И тем не менее невозможное случилось.
Полковник в непринужденной позе, полуразвалясь, сидел в кресле, а напротив него, через стол, столь же удобно устроился молодой мужчина с розовым детским лицом и невинными голубыми глазами, одетый в серый элегантный костюм. Между ними стояли наполовину опорожненная бутылка красного вина и рюмки.
Едва лишь неизвестный увидел вошедшую женщину, он быстро поднялся, и полковник, чуть помедлив, последовал его примеру. Движением руки он остановил собравшегося докладывать Вечорека и сказал:
— Это — господин Галерон, комиссар французской криминальной полиции, прикомандированный к Интерполу. Он приехал к нам по делу, которое с сегодняшнего дня будет касаться вас троих; за этим я вас и вызвал. Кася, у секретарши есть рюмки. Скажи ей, чтобы дала нам еще три, ладно?
А молодой человек тем временем пожимал вошедшим руки, и мило улыбался, и радостно кивал, как будто во встрече с тремя офицерами угрозыска в здании Главного управления он усматривал неожиданный подарок судьбы. Катажина вышла и вернулась с рюмками. Полковник тут же наполнил их.
— Садитесь.
Он повернулся к гостю и бегло заговорил с ним по-французски. Вечорек едва заметно усмехнулся. Приезжий не мог знать, что полковник был сыном шахтера, который долго жил во Франции, а потом вернулся на родину. Если Галерон подумает, что все офицеры польской полиции свободно изъясняются на иностранных языках, то вскоре его ждет разочарование.
— Господин комиссар прилетел в Варшаву сегодня утром. Его приезду предшествовал обмен телеграммами между нашими управлениями. Суть дела в следующем: Интерпол получил несколько месяцев назад информацию, из которой следует, что одна из крупнейших преступных групп, специализирующаяся на кражах произведений искусства и известная под названием «Синдикат», в ближайшем будущем попытается похитить известную картину, находящуюся в Польше. Картина весьма ценная, она стоит несколько сотен тысяч долларов, и есть основания полагать, что один латиноамериканский миллионер готов заплатить большие деньги лицу, которое доставит ему это полотно. Агент миллионера прилетел в августе в Европу и встретился с неким господином Грубером. Подозревают, что он глава «Синдиката». Интерпол начал следствие и выяснил, что агент перед своим прибытием в Европу собирал информацию о нашей картине. Международная полиция очень рассчитывает на нашу помощь и хочет подстроить у нас в Польше западню для шефа «Синдиката». К сожалению, ни Интерпол, ни мы не знаем точно, кто, когда и как собирается выкрасть картину. Нам только известно, что у этой банды большие связи и отличные специалисты, превосходно проводящие подобные операции, так как, судя по тому, что рассказал мне комиссар, — тут он повернулся к французу, который не замедлил улыбнуться и вежливо кивнуть, хотя скорее всего не понял ни слова, — эта группа совершила множество грандиозных ограблений, но осталась пока безнаказанной, а если и удается схватить участника какого-либо из этих преступлений, то он молчит как рыба, и след обрывается на нем. По наблюдениям Интерпола, удар «Синдиката» последует вот-вот. Поэтому мы за последние сутки выработали совместный план, для выполнения которого Интерпол передает нам один предмет. Он здесь, — и полковник указал на свой письменный стол. Там лежал плоский квадратный чемоданчик.
Галерон негромко кашлянул, и начальник, замолчав, повернулся в его сторону. Указательным пальцем правой руки француз коснулся золотых часов на левом запястье.
— Господин комиссар сегодня же должен вернуться в Париж, его самолет улетает через час.
Полковник взял свою рюмку. Галерон с каждым чокнулся, всем мило улыбнулся и вышел из кабинета вместе с его хозяином, который в дверях дал подчиненным знак дожидаться его.
Дверь захлопнулась.
— Вы что-нибудь поняли? — спросила Рогальская.
— Пока нет... — сказал капитан Пулторак, поднял бутылку и осмотрел ее на свет. — Тут еще кое-что осталось. Предлагаю до возвращения старика закрыть хотя бы это дело.
Они осушили рюмки и аккуратно поставили их на столик — в тот самый миг, когда начальник оперативного отдела взялся за ручку двери.
Глава пятая, в которой господин Грубер ратует за воровскую честь
С тех пор, как герр Грубер побывал здесь в последний раз, прошло четыре месяца, однако ничего в обстановке не изменилось. За окном в сгущающихся сумерках пульсировал ярко-красный неон, славя женщин, которые моют волосы шампунем Э-Л-И-Д-А, Э-Л-И-Д-А...
