Шубаков хотел что-то сказать, но промолчал.
Я же ответила, что они сгорели.
– Что?! – взревели четверо мужчин, стоявших вокруг меня.
На лицах Юрия Леонидовича, Расторгуева, Шубакова и Виталия Сергеевича промелькнула такая гамма чувств, что мне стало смешно.
– У Веры Николаевны, – пояснила я. – Олег, Виталий Сергеевич, помните, в каком одеянии она приехала ко мне вечером в воскресенье?
Они оба кивнули с обалдевшим видом.
– Вот тогда она и сказала мне о них. Нет денег. И Веры Николаевны больше нет. А знаете почему? Потому что Сене, как и всем вам, мужикам, нужна была не женщина, а деньги. Вера решила поставить точку пулей.
Цыган матерился, Расторгуев крутил пальцем у виска, Виталий Сергеевич стоял, раскрыв рот, а Шубаков хохотал. Мне же хотелось только добраться до дома.
Я дотронулась до руки Виталия Сергеевича и тихо сказала:
– Поедемте. Они обо всем договорятся без нас.
«Если договорятся, конечно, – добавила я про себя. – Но, с другой стороны, войны-то никому не хочется».
Виталий Сергеевич кивнул, и мы ушли, оставив Юрия Леонидовича, Расторгуева и Мишаню на аллее больничного парка.
– Лучше бы Шубаков остался, – сказал Виталий Сергеевич уже в машине. – Вернее, «красные шапочки». Лично к Мишане я, как бы это сказать помягче… особых симпатий не испытываю.
– Потому что это ваши бывшие коллеги и «старшие братья»? – поинтересовалась я, имея в виду состав наших «красных шапочек» – уволившихся из органов МВД и КГБ сотрудников, нашедших для себя новую нишу.
Виталий Сергеевич помолчал немного, а потом заявил:
– То, что я тебе сейчас скажу, Александра, может показаться странным. Но я долго думал на эту тему, анализировал происходящее вокруг нас и с нами. Может, я никому никогда этого больше не повторю…
– Не тяните резину, Виталий Сергеевич.
– Ну так вот. Я считаю, что организованную преступность, систему организованной преступности, создали бывшие сотрудники МВД и КГБ.
Я молча воззрилась на Туюсова.
– Да, Саша. Подумай об этом как-нибудь на досуге. Ее создали люди, специально обученные государством. Обученные другой системой. А она, скажу тебе честно, готовить кадры умела. А потом они применили свои знания на практике. При всем моем уважении к ворам в законе – старым ворам, легендам воровского мира, прежней формации – они не смогли бы создать такие структуры. Не потянули бы блатные.
– Это вы говорите, как мент, – заметила я.
– Да, я говорю это, как старый мент, – кивнул Виталий Сергеевич. – И я знаю, о чем я говорю, Саша. Ты только взгляни, чем обладает каждая серьезная группировка: разведка, контрразведка, агентурная сеть, всякие подразделения, словом, все, что имела другая система, обучавшая… этих создателей. У них больше знаний и больше возможностей, чем у блатных. Вдобавок к милиции и комитетчикам подключился бывший партийно-комсомольский аппарат, с которым они были переплетены самыми тесными узами. Я считаю, Саша, что фирме надежнее быть под «красными шапочками», чем под вором в законе. Тем более старый мент, – Виталий Сергеевич усмехнулся, – скорее найдет общий язык с коллегами, чем с блатным, которому с нами вообще говорить западло.
Что ж, если для фирмы Шубаков будет лучше… А ведь теперь ее возглавляю я… И мы уже давно работаем вместе…
Когда Виталий Сергеевич притормозил перед моим парадным, зазвонила моя трубка. Итак, мы остались под Мишаней.
Расторгуев из моей жизни исчез – так же быстро и неожиданно, как в нее ворвался. Невольно напрашивалась мысль: а нужна ли я была ему вообще как женщина? Мне не хотелось отвечать на этот вопрос даже самой себе. Прав все-таки был Мишаня Шубаков, когда две недели назад предлагал мне вместе заняться поисками миллиона: у таких женщин, как я, с личной жизнью всегда что-то не ладится. Потешила плоть – и хорошо. Но у меня есть дети, Лариска, родители. И, конечно, работа. «Техника-сервис» теперь моя.
– Ну наконец-то! – воскликнула Лариса, когда я, шатаясь, вползла в квартиру и бросила кейс и спортивную сумку рядом с вешалкой. – Давай быстро в душ, потом накормлю тебя. Когда последний раз ела?
Я подумала и ответила, что в самолете.
Из детской высунулся Валеркин нос.
– Мам, чего привезла? – спросил он.
