- Да потому что этого англичанина нужно видеть! Нет, нормальный мужик лет сорока, даже, в общем, привлекательный, но какой-то весь правильный до мозга костей. У него и галстук правильный, и носки, и даже трусы, наверное... Знаешь, какого переводчика он желал бы иметь? - Даша сделала строго-сосредоточенное лицо и, явно передразнивая скупую мимику англичанина, проговорила. - Женщину до сорока лет, хорошо владеющую языком, умную и приятную собеседницу, умеющую достойно держаться в обществе... Прикинь, какой портретик, а? Так и представляется старая крыса с ротиком, поджатым куричьей попкой, и обязательно в строгом твидовом костюме! А теперь представь, какой будет эффект, когда он увидит тебя? Нет, ты не представляешь, потому что его не видела: таких "преснятин" у нас давно не было.
Реакция мужиков на Олесю до сих пор была интересна, пожалуй, только девчонкам из агентства. Сама она уже прошла и период радостной гордости, и эпоху усталости, почти ненависти к прилипчивым взглядам.
- А вы не боитесь, что он заявит о своем неудовольствии из-за того, что агентство не выполнило его требования? - быстро отбросив волосы, она подперла ладонью щеку.
- Да ты что! В этом то и вся соль! Мы ничегошеньки не нарушаем. Ну, посуди сама: тебе до сорока лет? До сорока! Языком владеешь? Владеешь! В обществе с умным видом держаться умеешь!.. Что, собственно, он и просил!.. Ну как, соглашаешься?
- Ты ещё спрашиваешь! - Олеся усмехнулась. - Я уже полтора месяца без работы, а двухнедельные контракты со старыми английскими девственниками впавшими в туристический маразм на дороге не валяются.
- Значит, завтра будь здесь в десять утра, как штык. Зовут твоего клиента Тим Райдер. Приятного вам времяпрепровождения, ребята!..
За ней так пока никто и не приходил, хотя по её расчетам близилось утро. Возможно, её заперли здесь надолго. На два дня? На три?
"Все хорошо. Все идет как надо", - подбадривала себя женщина, привставая на цыпочки и выцарапывая из-за верхней полки очередной ком земли. - "Я успею. Мне просто больше ничего не остается, как успеть. В каких-нибудь пятнадцати шагах от дома - машина. Да даже если её и нет?! Лес, дорога к шоссе, запах опилок, люди... Я выберусь, я обязательно выберусь".
Под пальцами что-то с отвратительным треском лопнуло. Как кожица перезрелой сливы или давно назревающий гнойник. "Личинка", - поняла она. "Или какой-нибудь толстый червяк... Как хорошо-то! Значит, действительно, не всюду тут камень? Значит, точно есть выход из подвала?"
Ей уже мерещилось, что она различает прелый запах тонконогих поганок и аромат левкоев. Левкои... Странно, откуда левкои рядом с заброшенным домом?.. Пальцы больше не болели. Они почти потеряли чувствительность: казалось, что на кисти натянули очень узкие, но плотные нитяные перчатки.
Еще один комок земли - правда, на этот раз совсем маленький - с глухим стуком упал на деревянную полку. Женщина торопливо облизнула пересохшие губы, несколько раз энергично тряхнула левой рукой, чтобы та могла отдохнуть, и принялась копать правой...
Тим Райдер запаздывал. Олеся сидела в холле рядом с Дашиным столом и просматривала последний номер "Космополитена". Болтать Даше было некогда, она заполняла какой-то журнал и только рассержено махала рукой на все попытки её отвлечь. Зато перед глазами, как маятник Фуко, болталась туда-сюда Короткова. Ее новая книжка, детектив в черной с золотым тиснением обложке, сиротливо валялась на подлокотнике кресла. Наверное, она оказалась не более захватывающей, чем Гессе.
Легкий щелчок, извещающий о том, что охранник нажал на кнопочку, автоматически открывающую дверь кому-то из посетителей, послышался как раз тогда, когда Короткова в очередной раз удалилась в служебное помещение.
Машка, бросив журнал, вскочила со своего вертящегося стула и выглянула в коридор. Повернулась она с нетерпеливо радостным и заговорщическим лицом.
- Мой клиент? - одними губами, беззвучно спросила Олеся.
Та энергично закивала и уже со строго-чопорным видом опустилась обратно на стул.
Мягкие шаги все приближались. Через минуту в бывшем дверном проеме, а ныне изысканной арке появился мужчина, которому на вид можно было дать лет сорок или чуть больше. Однако, он вовсе не выглядел стареющим или обрюзгшим. Скорее, казалось, что поверх довольно крепкой мужской фигуры налепили тонкий слой невыразительного жирка. Цвет глаз, прячущихся под очками, разглядеть было сложно, потому что на стеклах, как и на его высоких залысинах, весело прыгали солнечные зайчики.
