я стараюсь не привыкать к нему.
— В этом ты права, — согласилась я, отпив из бутылки немного колы.
— Думаю, он бросит меня в конце весны, когда поедет в университет.
— Думаешь?
— Да. Какие могут быть отношения на расстоянии?
— Сложные, но всё же, они существуют.
— Ты знаешь хоть кого-нибудь?
— Нет, — еле слышно сказала я.
— И плевать, что без Рэя я не вижу своей жизни. Я знаю, чем это всё закончится.
— Отношения — это отстой.
Эрика посмотрела на меня, наверняка думая, что я не могу судить об отношениях, потому что ни с кем не встречаюсь, и не особо богата таким опытом.
— Тебе нравится кто-нибудь? — вдруг спросила она.
— Нет, — покачала я головой.
— Почему?
— Парни — придурки.
— Не суди по одному парню обо всех.
— Мне просто никто не интересен.
— Ты же врёшь? — спросила она.
— Нет.
— Да.
— Нет.
— Знай, не все парни такие, каким тебе показался один из них.
— Хватит, — попросила я. — Келли тоже был нормальным мужиком, а потом оказалось, что он спит с замужней женщиной.
Эрика вдруг замолчала. Если я отнеслась к смерти учителя вполне спокойно, то её не покидала мысль о том, что в городе появился убийца.
— Как думаешь, кто это был?
— Лоуренс, — ответила я, отпив ещё глоток газировки.
— Так говорит твой отец?
— Да, — кивнула я. — В участке, кроме него, больше нет подозреваемых.
— И всё же, это странно.
— Это хотя бы поддаётся объяснению.
— А мне кажется, что за этим может стоять что-то страшное.
— Что например?
Я посмотрела на Эр. На мою старую добрую Эрику, которая любит преувеличивать всё до огромных размеров.
— Паника.
— Не знаю, — и я замолкла, хотя не казалось, что Эрика не права. — Пойдём в дом.
Мы молча поднялись и ушли с крыши. К тому времени свет в окнах Дебби Бэй погас. Все кошки были сыты. Мы пошли спать.
Кевин уплетал второй бургер, когда мы с Эрикой подсели к нему, Филу, Рэю и Грейс за стол.
— Белл, — посмотрел он на меня. — Что с тобой?
— Это я её подстригала, — с гордостью сказала Эрика.
— Ты преобразилась, — улыбнулся мне Фил, чем заставил меня задуматься над тем, что до этого моя причёска ему не нравилась.
Эрика горделиво посмотрела на меня. Ей, похоже, не хватило того, что четыре девчонки подряд сказали, что мне идёт новая стрижка, она хотела уделать меня по полной.
Я свалила из столовой раньше, чем Эрика доела свой диетический салат. В классе алгебры как обычно стоял запах лекарств, которые миссис Шеллинг употребляла на каждой перемене. Она была старой учительницей, которая любила очень много ворчать и не любила, когда над ней кто-то смеялся. Я, наверное, поэтому и была одной из её самых нелюбимых учениц, потому что делала это постоянно. Она стала ненавидеть меня после моей шутки в прошлом году. Фактически тогда я сделала её вместе с Эрикой, Кевином и Филом, но отыгрывается она только на мне. Розыгрыш, кстати, был безобидным. Мы всего лишь пробрались в её компьютер и накачали в слайд-презентацию, которую она готовила для нашего класса откровенные фотографии Бреда Питта. Тогда она кричала весь урок, а потом позвонила в участок к моему отцу и сказала, что из-за меня был сорван урок. Отныне она чуть что сразу звонит в участок. Это случается, если не каждую неделю, то хотя бы раз пять за месяц точно.
Все пятнадцать минут я добросовестно слушала объяснение линейного графика. Я обещала отцу взяться за учёбу. А он обещал за это отпустить меня летом с друзьями во Флориду на неделю. Меня, конечно, раздражало, что мне уже семнадцать, а я всё ещё живу по указанию отца, но ничего не могла поделать с этим. Бредли в моём возрасте уже водил машину, а мне всё ещё отец запрещает выезжать куда-нибудь дальше нашего газона. Больше всего на свете меня раздражает его строгость по отношению ко мне, его запреты и указы в мою сторону. В свои семнадцать я уже могу жить по собственным законам, а он всё ещё пытает попытки добиться от меня чего-то абсолютно не свойственного мне.
— У неё какая-то фигня к юбке прилипла, — шепнул мне Кевин.
Как только миссис Шеллинг повернулась к нам спиной, я, заметив стикер, который ей, скорее всего, прилепил какой-нибудь семиклассник, брызнула на весь класс смехом.
— Что смешного я сказала? — тут же повернулась ко мне Шеллинг.
— Извините, — сказала я, чтобы замять эту ситуацию, хотя сказанные мною слова не обошлись без улыбки.
— Сегодня же позвоню твоему отцу, Изабелла.
Только за один январь Шеллинг набирала номер моего отца пять раз. Из-за каждого пустяка, вроде шпаргалки в пенале или опоздания на урок, она звонила в участок и жаловалась отцу так, будто бы я на её уроках торгую наркотиками.
— Миссис Шеллинг, просто у вас на юбке болтается какая-то фигня, — пришёл мне на выручку Фил.
— Что? — она будто бы сквозь него взглянула в его сторону.
— Кто-то приклеил к вашей юбке бумажку, — пояснил Фил. — Выглядит забавно.
Все, кто были в классе, начали негромко смеяться над учительницей. Наверное, на неё за весь урок никто так и не взглянул, раз все заметили это лишь тогда, когда об этом сказал Фил.
— Я устала от этого, — села на стул Шеллинг. — Кевин Батлер, иди к доске и показывай, как ты решал домашнее задание.
— Я не решал, — шепнул мне Кевин.
— Она сожрёт тебя, — таким же шёпотом ответил ему Фил. — Придумай что-нибудь.
— Ну, Батлер, мы ждём, — поторопила Шеллинг.
Кевин неуверенно поднялся со стула. Я шепнула Филу что-то невнятное, пока Кев шёл к доске. Он лишь подмигнул мне, когда понял, что я прошептала ему спасибо.
Есть у Шеллинг одна особенность — она позорит всех, кто не выходит к доске. Она найдёт тысячу и один способ закопать человека прямо возле её стола. Кевин медленно подошёл к доске и улыбнулся. Я поняла — у него появилась идея.
— Чего стоишь, не знаешь, что сказать? — начала брызгать ядом гадюка.
— Я просто голоден.
— И что, ты предлагаешь мне накормить тебя?
— Надеюсь, вы будете не против? — улыбнулся Кевин и за одну секунду проглотил единственный лежавший на столе мел.
По классу прошлись насмешки и шёпот. Я слышала, как две девчонки назвали его нереальным парнем. На тот момент я знала трёх девушек, которые сохли по нему. Это не так уж и удивительно, он — красавчик, который к тому же капитан футбольной команды. Он определённо крутой.
Впрочем, его выходка не спасла ни его, ни Фила, и уж тем более ни меня. Шеллинг всё равно
