, я - виновник дорожного ЧП, которое, похоже, стало трагедией для незнакомой мне женщины с зонтиком.

Сейчас я убегаю с места происшествия, хоть и не по своей воле, меня насильно увозят они. Кто - они? Их трое - двое впереди, третий рядом со мной. Я вдвое старше любого из них, этих загорелых мордоворотов с одинаково подбритыми затылками, однотипно одетых. Мой мускулистый сосед в узкой черной майке и пестрых "бермудах", на его корешах - расстегнутые до пупа расписные рубашонки.

Желтая цепь на бычьей, мокрой от пота шее водителя мутно отсвечивает, нахально лезет в глаза. В машине невыносимо душно, но стекла опущены только на два пальца - люди, подхватившие меня словно худого котенка с тротуара, предпочитают быть невидимками для водителей и пешеходов. Я слышу, как время от времени они обмениваются отрывистыми репликами, смысл которых не доходит до моего сознания. Я просто фиксирую звуки и шкурой ощущаю бьющийся в их интонациях страх:

- Сразу на седьмую?

- Охренел?! А краску?

- У Джиги навалом, жми!

- Переулком, Серый, переулком надо!..

- Не учи, блин, ученого... Кровянки вроде не было? А?!!

- У той-то? ... ее знает, не глянул...

- Жмурика нам еще не хватало, падла...

- А Джиге, Джиге... Кто ему доложит?.. Толян, может, ты, Толян, а ?!

- Да пошел ты...

Мат, мат, мат - через каждое слово, иногда ничего кроме... Я даже не пытаюсь запоминать, куда они меня везут - понимаю, что куда-то к Волге. "Ауди" петляет по улочкам между дач, сердце лихорадочно стучит. Но мне жгуче приятно, что эти крутые смертельно перепуганы. Куда больше меня, хотя уж мне-то, казалось бы, есть чего опасаться. Явные бандиты, по меньшей мере рэкетиры, уносят меня, как лиса петушка, черт знает куда, чтобы расквитаться за аварию. Но оцепенение уже проходит, и я решаюсь подать голос:

- Зачем вы меня везете? Если вы...

Договорить не успеваю: мой сосед больно бьет меня в локтем в солнечное спелетение.

- Узнаешь, сука! Заткнись!

- Еще спрашивает, - оборачиваясь и обдавая меня густым водочным перегаром, сипло выдыхает амбал, сидящий рядом с водителем. Его маленькие, глубоко запавшие глаза бегают по моему лицу, в них откровенная ненависть.

- Ништяк, ништяк... - цедит сквозь зубы худощавый цыгановатый водила. - Подразберемся...

- Собственно, в чем я...

Твердая потная лапища сжимает и тотчас отпускает мое лицо. "Смазь", вспыхивает воспоминание детства, у дворовых блатарей это называлось "смазь"...

- Бороду выдеру... папаша! Сказано тебе - заткнись!

"Проезд 6" - успеваю прочитать я, когда "ауди" внезапно сворачивает с просеки налево. Заборы с прильнувшей к ним пожелтевшей муравой, неказистые и добротные дачки, снова заборы... Смуглый сбрасывает скорость - дорога здесь грунтовая, с засохшими колеями. Машина останавливается в клубах вяло окутываюшей ее пыли.

Парень в черной майке вываливается из кабины и вперевалку бежит к последней в переулке калитке, сливающейся с облупленным зеленоватым забором. Сует зубчатую железку в щель, поворачивает и, навалясь, распахивает ворота. Запыленная "ауди" вздрагивает и с радостным рыком собаки, которую хозяева наконец пустили домой, бросается во двор. Мотор умолкает, сзади слышен стук поспешно захлопнутых ворот. Все. Приехали.

- Давай, борода, выходи!..

Я никак не нащупаю ручку дверцы. Чертовы иномарки!.. Уже выбравшийся из машины парень в черной майке заглядывает в кабину и, презрительно матюкнувшись, выдергивает меня за руку наружу.

- Иди за ним! - Толчок в спину совсем не дружеский.

Узкий проход меж изгородями, увитыми краснеющей малиной, ведет к деревянному домику с неказистым гнилым крыльцом. Я покорно бреду следом за коренастым увальнем, он на ходу стаскивает с бугристых плеч потемневшую от пота рубашку.

В двух шагах сзади меня шаркает шлепками мой амбал. Но дойти до крыльца мы не успеваем.

- Никак у нас гости? - раздается хрипловатый баритон откуда-то сбоку.

Мы останавливаемся и дружно, как по команде "равняйсь!", поворачиваем головы направо.

Из глубины яблоневого сада к ограде направляется, вытирая тряпкой ладони, невысокий сутуловатый человек примерно моего возраста - пятидесяти ему явно нет. Замызганные спортивные штаны, далеко не чистая майка, растоптанные кроссовки... В темных курчавых волосах красиво серебрится седая прядь, словно высветлена специально. Но непохоже, чтобы этот простоватый дяденька, глазки которого добродушно щурятся на нас из-под кустистых бровей, был завсегдатаем парикмахерских. Типичный дачник, вся светская жизнь его, конечно, проходит здесь, в обществе ему подобной огуречно-баклажанной профессуры, озабоченной если не гусеницами, то паршивым напором воды. Батрача на собственном участке, я время от времени удостаиваюсь их мудрых советов.

- Что за приятель, а, Максим?

Слабенький и все ж таки различимый акцент... "Лицо кавказской национальности", это несомненно. Как-то не вяжется с садово-огородной идиллией.

- Из-за этой падлы тачку гробанули! - зло выплевывает коренастый и оглядывается на меня. - И бабу сбили... На Советской Армии...

- Тю-тю-тю-тю!.. - останавливает его "типичный дачник" и недовольно дергает чуть крючковатым носом. - Не так сразу, парень! Ведите в саклю, джигиты вонючие, я сейчас...

- Слушай, Джига, в перекраску сразу бы... - подключается торопливо приблизившийся к нам водитель. - Заднее крыло тоже, блин...

Худощавое лицо хозяина дачи еще более заостряется, легким жестом, будто капли с пальцев стряхнул, он заставляет заткнуться разболтавшегося шофера. Я замечаю, что все трое сдрейфили не на шутку. Улыбочка этого Джиги в сочетании с быстро перебегающим по нашим лицам жестким взглядом, видать, ничего приятного им не сулит.