Человеческое существо обладает удивительной способностью в момент опасности и паники превращаться в испуганное, обезумевшее животное. Это неправда, что существуют люди, без страха смотрящие в глаза собственной смерти. Есть просто люди, умеющие справляться с собой. В какую-то долю секунды (длительность времени у каждого своя). Так вот, убедившись, что меня преследуют, я потеряла голову в полном смысле этого слова. В их намерениях мне сомневаться не приходилось. Я увеличила скорость, проскочила на повороте почти под колесами катившего навстречу трамвая. Гаишник у светофора изошелся в истерике. Но все было бесполезно — за мной следовали по пятам. Я повторила подобное несколько раз — мужчина за рулем смеялся. Надо мной. Кошка всегда выпускает мышь, прежде чем ее съесть, а потом ловит за хвост. После этого я включила до предела скорость и стала как обезумевшая носиться по городу, совершенно не понимая, что теперь делать, не зная, в какую сторону ехать, рискуя на каждом повороте врезаться в одну из потока движущихся навстречу машин. Вспоминая то безумие (в напряженном движении утреннего города), я удивляюсь, как мне удалось выжить. Три раза я чуть не врезалась (один раз в «КамАЗ»), два раза чуть не попала под трамвай, потом скатилась в какую-то канаву, вдребезги разбив деревянный забор на одной из улиц — там шли ремонтные работы. Счастье, что я никого не задавила. Всем этим я добилась лишь одного — сумела здорово их разозлить. Потное лицо водителя снова проплыло сбоку. Больше он не смеялся — скрипя зубами, посылал мне вслед самые отборные ругательства, наверное, мечтая окончательно и незамедлительно раздавить меня как клопа. Я потеряла счет времени, поэтому не знала, сколько продолжается это… Час, два? Что-то изменилось в их поведении — им надоело, они решили поскорей покончить со мной.
А потом раздался выстрел, и пуля, пробив заднее стекло, пролетела совсем рядом. Я услышала дикий звон разбитого стекла, резко рванув руль в сторону, въехала на тротуар. из-под колес выпрыгнула маленькая девочка с розовым бантом и пронзительно закричала. Из окна дома ей вторила какая-то женщина. Руль скользил в мокрых от пота руках. Снова раздался выстрел, и пуля пробила стекло справа. Еще один выстрел — в багажник. Я молилась, чтобы не в бензобак. Это была бы слишком ужасная смерть! (Впрочем, любая смерть ужасна.) Я смогла их опередить — ненамного. Справа был темный переулок — свернула туда. В глубине виднелась пересекавшая его широкая улица. Пуля пробила ветровое стекло, пролетев над моей головой, стекло попало мне на руки. Машина моих преследователей была в середине переулка. Дальше все произошло за несколько секунд. Пуля попала 9 шину, резко закрутился руль, и моя машина остановилась на повороте. Я смогла удержать управление с трудом, но осколки стекла врезались мне в руку, рукав куртки намок и стал тяжелым. Я быстро распахнула дверцу здоровой рукой, выскочила из машины и бросилась бежать, прижимая к груди сумку. Завернула за угол, попала на широкую улицу. Впереди была раскрытая железная дверь, не соображая, что делаю, я заскочила туда и быстро захлопнула дверь за собой. Когда я заворачивала за угол, бандиты находились только в середине переулка. Все произошло мгновенно. Ноги отказались меня держать, и я упала на пол.
Захлопнув дверь, оказалась в полной темноте. Болела рука. На ощупь пол был каменным и холодным. Я услышала резкий скрип шин на повороте и поняла, что они находятся уже на улице. Потом они затормозили — и снова свернули (обратно, в переулок). Позже я поняла, почему меня не смогли найти. На улице было множество дверей (наверное, штук десять), таких же, как и та, где я скрылась. И все были закрыты — конечно, они не могли определить, где я нахожусь.
Раздалась настоящая автоматная очередь, заставившая меня задрожать всем телом. Звон разбитого стекла — я поняла, что стреляли они по машине. Потом все смолкло. Я дрожала и боялась дышать, боялась сдвинуться с места. Наконец услышала шум удаляющейся машины — они уехали. Глаза мои привыкли к темноте. Я находилась в какой-то подсобке — в помещении без окон, в одном углу находились большие матерчатые тюки. Прямо передо мной посередине стены была железная дверь, огороженная решеткой, на ней висел замок. Я поняла, что нахожусь на каком-то складе. Очевидно, кто-то (на мое счастье) забыл запереть дверь. Я решила встать и проверить вход — дверь была не заперта, просто плотно закрыта. Закружилась голова, и я снова села на пол. Сняла куртку — рукав свитера был темный и мокрый. Немного крови попало на пол. Я сняла свитер и на ощупь вынула из раны кусочки стекла — порезы были неглубокие, но болезненные, и крови натекло много. Случайно наткнулась на карман куртки, сунула туда руку и достала бирюзовую косынку. Она вполне могла стать перевязочным материалом. Я туго стянула кожу и остановила кровь, потом оделась. Теперь необходимо было решить, что делать дальше. О возвращении домой речи быть не могло. Меня там найдут и убьют. Наверное, меня уже ждут там. Выйти из склада на улицу я могла только с наступлением темноты. Оставалось надеяться, что забывший запереть дверь не вернется сюда.
