- Что это за собака?
- Он перегрызет горло любому, начиная с генерала, - самодовольно ответил Фергюсон, - за исключением моего, конечно.
- Однако вчера ночью он никому горла не перегрыз, - заметил я. Интересно, почему? Вы не знаете?
- Видать, схлопотал, - сказал он, оправдываясь.
- Что значит "схлопотал"? Вы осматривали его, прежде чем привести обратно в помещение?
- Осматривал? Конечно, нет. С чего бы? Когда мы увидели перерезанную проволоку, то подумали, что злоумышленник увидел Ролло и побежал так, что только пятки засверкали. Я бы, черт возьми, поступил так же. Если...
- Приведите собаку, но, ради бога, сперва наденьте ей намордник.
Фергюсон вышел, и тут вернулся Харденджер. Я рассказал ему обо всем.
- Что вы обнаружите? - спросил Харденджер. - Тряпку с хлороформом или что-нибудь подобное. И - никаких следов. Может, применили иглу с одним из сильных ядов, ткнули собаку. Простой укол - и все тут.
- Узнав от проводника об этой собаке, - сказал я, - не стал бы подходить к ней с хлороформовой тряпкой даже за бриллиантовую корону. Что касается ядов, которые вы упомянули, считаю, вряд ли один из сотни тысяч осмелился бы к ним прикоснуться руками. Или должен знать, как ими пользоваться. Кроме того, выстрел иглой в собачью голову при такой кромешной темени тоже маловероятен, слишком велик риск.
Через десять минут вернулся Фергюсон, с трудом справляясь со своим похожим на волка подопечным. На собаке был намордник, но это мало утешало. Сержанту не пришлось меня убеждать, что этот пес мог бы в минуту разорвать человека.
- Что, он всегда так себя ведет? - спросил я.
- Нет, не всегда, - озадаченно ответил Фергюсон. - Никогда раньше он себя так не вел. Обычно, когда я снимаю поводок, ведет себя спокойно и может подойти к любому, не трогая его. Но сегодня даже на меня бросился почти всерьез.
Не нужно было много времени для установления причины раздражительности собаки. Ролло страдал от сильной головной боли - на лобной части возле глаз находилась шишка. Только четверо могли справиться с Ролло и придержать, пока я пальцами дотрагивался до больного места. Мы перевернули его на спину, и я стал раздвигать шерсть на груди, пока не обнаружил то, что искал: две треугольные рваные раны, очень глубокие, в трех дюймах друг от друга.
- Дайте отдохнуть собаке пару дней, - сказал я Фергюсону, - и прижгите раны. Желаю удачи. Можете увести.
- Да. Ни хлороформа, ни яда, - признал Харденджер, когда мы остались одни. - Что ж, это раны от колючей проволоки, а?
- А от чего же еще? Расстояние между ранами совпадает. Некто сунул палец за ограждение, Ролло кинулся. Он не лаял, такие собаки бросаются молча. Едва он бросился на проволоку, его схватили и стали тянуть. Вот он и напоролся на колючки. Затем его сильно ударили по голове. Просто, без хитростей. Зато очень эффектно. Действовал явно не дурак.
- Во всяком случае, поумнее Ролло, - заключил Харденджер.
Поднявшись к блоку "Е" в сопровождении двух прибывших из Лондона помощников Харденджера, мы встретили ожидающих нас Кливдена, Уйбриджа, Грегори и Уилкинсона. Последний вытащил ключ от тяжелой дверной ручки.
- Никто не проходил туда после того, как вы открыли ее и увидели там Кландона? - спросил Харденджер.
- Гарантирую, сэр. Охрана безотлучно находилась здесь.
- Но Кэвел просил включить систему вентиляции. Как же это сделали, если никто не входил внутрь?
- На крыше имеются дублирующие устройства, сэр. Все предохранители, соединения, электрические зажимы проводов также расположены на крыше. Сделано для того, чтобы электрики, проводящие ремонт или профилактику, не входили в помещения.
- Предусмотрительно, - отметил Харденджер. - Открывайте.
Дверь распахнулась, все вошли и направились длинным проходом влево. Лаборатория № 1 располагалась в правом дальнем углу, в двухстах ярдах от входа. Далековато, но во всем блоке был только один выход. Для безопасности. Пока шли, миновали полдюжины дверей, открывающихся фотоэлементами, пятнадцатидюймовыми ручками, рычагами, и, наконец, подошли к лаборатории N 1. Кландон лежал с дальней стороны массивной двери, его трудно было узнать. Я дружил с большим, грузным, грубовато-добрым веселым ирландцем. А сейчас передо мной лежал маленький, скрюченный труп. Того Кландона больше не существовало. Даже лицо исказила смерть - расширенные обезумевшие глаза, уставившиеся в одну точку, закушенные в смертельной агонии губы. Поглядев на это лицо с застывшей гримасой, никто не сомневался бы, что Нейл Кландон скончался в страшных муках.
Все наблюдали за мной, поэтому я не давал воли чувствам. По крайней мере, они не отразились на моем лице. Я шагнул вперед, наклонился над трупом, принюхался. Потом бросил взгляд на Уйбриджа. Тот подошел, наклонился, тоже принюхался и выпрямился.
