Вай, однако, не стала смеяться.
— Но, Керри… Когда?
— Сразу же. Сегодня вечером. — Несмотря на все усилия, в ее голосе прозвучала нотка вызова.
На лице Вай появилось весьма странное выражение. Но потом она спрыгнула с кровати и обняла Керри:
— Поздравляю, малышка. У тебя куда больше мужества, чем у меня.
Керри прижалась к ней.
— О, Вай, я знаю, что это для тебя значит. Вернуться к прежней тоскливой работе…
— Как ушла, так и вернусь, — весело сказала Вай. — Не волнуйся из-за меня. Ровно в полночь карета превратится в тыкву, а бальное платье — в тряпье… Как бы то ни было, я провела несколько недель в волшебной сказке. — Она судорожно прижала Керри к груди. — Керри, ты уверена?
— Что ты имеешь в виду? — Но Керри отлично знала, что Вай имеет в виду. Она испытывала аналогичные сомнения и потому выскользнула из объятий Вай и возобновила сборы.
— А как насчет сестрички Крысы? — сухо осведомилась Вай спустя несколько минут.
— Кого? О, не знаю и, более того, не интересуюсь.
Вай посмотрела на подругу и рассмеялась.
— Итак, малютка Керри ухватила крутого парня, похожего на Роберта Тейлора… Эпический триумф, как назвали бы это в кино. Отказаться от кучи денег ради любви. Должно быть, этот парень просто неотразим!
— Не говори гадости, Вай, — тихо сказала Керри.
Вай снова села на кровать.
— Прости, Керри, это от потрясения… Расскажи мне, как все произошло. Это так неожиданно…
Керри посмотрела подруге в глаза, и Вай отвела взгляд.
— Не так давно, Вай, ты умоляла меня бросить все и уехать. А теперь, когда я решила последовать твоему совету, ты не кажешься… ну, довольной. Почему?
— Я не кажусь довольной? Но, Керри, дорогая, по-моему, ты немного запуталась. Это ты должна быть довольной, а не я. Ты довольна?
— Очень! — Керри вскинула голову.
— Тогда все в порядке, — улыбнулась Вай. — Может быть, ты, наконец, перестанешь болтать глупости и расскажешь мне обо всем?
Да, Вай вела себя странно. Конечно, для нее естественно быть удивленной и разочарованной перспективой замужества Керри. Это означало, что короткие недели блаженства кончены и ей придется вернуться к постылой и никчемной прежней жизни. К тому же Керри одно время казалось, что Вай не доверяет ему, хотя теперь он ей вроде бы нравится… А самое главное, брак Керри означал расставание подруг. Этого нельзя допустить.
— Разумеется, ты останешься с нами, — быстро сказала Керри. — На многое нам не приходится рассчитывать, потому что Эллери небогат, так что мы, очевидно, будем довольствоваться маленькой квартиркой в городе. Но мы отлично устроимся, Вай…
— Спасибо, Керри, — промолвила Вай. — Но я достаточно долго висела у тебя камнем на шее.
Керри уронила охапку чулок и подбежала к кровати.
— Вай! Ты плачешь?
— И не думаю, — ответила Вай, вскакивая на ноги. — Я собираюсь назад в Голливуд, где все мужчины — крысы, в том числе и те, кто занимается распределением ролей, но твоя история создала и мне кое-какую рекламу, так что сейчас мне, возможно, удастся получить постоянную работу.
— О, Вай! — Теперь Керри начала всхлипывать.
— Перестань, — сказала Вай, усаживая Керри на кровать. — Приляг, пока я упакую твои вещи. Во всяком случае, я помогу тебе пройти через экзекуцию, а потом…
Они вдвоем закончили упаковку.
Розовое и голубое — так Керри всегда представляла себе свое бракосочетание. На ней будет бледно-розовое атласное платье с коротким шлейфом и вуаль из розового тюля. Платье должно быть в обтяжку, но с широкой юбкой, высоким кружевным воротником и маленькими блестящими пуговицами на спине — от затылка к талии. Розовые атласные туфельки, длинные светло-розовые перчатки, свадебный букет розовых камелий…
Вокруг будут стоять подружки невесты, все в голубом, в шляпках и с муфточками из свежих цветов. А самая главная из них — Вай — будет одета в светло-голубое платье с блестками…
Но это было видение будущего, а что собой представляет настоящее? Керри быстро надела простое и строгое темно-голубое платье с белым галстуком, темно-голубую шляпку и белые перчатки, прибавив к ним темно-голубые лакированные туфли и сумочку. Все было неплохо, но… Вай тоже облачилась не в голубой, а в белый костюм из гладкой блестящей ткани, надев под жакет розовый свитер.