У меня были часы. Я легла на пол и принялась ждать. Чего я ждала — откровения, спасения, подсказки? Кружилась голова. Слабость была во всем теле, рука болела все сильней и сильней. Темнота действовала на меня угнетающе. Никогда в жизни я не чувствовала себя такой одинокой.
Наверное, я потеряла сознание. Очнулась, лежа на полу лицом вниз. Перед глазами был хорошо освещенный зал кафе, дождливый сентябрьский день за окнами, Юля, нетронутый бифштекс на тарелке, лицо человека и его слова (уверенность и сила): «Если когда-нибудь вам понадобится помощь, обращайтесь ко мне». Этого человека звали Евгений Сикоров. И я знала, где его найти. Мысль, явившаяся мне, как спасение, заставила приподнять голову. Мне была нужна помощь — никогда в жизни помощь не требовалась мне больше, чем теперь. Он говорил, что не верит в вину Андрея. Он был его другом. Он сможет мне помочь.
Я выглянула на улицу, приоткрыв дверь, — как ни странно, не успело еще стемнеть. На улице не было ни души. Вытерев с пола кровь, тихонько вышла из склада. На коричневой куртке кровь не была видна, зато джинсы и кроссовки, вымазанные землей, походили на одеяние бомжа. Наверное, бог и судьба не оставили меня в тот день. Я добралась до ближайшего телефона-автомата. Рядом находилась проходная большого завода (кажется, завода полимеров) — никто не обращал на меня внимания. Я набрала номер телефона школы, где работал Андрей, и попросила позвать Евгения Сикорова.
— Алло?
— Я Татьяна Каюнова. Надеюсь, вы меня помните? Я не могу много говорить. Мне срочно нужна помощь. Когда-то вы сказали, что я могу обратиться к вам.
— Где вы? Я немедленно выезжаю. Не беспокойтесь, вы правильно сделали, что мне позвонили. Что-то произошло?
— Объясню потом. Я возле проходной завода полимеров, Суворовский проезд.
— Еду.
Судьба хранила меня в тот день. Я спряталась в подворотне напротив и прождала там полчаса. Вскоре я увидела его и выбежала навстречу.
— Я взял такси. Боже, что с вами случилось?
— Тише, ради бога, — схватила его за руку, — меня хотели убить. Я ранена. Вы можете спрятать меня на несколько дней? Я заплачу.
— Ну конечно, пойдемте. Я отвезу вас к себе, живу я один, и вас никто не увидит. Потом что-нибудь придумаем. Наденьте мой плащ, у вас кровь на куртке.
Мы вышли на людную улицу, и он остановил такси. Сикоров жил на Юго-западе, в районе новостроек, в маленькой однокомнатной квартире девятиэтажки.
— Вы правильно сделали, что обратились ко мне. Я сказала, что возвращаться домой не могу, и рассказала в двух словах то, что произошло.
С наступлением ночи Сикоров решил отвезти меня на квартиру к своей двоюродной сестре, сказав, что там будет более безопасно. В его квартире меня могли увидеть соседи, могли выследить, если кто-то видел, как я встретилась с ним и мы сели в такси. Он перевязал мою руку, смазал ее йодом. В семь часов вечера в новостях четвертого канала передали первое сообщение о моем исчезновении.
Я рассказала ему почти все. До мельчайших подробностей описала сцену погони, стрельбу в переулке, про то, как спряталась в пустом складе, умолчав, однако, чем было вызвано это преследование. Я упомянула только, что всегда верила в невиновность Андрея и все случившееся только подтверждает мою правоту. Сикоров шокировал меня следующим вопросом: почему, увидев следящую за мной машину, я решила, что меня собираются именно убить? Что ответить, не знала, поэтому просто развела в недоумении руками. С наступлением темноты, в час, когда максимально пустеют улицы города, Сикоров обещал перевезти меня к своей двоюродной сестре. По его словам, Нонка (сестра) имела небольшую квартиру в подвале (сама она там не жила, но изредка сдавала ее тем, кому необходимо было скрыться на время). Собственно, Нона была сестрой последней жены отца Сикорова, но они были в хороших отношениях и считали друг друга родственниками. Он сказал, что жизнь Ноны не всегда была законопослушной и что в ее круг общения входят не те люди, к которым я привыкла, но пусть это меня не шокирует — Нона отлично умеет держать язык за зубами, и лучшего места, где можно отсидеться в тишине и подумать о будущем, мне не найти. Ведь прежде всего следует переждать, пока ажиотаж вокруг моей персоны несколько спадет.
