Постепенно силы оставляли ее, и она забылась тревожным утренним сном. Некие страшные видения, какие-то красные морды вставали перед ее глазами во сне... Кто-то яростно хохотал шепотом прямо ей в ухо, кто-то повторял совершенно непонятные и бессмысленные, но от того еще более страшные слова. Она то проваливалась в сон, то просыпалась от ужаса, пыталась встать, но веревки, больно врезавшиеся в затекшие и онемевшие руки и ноги, не давали ей сделать это. Наконец она вообще будто провалилась в какую-то бездонную яму и перестала что-либо ощущать и понимать...
Михаил же и Живоглот продолжали беседовать, попивая прямо из горлышка пиво. На душе у них было весело. Они перестали чувствовать над собой хитрый презрительный взгляд Гнедого, теперь они были хозяева, теперь все в их руках. И от этого осознания собственного могущества у них, словно у сказочных чудовищ, вырастали крылья...
Это были сутки без утра, без вечера, без времени... Серая студенистая мгла воцарилась в этом холодном, несмотря на май месяц, доме. Впрочем, и май был довольно холодным, дождливым. Солнце порой вылезало из-за туч, но тучи снова сгущались, лил нудный, словно осенний, дождь, становилось холодно и мерзко. И настроение соответствовало погоде...
- Спать хочу, - буркнул Лычкин, широко зевая. - Пойдем, покемарим с часочек...
- Экой ты засоня, Мишель! - усмехнулся с какой-то мерзкой искрой в глазах Живоглот. - Успеем еще отоспаться... На том свете. А сейчас... Идея есть... Помянем нашего усопшего друга Гнедого...
- Да и так сидим поминаем целый день, - ответил Лычкин, хотя мерзкая идея Живоглота стала до него доходить.
- Не то, все не то... Пошли на пару твою бывшую трахнем... А? Нет желания? - лыбился Живоглот. - Сначала по очереди, а потом сразу вдвоем...
- А что? - загорелись глаза у Лычкина. - Почему бы и нет?
Ему припомнились мерзейшие развлечения Гнедого, и он был не прочь их повторить. Гнедой мертв, он уже не поразвлекается... А они живы, здоровы и молоды.
Они пошли в комнату, где, привязанная крепкими веревками к кровати, металась в полубреду Инна.
Лычкин подошел к кровати и стал трясти Инну за плечо. Она дернулась, открыла глаза, и ее бледное лицо исказилось гримасой страдания.
- Маленькая тренировочка перед долгожданным свиданием с суженым, глядя на нее в упор, тихо произнес Лычкин. - Чтобы тебе не было скучно и оди-ноко...
- Сволочь... - прошептала Инна, сразу поняв, чего они от нее хотят. Какая же ты сволочь...
- Словеса, одни словеса, - усмехнулся Михаил. - А сейчас будут веселые дела... Да и тебе постараемся доставить удовольствие.
Раздеть ее было не сложно. Верхнюю одежду с нее давно сняли, одев в нее глухонемую наркоманку. Инна лежала в одной комбинации и трусиках.
Живоглот стал развязывать веревки на ее ногах. Чертыхался из-за того, что слишком крепко затянули узлы.
Наконец развязал, мощными ручищами сжал ей ноги, а Михаил начал стягивать с Инны трусики.
Она дергалась из остатков сил, визжала, кричала. В комнату всунулось круглое лицо одного из братков, но он все понял, сладострастно улыбнулся и захлопнул дверь.
- Давненько я тебя не пробовал, - прошептал Михаил с загоревшимися глазами. Ему доставляло удовольствие беспомощное положение Инны, отвергнувшей его...
- Давай действуй, - сказал Живоглот. - Ты первый, по старому знакомству... Только быстрее. Я уже разогрелся...
Михаил быстро скинул с себя джинсы и трусы и полез на Инну. Но тут в двери снова появилось круглое лицо.
- Чего опять тебе? Тоже хочешь? Заходи! - крикнул распаренный от вожделения Живоглот. Он уже расстегнул верхнюю пуговицу на джинсах.
- Да нет, там Комар звонит. Говорит, срочное дело...