– Марш спать! – заорала Лариска, но не тут-то было.
Детки выползли из комнаты и принялись за изучение содержимого сумки. Как и обычно, я успела прикупить в «дьюти фри» печенья и конфет. Нам с Лариской я привезла голландского ликера, рекомендованного Сениным племянником, надо будет выпить за упокой души генерального.
У меня проснулся волчий аппетит, я смела все приготовленное Лариской и попросила добавки. Спать расхотелось. Лариска посмотрела на меня и заявила:
– Дельце тут одно есть. Надо бы провернуть быстренько, не откладывая в долгий ящик.
– Какое еще дельце? – я воззрилась на сестру.
– Пойдем прогуляемся на сон грядущий, – заявила Лариска. – Спать, как я вижу, ты больше не хочешь. Прогулка по свежему воздуху пойдет тебе на пользу. Одевайся.
Сестрица приготовила мне спортивный костюм, штормовку и старые кроссовки, сама облачилась в аналогичный наряд. Дети к тому времени уже спали.
Мы вышли на улицу, и Лариска целенаправленно повела меня к своей старенькой «шестерке», которую подогнала к моему дому. Я ничего не понимала.
Лариска плюхнулась за руль (что делала крайне редко, предпочитая общественный транспорт), велела мне сесть рядом или перебраться на заднее сиденье, если захочу поспать по дороге. Если Лариска решилась сама вести машину, значит, у нее должны быть для этого очень веские основания или не менее сильный побудительный мотив.
Я села рядом с ней и поинтересовалась: куда это мы двигаемся среди ночи? Оказалось, что на дачу к Вере Николаевне.
– Куда?! – заорала я.
– Езды два часа, – тем временем говорила Лариска совершенно спокойным голосом. – Орудия труда в багажнике. Настраивайся на работу, Сашка.
– На какую еще работу?! Какие, к чертовой матери, орудия?!
Лариса рассказала мне, что в ночь с воскресенья на понедельник она отвозила Веру Николаевну к ней домой. Там они успешно напились – Вере требовался кто-то, чтобы излить душу. Именно она прихватила цыгановские денежки у Шубакова, только держала их не в одном из сейфов на работе, как считал Мишаня, а в старом доме за городом, доставшемся ей от тетки.
А потом в дом попала молния – и он сгорел дотла. В деревне, где он стоял, всего семь домов, летом там еще бывают дачники, а в сентябре уже никого нет. Другой причины – кроме молнии – Вера Николаевна предположить не могла. Была гроза, наверное, последняя в этом году, в соседней деревне это подтвердили. Как же еще мог загореться дом? Поджечь никто не мог, электроприборов Вера Николаевна там не держала, печку давно никто не топил.
– Но тогда какого черта мы туда едем? – не понимала я.
– Вера не исключала, что деньги могли уцелеть. Она положила кейс в глубокий погреб. Его могло завалить. Печка-то обвалилась. Вера в воскресенье пыталась что-то разгрести, но ты же помнишь, во что она была одета? И у нее с собой ни лопаты, ничего другого копательного не было. Да, возможно, все сгорело, но шанс есть. Не упускать же? Сашка, деньги-то какие!.. Если вдруг найдем…
Ларискины глаза горели азартом. Кладоискательница!
Я не понимала, почему Вера сама не стала копать и не перерыла все пепелище.
– Ты думаешь, ей были нужны деньги? Она хотела проверить Сеню. Да, в первый момент, в воскресенье, она готова была рвать на себе волосы, а потом… Она решила: если Сеня скажет, что ему нужна она сама – как вещал он последние две недели, – она все по камушку, по зернышку переберет, а если нет… Я звонила тебе на работу, Люся мне все сообщила. Сволочь был твой Сеня. Ладно, о покойниках или хорошо, или никак.
Я подумала, что и в этих своих догадках оказалась близка к истине.
На пепелище мы копались всю ночь. Я несколько раз была готова все бросить, но Лариска упрямо продолжала поиски. Когда уже рассвело, вымазанные, как черти после чистки котлов, мы заметили почерневший металлический уголок. Еще полчаса ушло на разборку лежавших на кейсе кирпичей.
Наконец он оказался перед нами – слегка помятый, грязный, но целый.
Лариска шарахнула лопатой по замку – возиться с ним не было никакого желания, к тому же мы просто не могли ждать, сгорая от нетерпения.
«Дипломат» был заполнен пачками восхитительного зеленого цвета ровно наполовину.
– А остальные-то где?! – возмущенно воскликнула Лариска.
– Этого теперь никто не скажет, – заметила я. – Веры Николаевны больше нет.
– Ну что ж, будем искать сами, – сказала сестрица.
