величественно вышла в дверь для начальства.
Почти сразу в комнате снова появилась Вильма.
— Я все слышала. Надеюсь, вы поняли, что вас заставляют совершить подлог?
— Понял. Но сначала скажите мне, кто эта дама.
— Это Дина Дарте, помощница министра.
— Понял. Теперь объясните, зачем я должен измерять расстояние между грудями у Афродиты?
— Откровенно говоря, я тоже не поняла. Это в самом деле странно.
— Может быть, она хочет, чтобы я потренировался сначала на картинах. А что! Вдова художника вроде бы ничего. И помощница министра тоже. Не знаю, как сама министр.
— Этой надо измерять расстояние не сантиметром, а рулеткой. В метрах.
— А Лимона?
— Если вы найдете у нее груди, считайте, вам повезло.
— Мне приказано ухаживать за ней.
— Могу успокоить: соперников у вас не будет.
— Мне еще надо будет спасать какую-то девочку. Не вас, случаем?
— Нет. Я хорошо плаваю.
— Жалко. Вы очень красивая девушка. Вы никогда не хотели стать актрисой?
— В школе я играла в драматическом кружке. А кого — никогда не догадаетесь. Д’Артаньяна. Вы играли д’Артаньяна?
— Увы, нет.
— А я играла. Но сейчас я бы с удовольствием сыграла Шерлока Холмса.
— В таком случае я буду играть Ватсона, — предложил я. — Кого будем ловить? Есть на примете преступники?
— Пока они еще не преступники, но…
— И кто это?
— Министерша и Дина.
— Они хотят кого-то замочить?
— Они хотят поменять подлинники на подделки. И подлинники продать за границу.
— Дело рискованное.
— Им нужны деньги.
— Мне тоже.
— Им нужно много денег. Вы здесь человек новый, многого еще не знаете. Не знаете, что брат министерши арестован и ждет суда за попытку продать фальшивые денежные купюры.
— И ей нужны деньги, чтобы подкупить следователей.
— Нет. Он сидит за границей. Там следователей не купишь. Им нужны деньги на адвоката.
— Вы кажетесь очень осведомленной.
— У меня есть друг…
— Он водопроводчик? Слесарь?
Вильма обиделась:
— Он работает в Министерстве внутренних дел. Он патриот и не хочет, чтобы подлинники были проданы за рубеж.
— С такой поддержкой вы как за каменной стеной.
— Если бы!
— Вы мне кажетесь взволнованной, мой маленький Робин Гуд. Я не ошибся? Что-то случилось?
— Пока нет. Но может случиться. Приехал человек, который должен дать заключение, что подлинники — это копии, а копии — подлинники. И с минуты на минуту он должен прийти к министру. Я хочу его опередить.
— Могу вам помочь?
— Нет. Хотя… Если вдруг меня выгонят, а вы останетесь, вы бы нам помогли… Его легко узнать. У него очень странная фамилия. Цвет какой-то. То ли Синий, то ли Зеленый…
— Я не дальтоник. И легко запомнить. Синяя птица или Рина Зеленая. Кстати. Пока вы развиваете бурную деятельность, вдова уже могла продать свои копии.
— Нет, не могла. У нее домработница — наш человек.
— Та самая Лимона?
— Да. Я ей звонила, она сказала, что картины на месте.
— Когда звонила?
— Недели две назад.
— Целых две недели!
Вильма взяла трубку со стола Дины и начала набирать номер:
— Никто не подходит. Что-то не так.
— Вы звоните Лимоне? — поинтересовался я.
— Лимоне.
— А ваш друг-водопроводчик?
— Ладно, я ему позвоню.
Она набрала какой-то номер:
— Кубик, это ты? Что?
По ее голосу я понял, что произошло нечто экстраординарное.
В это время появилась Дина. Вильма быстро положила телефон и хотела что-то сказать, но Дина ее остановила:
— Хорошо, что ты здесь. Посиди у телефона. Я буду через час.
Я хотел спросить Вильму, что ее так испугало, но посмотрев на Дину, решил, что своих неприятностей мне достаточно.
Дина повернулась ко мне и властным тоном распорядилась:
— Поехали!
Мы вышли из здания министерства через главный вход. Швейцар услужливо поприветствовал Дину, та кивнула ему в ответ. Подошли к голубой «Волге». За рулем сидел шофер, очень похожий на нашего актера Плутенко. Тот играл у нас благородных отцов и секретарей обкома, беспробудный пьяница.
— Садитесь.
Меня усадили на заднее сиденье.
— Мы едем в баню?
— Научитесь не задавать вопросов, когда я с вами разговариваю. И не вздумайте бежать. Не забывайте, что у вас нет документов. От меня ни на шаг.
— Понял. От вас ни на шаг. Даже в бане. Будем мыться из одной шайки?
— Меня этим трудно испугать.
Я ей поверил. Ехали мы недолго. Остановились перед двухэтажным зданием с вывеской «Ночная фея».
Ночная фея. Если это ночной клуб или что-нибудь для интимных встреч и Дина ведет меня туда, то самое время вспомнить Островского: «Ах, тетушка, вы такая прекрасная и такая недоступная!» В прошлом году мы ставили «На всякого мудреца», Глумова играл я, а Мамаеву — наша заслуженная актриса Вера Пантелеевна Елизарова. Когда-то Вера Пантелеевна год играла во МХАТе и теперь требовала от меня, чтобы все было по Станиславскому. «Скажите это «Ах, тетушка, вы такая прекрасная и такая недоступная!» так, чтобы мне сразу захотелось раздеться». После второй репетиции она сказала: «У вас получается».
Дина вышла из машины.
— Не отставайте.
Мы вошли в просторный холл. По специфическому влажному ароматизированному воздуху я понял, что это элитное спа. В таких я бывал. Вальяжно сидевшие в креслах матроны убедили меня в том, что я не ошибся.
К нам подскочил субъект в хорошем костюме с бородкой. У него был вид холуя из водевиля.
— Позовите Морковко! — распорядилась Дина.
Появился тип в спортивном костюме и со спортивной мускулатурой.
— Вот этот, — Дина указала на меня.
— Все сделаю, — отрапортовал тот.
И повернулся ко мне:
— Идемте.
Мы прошли через коридор и попали в зал с кафельным полом и большой люстрой, на стенах висели картины полуобнаженных дам времен Мопассана, вдоль стен стояли шкафчики. Я понял, что это раздевалка, предбанник. Морковко показал мне кресло около открытого шкафчика.
— Раздевайтесь.
Я разделся.
— Плавок у вас нет?
— Нет, — признался я.
Он подошел к большому шкафу в углу комнаты и вытащил плавики агрессивного малинового цвета:
— Берите.
Мне почему-то захотелось высказать свои эмоции пословицей в стиле Треугольникова:
— В каждой избушке свои игрушки.
Получилось кстати. На Морковку пословица не произвела никакого впечатления.
— Я вернусь через час. Развлекайтесь.
И я отправился в поход за развлечениями. За большой дверью со скульптурным барельефом очередной полуобнаженной дамы оказалась душевая. За ней был маленький зал с джакузи, дальше сауна. Там на полке сидел субъект удивительно хилого телосложения. Я его приветствовал:
— Во всяком подворье свое поверье.
Он не удивился. Я понял, что люди в этом городе любят пословицы.
Где-то должен был быть вход в бассейн. Я стал искать, и
