– Нет.
– Вы стреляли по проезжающей машине?
– Нет. То есть да. Я же не знал, кто…
– Стоп! Нужно, чтобы вы уяснили. Не нужно мне повторять то, что вы говорили следователю или на суде. Я хочу, чтобы вы отвечали на мои вопросы так, словно еще ни с кем об этом не говорили. Понимаете?
– Легко сказать! Да. Сказать – легко…
– Тогда, может быть, будет легче, если вы сами скажете, что считаете нужным?
– Я не убивал Вершинина! – выпалил Игорь Яковлев.
Ну еще бы, подумал Гордеев. Конечно, ты его не убивал. Это сделали такие маленькие зелененькие человечки, один из которых оставил отпечатки пальцев на твоем автомате. А вслух спросил:
– То есть вы оговорили себя?
Яковлев судорожно кивнул, схватил открытую бутылку минеральной воды и, запрокинув голову, высосал ее всю. Вытер тыльной стороной ладони губы и добавил:
– Я стрелял. Стрелял! Я же не спорю. У меня был автомат, из него я и стрелял. Вот. Признаю. Да.
– Да подождите, Игорь! Почему вы оговорили себя?
– Так получилось, – выдавил Яковлев. – Так получилось… да вот именно. Так получилось…
Повторишь еще раз, подумал Гордеев, дам по шее. Нет, лучше что-то вставить самому.
– Вам угрожали во время следствия? Вы писали, что испытывали давление.
– Давление, да, – задумался заключенный. – Давление…
О господи, подумал Гордеев.
– Это можно назвать давлением. Давлением! – Он неожиданно наставил на Гордеева палец. – Или не давлением. Буду говорить только то, что захочу. Не было никакого давления!
– То есть как? – слегка оторопел Гордеев. – Давление было или его не было?
Игорь вдруг визгливо и неприятно захохотал.
Полный псих, подумал Гордеев. Ай да Дениска, ну удружил!
– А у вас там больше ничего нет? – вдруг застенчиво спросил Игорь.
– Где? – растерялся Гордеев.
– В сумке? На предмет поесть.
– Увы. В следующий раз обязательно захвачу побольше. Вас плохо кормят?
– Кормят хорошо. Хорошо кормят. Но мало. Мало кормят, – укоризненно покачал головой Игорь. – Чуть-чуть. Мало-мало. – Он красноречиво взялся рукой за горло, и Гордеев увидел на левом предплечье заключенного татуировку – синий щит с красной окантовкой и три слова внутри: «Свобода. Закон. Отечество».
– Это что? – машинально заинтересовался Гордеев. В конце концов, надо же о чем-то с клиентом разговаривать.
– Да, – отмахнулся Игорь. – Не люблю об этом. Ошибки молодости.
Ну и ну. Что человека застрелил – чепуха на постном масле. А вот татуировка – это да, это у него ошибка молодости.
– Расскажите тогда о воронах.
– О ком?
– Да о воронах же! Ну такие большие черные птицы, которых вы отстреливали, когда попали в Яковлева.
– Какие вороны?! Не стрелял я ни в каких ворон. Сигареты есть?
Гордеев достал пачку «Парламента».
– То есть как – не стреляли, а что же вы делали?
– Возвращался из увольнения в свое подразделение.
– А! В то время как остальные стреляли в ворон? – догадался Гордеев.
– Кто – остальные?
– Ну… ваше подразделение. ОМОН.
– Да никто не стрелял никаких ворон! Ни я, ни кто-то еще. Что за чушь, откуда вы взяли?!
Это утка была, понял Гордеев. В газете написали намеренную чушь про отстрел ворон. Зачем?
– Значит, вы возвращались из увольнения. С автоматом.
– Да.
– Это вообще законно?
– Я откуда знаю. Вы же юрист, не я.
– Ладно. Вы были один?
– С приятелем. В смысле – с шурином.
– Расскажите подробнее. Как вообще произошло, что вы начали стрелять?
– Я был в увольнении. В увольнении! – мечтательно повторил Игорь. – Поссорился с женой. Встретил шурина. Поехали к нему на дачу. Мы поддали. Ох и поддали.
– Много выпили?
– Нет. Но потом добавили, и вышло много. Отрубились. Когда пришли в себя, оказалось, что много времени – надо спешить. У шурина машина сломалась. Пошли пешком через лес. Вышли на дорогу, стали голосовать.
Хорошенькое дело, подумал Гордеев. Пьяный омоновец, шатающийся по лесу с автоматом, застрелил полпреда президента. Час от часу не легче. Вот откуда взялся «отстрел ворон». Еще и не такое могли придумать. Ну, например, полпред приехал посмотреть на чемпионат города по стендовой стрельбе. Выполнялся норматив «стрельба по бегущему кабану». Ну ладно…
– Долго вы с шурином шли до дороги?
– Не помню. Наверно, недолго. Часа полтора. Сигареты есть?