Их будет всего трое. Жених, который то хмурился, то усмехался, твердо настаивал на полной секретности.
— Когда об этом пронюхают журналисты, — сказал он, — они затравят тебя до смерти. Это же сенсация.
— Но, дорогой, — пожаловалась Керри, — пусть присутствуют хоть несколько друзей. Ведь женщина выходит замуж раз в жизни! Я имею в виду…
— Видите, кого вы заполучили? — усмехнулась Вай. — Женщина выходит замуж раз в жизни! Неужели ты никогда не слышала о Рино?[24]
— Оставьте в покое мою жену, — сказал Бо. — Невеста отказывается от состояния ради любви! Газеты ухватятся за это крепче, чем за Мюнхенское соглашение. Если хочешь насладиться медовым месяцем, малышка, ты должна перехитрить прессу.
— Но как, дорогой?
— Предоставь это дядюшке Дадли. — Позвонив по телефону, как он сказал, знакомому коннектикутскому мировому судье, Бо взял с Марго, де Карлоса и слуг клятву молчать о свадьбе в течение суток и отказался сообщить даже Керри, куда он повезет ее в их медовый месяц.
Марго выразила удивление.
— Вы в самом деле собираетесь отказаться от денег дяди? — спросила она у Керри, услышав новость.
— Да.
— Но почему?
— Потому что мы полюбили друг друга, — коротко ответила Керри.
— О, понимаю. — И Марго улыбнулась, глядя на мрачное лицо жениха. — Надеюсь, вы будете очень счастливы.
— Спасибо.
Как ни странно, казалось, что Марго испытывает облегчение. Конечно, после замужества Керри еженедельный доход Марго удвоится. Но Керри была уверена, что Марго влюблена в «Эллери», насколько женщина подобного сорта может быть в кого-нибудь влюблена. Не было ли здесь противоречия? Или Керри ошибалась в отношении Марго?
— Вы поженитесь сразу же? — спросила Марго.
— Мы уезжаем через десять минут и поженимся до ночи, — ответил Бо.
— Как романтично! — промолвила Марго и вежливо добавила: — Могу я вам чем-нибудь помочь, Керри?
— Нет, благодарю вас. Со мной поедет Вай.
— Но вы же не сможете все успеть за такой короткий срок. Ваше имущество, счет в банке…
— Это может подождать. Прощайте, Марго.
— Прощайте.
Взгляды обеих были непроницаемы.
Появился Эдмунд де Карлос, пьяный как всегда.
— Что я слышу? — весело воскликнул он. — Вы в самом деле выходите замуж за Квина, Керри?
— В самом деле, мистер де Карлос.
Он уставился на нее:
— Но это означает…
— Знаю, — прервала Керри. — Это означает, что я меняю пожизненный еженедельный доход в две с половиной тысячи на парня, который, возможно, будет использовать меня каждую субботу в качестве боксерской груши. А теперь, когда все ясно, прощайте.
Они уехали, оставив на подъездной аллее де Карлоса с выпученными глазами и Марго с улыбкой на лице, в длинном белом платье, сверкающем в лучах заходящего солнца.
Сидя в машине Бо, направляющейся в сторону Коннектикута, Керри думала об улыбке кузины. Эта странная, чуть заметная усмешка не сходила с лица Марго во время их прощания со слугами, укладки вещей Керри и Вай в автомобиль Бо, разговора с де Карлосом.
Казалось, что улыбка Марго набросила невидимую пелену на всех троих. Бо вел машину молча, а Вай сидела сзади тихо, как мышь.
«Что с нами происходит? — в отчаянии думала Керри. — Как будто мы едем не на свадьбу, а на похороны! Почему он молчит? И Вай?»
Все дело было в женщине, которую они оставили созерцать теперь полностью принадлежащие ей большой дом, лужайки, прекрасный вид на Гудзон и которая явно наслаждалась своим триумфом.
Вот что крылось в ее улыбке — триумф! Но почему? Неужели единоличное обладание поместьем значило для нее так много? Или улыбка Марго таила в себе нечто более мрачное и зловещее?
Керри положила голову на плечо Бо и поцеловала его в мочку уха. Он что-то проворчал.
— Скажите же девушке хоть слово, мистер, — внезапно заговорила Вай на заднем сиденье. — Вы в долгу у нее, так как заставили отказаться от двух с половиной тысяч в неделю.
— Вай! — сердито сказала Керри.
Но Бо не сводил глаз с разматывающейся ленты дороги, поэтому обе девушки замолчали, и больше никто не произнес ни слова, пока они не добрались из Порт-Честера в Коннектикут.
— Если ты предпочитаешь забыть обо всем, происшедшем сегодня, — не выдержала наконец Керри, — то пришло время об этом сказать!