- Ты прав, мой мальчик, цианистый калий, - сказал он Уилкинсону.
Я вытащил пару матерчатых перчаток из кармана. Один из помощников Харденджера приготовил было фотокамеру со вспышкой, но я остановил его:
- Никаких фотографий. Нейл Кландон не будет украшать никакую выставку морга. Да и слишком поздно. Если вам очень хочется фотографировать, начните хотя бы со стальной двери. Отпечатки пальцев. Они наверняка имеются, но ни один нам ничего не скажет. Тот поколебался, затем пожал плечами и кивком подтвердил мою просьбу. Я обшарил карманы Кландона. Ничего особенного в них не нашлось - бумажник, пачка сигарет, пара пакетиков спичек и - в левом кармане пиджака пригоршня леденцов в светлых обертках.
- Вот так он и умер, - произнес я. - Последний крик моды кондитеров: леденцы с цианистым калием. Поглядите на валяющиеся возле его головы леденцы. У вас есть химик, производящий анализы, полковник?
- Конечно.
- Он найдет яд на одной из этих оберток. Надеюсь, ваш химик не будет определять состав вещества на вкус. Подсунувший леденцы знал о пристрастии Кландона. А Кландон знал его. И хорошо знал. Настолько близко, что взял леденцы. Отравивший Кландона не просто работает в Мортоне, а работает именно в блоке "Е". Иначе Кландон, ставивший в этом мире все под сомнение, не только не угостился бы леденцами, но вдобавок сразу же заподозрил неладное. Эта истина ограничивает круг наших поисков. Первая и очень крупная ошибка преступника.
- Возможно... возможно... - пробормотал Харденджер. - А возможно, вы слишком легковерны. Предположения... С чего вы взяли, что Кландона отравили именно здесь? Кажется, вы сами говорили, что приходится иметь дело с умным противником, который тщательно заметает следы и путает нам поиск, подсовывая ложные улики. Скажем, где-то убил, а сюда перетащил труп. Как-то не верится, что у преступника к месту оказался яд в кармане, когда его застигли врасплох...
- Относительно последнего не могу сказать ничего определенного. Скорее всего, Кландона насторожил бы любой оказавшийся тут ночью. Но Кландон умер именно здесь, это очевидно, - добавил я и обратился к Кливдену и Уйбриджу: - Как скоро действует цианистый калий?
- Практически мгновенно, - ответил Кливден.
- Ему дали яд здесь, и здесь он умер. Посмотрите, две едва заметные царапины на стене, а под ногтями - следы штукатурки. Он падал и царапал стену. Некий "друг" дал ему леденцы. Нужно отдать на экспертизу бумажник, сигаретную коробку и спички. Правда, всего шанс из тысячи, что этот "приятель" оставил отпечатки пальцев, роясь в бумажнике мертвого Кландона. Не верю даже в этот единственный шанс. А вот отпечатки пальцев на двери могут быть интересными. И нужными. Сто к одному, что они будут принадлежать только тем, кому дозволено ею пользоваться. Больше скажут признаки уничтожения отпечатков платком или перчатками возле часового механизма, замка и цифровой комбинации.
- Обнаружатся, - уверил Харденджер, - если ваше предположение соответствуют действительности. И если предположить, что сюда кто-то проник.
- Однако Кландон лежит здесь, - сказал я. Харденджер согласно кивнул и, повернувшись, стал разглядывать своих помощников, копошащихся у двери.
Тут появился солдат с фибровым чемоданчиком и маленькой накрытой клеткой, поставил то и другое на пол, отдал честь, ни к кому в частности не обращаясь, и вышел. Кливден вопросительно поднял бровь.
- В лабораторию войду один, - пояснил я. - Для этого принесли противогазовый костюм с маской. Я закрою за собой стальную дверь, открою внутреннюю и прихвачу с собой клетку с хомяком. Если он не сдохнет через несколько минут, значит, внутри все чисто.
- Хомяк? - заинтересовался Харденджер, подошел к клетке и поднял покрывало. - Бедный зверек. Где вы его достали?
- Мортон - то самое место в Англии, где это легче всего сделать. На расстоянии брошенного камня их обнаружится пара сотен. Не учитывая несколько тысяч морских свинок, кроликов, обезьян, попугаев, мышей и разной домашней птицы. Их разводят на ферме в Альфингеме, где находится и коттедж доктора Бакстера. Как вы сказали? "Бедный зверек"? У этих зверьков короткая и незавидная жизнь. Королевское общество охраны животных и Национальное общество борьбы с вивисекцией многое отдали бы, чтобы проникнуть сюда. Однако государственный закон о секретности исследований позаботился, чтоб их представители не появлялись здесь... Небось, Мортон им снится в ночных кошмарах. Но их нельзя упрекнуть за это. Знаете ли вы, что свыше сотни тысяч животных погибло здесь в прошлом году во время опытов. Сдыхали в агонии. Они - лакомый кусок в Мортоне.