– Вот же лежат на столе, – подавил в себе раздражение Гордеев.
– Не слепой. Еще, спрашиваю, есть?
– Я больше одной пачки с собой не ношу, извините. Значит, вы были пьяны и с автоматом?
– Когда мы вышли на дорогу, я уже скорее протрезвел, чем был пьян… Ну а потом появилась эта машина. В которой ехал этот хрен. С горы. Полпред.
– Почему с горы? – машинально спросил Гордеев, вытирая платком лоб.
– Это фигура речи. Книжки надо больше читать, – посоветовал зэк. – Расширять кругозор. Там можно встретить много новых слов. Вот, например…
– Что за машина? Марка, модель?
– Не знаю. «Волга», кажется.
– Какого цвета была «Волга»?
– Что? – удивился Игорь Яковлев.
– Цвета какого была машина? Красного, желтого? Вы цвета различаете?
– А… Ну, допустим, черного.
– Как это – допустим?
– Да какая разница – какого цвета?
– Это не ваше дело, – разозлился Гордеев. – Раз я спрашиваю, может пригодиться. – «А в самом деле, зачем я спросил?!» – Значит, черная «Волга» проехала мимо вас, и вы выстрелили по ней? Но зачем?
– Да нет, все не так было. Я голосовал. Пытался остановить какую-нибудь тачку, мне же надо было в город вернуться. Я же опаздывал из увольнения. И кроме того, я хотел сперва зайти домой и помириться с женой, пацана повидать.
– Пацана?
– У меня сын.
– Как зовут мальчика?
– Алексей. Алексей Игоревич. Отчество дурацкое, конечно, но что поделаешь. У Игорей и Олегов дети носят самые дурацкие отчества, вам не кажется? Хотя и у Юриев не лучше.
– Не думал об этом. А вам не пришло в голову, что ваш вид – с автоматом – мог бы напугать любого водителя?
– Я автомат за спину убрал.
– Как же тогда он выстрелил?
– Да что за черт! Я же объясняю, я голосовал! Перед «Волгой» машин десять пытался остановить. Никто не отреагировал. А один гад даже грязью облил.
– Дождь шел?
– Ну. Ночью перед этим.
– Сколько времени вы голосовали?
– Полчаса, не меньше. А может, больше. Может, час.
– Не помните разве?
– Уже не помню. В суде что-то говорил, об этом спрашивали, почитайте протоколы, что ли…
– А шурин ваш помнит?
– У него и узнаете.
– Ладно. Значит, десять машин не остановилось, одна вас грязью облила, вы с похмелья, обозлены и, когда проехала «Волга», выстрелили ей вслед. Так?
– Не.
– Что – не?
– Это она меня грязью и облила. «Волга». Я сорвал автомат, бахнул вслед.
– Очередью?
– Одиночным. Один раз.
– Но прицелившись.
– Какой там. Навскидку.
– С какого расстояния?
– Да метров четыреста, может, и больше.
– Ну да, тут не прицелишься, – пробормотал Гордеев. – Но попали точно в печень.
– Как – в печень? – удивился Игорь. – Кому – в печень?
– Полпреду Вершинину, – терпеливо, как душевнобольному (хотя кто знает), объяснил Гордеев. – Полпреду Вершинину из своего автомата попали в печень.
– Да вроде ж голову я ему разнес, – не слишком уверенно предположил Игорь.
– Машина остановилась после выстрела?
– Не.
– Так откуда вы знаете?
– В суде сказали. И следователь – еще раньше.
– Резонно. – Значит, еще одна газетная плюха. – Что было дальше?
– Да ничего. Мы еще пошлялись по дороге какое-то время, никто так и не остановился, а через час нас задержали. Какой-то гад повалил лицом в грязь, ты, кричит, паскуда, стрелял, так я же не отпирался, сразу сказал – еще не знал, что Вершинин умер. Я слышал, его вроде даже наградили потом…
– Кого?! – поразился Гордеев. – Вершинина? Посмертно, что ли? И за что же?
– Да нет, этого охранника, который меня скрутил.
– Понятно. Кстати, кто был вашим адвокатом?
– Адвока-аатом? – еще больше удивился Игорь.
– Это такой специальный человек, который защищает ваши интересы в суде.
– Вроде вас?
– Вроде меня.
– У меня его не было.
– Если вас судили, то у вас был адвокат, – устало возразил Гордеев. – Должен был быть. Или вы сюда попали без суда? В 1937 году такое еще можно было представить…
– Ну да, был такой тип. Мне его назначили в суде.
– Вот те раз. Значит, вы не хотели брать адвоката? Но почему, если считаете себя невиновным? Или тогда не считали? – Так-так, подумал Гордеев, все же ключевой момент именно здесь.
– А зачем? И так ведь все ясно было. Только деньги бы из меня вытягивал. Которых и так нет.
– Значит, вы решили сэкономить на защитнике, потому что вам и так все было ясно?
Молчание.
– Кто вам подсказал эту мысль?