Слабый свет пасмурного зимнего дня падал на лица троих мужчин, которых Грубер оставил в этой самой комнате четыре месяца назад.
Грубер сидел там же, где и в прошлый раз. Вот только экран, прежде висевший на стене, был свернут, и его место занял «Третий король».
— Гельмут, — обратился Грубер к одному из мужчин, указывая на картину. — Вы знаете, что я не очень щедр на похвалы. В нашем деле лучшая награда — это солидная доля прибыли. Но сейчас мне хочется поздравить вас. Вы действовали блестяще, и «Синдикат» никогда этого не забудет. Вы нашли, образно выражаясь, союзника в самом сердце неприятельской твердыни. Фотографии и материалы, которые вы привезли из своей поездки, позволили нам закончить приготовления к операции в сравнительно короткий срок.
— Спасибо, шеф, — ответил Гельмут и покраснел. — Я только выполнил свой долг.
Грубер жестом прервал его.
— Сработано действительно превосходно. Благодаря вам мы заполучили копию, которую даже трудно назвать копией. Ни применение кремниевой лампы, ни какой-либо другой современный метод анализа холста и красок не вскроет ни малейшего отличия ее от оригинала Риберы. И теперь перед нами стоит только одна задача — провезти нашу картину в Польшу, заменить ею оригинал и возвратиться в Вену с подлинным «Третьим королем». Тогда заказ будет выполнен, останется только передать товар клиенту. Помню, когда мы в последний раз собирались здесь, разговор шел о том, как избежать скандала и не всполошить польские органы. Вот вам ответ.
Вытянутая рука Грубера описала широкий полукруг. Указательный палец остановился перед вдохновенным лицом черного короля, на которое обратились все взоры. Воцарилось глубокое молчание. Наконец Грубер нарушил его покашливанием.
— Что касается плана операции, то сейчас мы обговорим его со всеми подробностями. Мы всегда руководствуемся двумя главными принципами, от которых нам ни в коем случае нельзя отступать. Во-первых, никогда не проливать кровь и не запятнать себя убийством, ибо уголовный кодекс во всем мире снисходителен к преступлениям, которые совершены лицами, вооруженными лишь собственным интеллектом. Да и вообще, убийство недопустимо. Нельзя позволить, чтобы один человек лишал жизни другого. Это противоречит христианской этике. Исключение можно сделать только для предателей, но о них в нашем кругу говорить незачем. Во-вторых, следует действовать так, чтобы не дать полиции ни при каких обстоятельствах выйти на всю организацию. Именно поэтому наш план предусматривает молниеносную подмену картины. Для обеспечения максимальной безопасности и гарантии того, что никто не забьет тревогу, «Третий король» должен исчезнуть со стены музея всего на несколько минут, необходимых для замены ее копией. Произойдет это ночью.
Если бы мы заранее послали туда копию и позволили нашему сообщнику произвести замену прежде, чем мы заберем у него оригинал, то операция, возможно, заняла бы меньше времени, но наш план мог рухнуть, что имело бы далеко идущие последствия. Это грозило бы срывом всего дела и арестом лица, которое мы отправим в Польшу. Полагаю, что копия и оригинал не должны слишком долго находиться под одной крышей, потому что какая-нибудь случайность может выдать нашего сообщника. Музей, как вы уже знаете, в настоящее время закрыт, так что нам не придется ломать голову над маневром для отвлечения внимания сторожей. Прежде чем перейти к обсуждению деталей плана, я обрисую вам задание в целом. Прошу вас, господа, слушать внимательно, и если что-то вызовет у вас сомнение или покажется дискуссионным, либо если вы не согласитесь с какой бы то ни было частью в моем плане, то я настаиваю, чтобы вы откровенно сказали мне об этом. Ум хорошо, а два и тем более четыре — всегда лучше. Как-никак вы не новички в нашем деле!
Грубер смолк. Три головы беззвучно кивнули в знак одобрения.
— Уже давно, — продолжал Грубер, — мы уяснили себе задачу. Надо было найти в Польше человека, который бы во время нашего, выражаясь военным языком, штурма замка в Борах находился внутри и обладал свободой действий. Такой человек необходим для исполнения наших замыслов. И вот он найден. Мы предложили этому лицу за содействие крупную сумму. Это...
Один из сидящих поднял руку. Грубер прервался на полуслове.