Мужчина подошел к Даше и по-английски мягко извинился за опоздание. Та проворковала в ответ вежливое: "О! Что вы? Какие могут быть извинения?", а затем показала рукой на Олесю, уже поднявшуюся с кресла.
Олеся пошла навстречу англичанину, а из-за его спины двинулась вынырнувшая из-за стола Даша, которой, во-первых, по этикету не полагалось оставаться "барменшей за стойкой", а во-вторых, ужасно хотелось наблюдать за реакцией гостя из Великобритании.
Вот так они и надвигались с двух сторон, а респектабельный Тим стоял посредине недвижно. Да ещё и Короткова маячила на горизонте с электрочайником, как античная "Девушка с кувшином".
Он стоял и смотрел на Олесю жалким и одновременно, умудренно-грустным взглядом ребенка, который знает, что у него вот-вот отнимут чудесную игрушку. Просто стоял и смотрел. И на какую-то долю секунды Олесе снова стало неловко за свои классически-белокурые волосы, за безупречность черт лица и за то, что они с Дашкой задумали эту глупую, никому, по большому счету, не интересную шутку.
- Разрешите представить вам вашего гида-переводчика Олесю Кузнецову, пропела Даша, уже успевшая вырваться на пару сантиметров перед клиентом. Олеся, это Тим Райдер, наш гость из Великобритании, желающий, чтобы вы просто, как рядовому российскому гражданину, показали ему Москву, погуляли с ним по улицам, осмотрели достопримечательности...
- Что означает, "просто, как рядовому российскому гражданину"? профессионально улыбаясь и опустив традиционное "о, мне очень приятно", спросила Олеся.
- Просто, это значит, пешком, - тоже улыбнувшись, ответил англичанин и смущенно добавил. - Если можно, конечно...
Она искренне пожалела о том, что не надела удобные и мягкие осенние туфельки с кожаными ремешками на боку, когда они, отмахав уже пару-тройку километров, спустились в подземный переход возле Ленинки.
Стертые и отекшие ноги болели ужасно, а Тим вот уже полчаса пытался цитировать Бродского и Ахматову, причем на кошмарном русском. Олеся же вежливо восхищалась его познаниями, мечтая только о том, чтобы сегодняшняя прогулка, наконец, закончилась.
Поднялись наверх возле касс Кремлевского Дворца, перешли улицу.
- "Ночной фонарик негасимый из Александровского сада...", - счастливо проговорил Тим. - Я не ручаюсь за точность цитаты, но...
- Александровский сад прямо перед вами, - выдавила она и, закусив губу от боли, отдающей в переломанное правое бедро, едва не упала на каменный парапет.
Тим оглянулся на солдат, пропускающих детишек на утренний спектакль, встал рядом с Олесей, тоже посмотрел вниз. Скользнул взглядом по деревьям с широкими золотыми прядями в кронах, по бабушкам, сидящим на скамейках. И уставился на фонари со строгими стеблями, литыми завитушками и матовыми стеклами.
Слева поднимались красные башни Московского Кремля, совсем рядом в киоске торговали красочными альбомами и так любимыми иностранцами православными образами. А он смотрел только на фонари, словно ожидая, что вот-вот, специально для него среди бела дня из них польется чудесный свет...
Когда Олеся осторожно переступила с ноги на ногу, мистер Райдер неуверенно попросил:
- Может быть, спустимся вниз?
Она, естественно, согласилась, мысленно проклиная и чокнутых туристов с их причудами и каменные ступени, спуска по которым её бедные конечности уже не перенесут. Одно было хорошо: внизу, по просьбе гостя, присели на лавочку.
Какой-то проходящий мимо парень провел взглядом от олесиных щиколоток к коленям, потом заглянул в лицо и с восхищенной беспардонностью присвистнул. И тогда Тим тихо сказал:
- Олеся, вы, действительно, очень красивая женщина. Такой как вы я не видел ещё никогда. Это, действительно, так.
Она ещё не успела толком испугаться того, что сейчас начнутся традиционные комплименты, а затем предложение поужинать вместе, желательно в номере, того, что придется судорожно придумывать наиболее тактичный вариант отказа, а он уже продолжил:
- ...У вас волосы - как лунный свет... О Бог мой, простите, пожалуйста. Когда я говорю комплименты, я ужасно нелеп... Просто я одинок, и если бы со мной рядом была такая женщина, как вы, я был бы совершенно счастлив... Смешно выгляжу?.. Знаю, что смешно. Но, как бы это объяснить... Я ничего от вас не хотел. Просто вы прекрасны и не сказать вам об этом невозможно... Это был только комплимент и больше ничего... Комплимент. Как глупо звучит!