Живоглот снова застегнул пуговицу и выскочил из комнаты. Сделал знак Лычкину, чтобы он повременил с действом.
- Я что-то не пойму, Живоглот, что происходит, - послышался в трубке тоненький, действительно комариный голосок хранителя общака. - Во-первых, до тебя невозможно дозвониться, а во-вторых, в этом казино происходят странные дела... Мы доставили деньги, куда следует, я стал их пересчитывать и обнаружил - там должно было быть семьсот пятьдесят тысяч долларов, а на деле всего-то пятьсот сорок тысяч... Ты чуешь, Живоглот, какой суммы не хватает?.. А вас с Лычкиным со вчерашнего дня найти невозможно, ни твой, ни его телефон не отвечает...
- Мозги не компостируй! У нас телефоны работают... Это у тебя там что-то...
- Хорошо, пусть у меня, - согласился Комар. - Только факт остается фактом - двухсот десяти штук не хватает... А там делами ворочают Лычкин и твой братан Игоряха... Я не хочу сказать...
- Не хочешь, так не говори! А то ответишь за базар, Комарище! Сейчас пошлю к тебе Лычкина с двумя братками, пусть разбирается... Ты где? Там, где договаривались?
- Разумеется, не к Гнедому же везти... Как все тогда ночью от него вывезли, так и лежит... И люди при бабках неотлучно. Но вот этих денег не хватает... У меня свидетели есть, а то скажете еще, я прикарманил. А меня Гнедой поставил на эту должность, и кое-кто свыше одобрил... Все знают, как я общак берегу, цента не возьму... И давай разбираться немедленно, Живоглот. Чтобы потом никакого базара...
- Не будет никакого базара, приедет он, - пробубнил Живоглот. Подумаешь, двести штук... Беда какая... Но... дело ясное, разбираться надо... Иди сюда, Мишель! - закричал он Лычкину. - Тебя зовет на разборку наш уважаемый Комар. Бери двоих и... вперед с песней... А мы тут пока побудем...
Михаил натянул на себя трусы и джинсы, мрачно поглядел на мечущуюся по кровати Инну и вышел из комнаты... А через некоторое время вошел обозленный вконец и потерявший к ней всяческий интерес Живоглот и снова связал ей ноги.
Глава 16
До гибели Гнедого воровской общак находился под усиленной охраной у него в особняке. Туда свозили все деньги, их аккуратно пересчитывал Комар и отчитывался перед хозяином. А уж потом Гнедой отвозил часть денег тому, кому нужно, а остальным распоряжался по своему усмотрению. Кстати, довольно справедливо - никто в этом смысле на него обид не держал.
Но хранителем общака он назначил Комара, потому что по-настоящему доверял лишь ему. Комар занимал совершенно особое место в группировке. Маленький, щуплый, он вышел из той хорошо знакомой породы подростков, которые, пользуясь своим невзрачным видом и хилым сложением, задираются к прохожим, а как только те дают отпор дохляку, откуда ни возьмись, появляется орава качков и начинает бить и грабить растерявшуюся жертву. Впоследствии пригодились и незаурядные актерские данные Комара. Он мог прикинуться кем угодно - вплоть до женщины, войти в доверие к любому и ввести в заблуждение самых искушенных и проницательных людей. Поначалу использовался только этот талант Комара, но затем ему доверили более ответственную задачу. И исполнял он ее до поры до времени безукоризненно.
После гибели Гнедого братва ночью вывезла деньги в маленький домик надежного, молчаливого качка Тимохи, находившийся километрах в десяти от дачи Гнедого. Охрана при деньгах была немногочисленна. Хотя Живоглот постоянно говорил, что ее нужно усилить, что при деньгах должно находиться побольше людей, собирался это организовать в ближайшее время. Однако внезапная гибель Гнедого как-то деморализовала братков, Живоглот с трудом воспринимался ими как новый пахан, слишком уж был он туп и примитивен. Они успели привыкнуть к экстравагантной манере поведения Гнедого, умеющего и расположить к себе, и заинтересовать материально, и запугать до кошмара. Живоглот же был лишь хорошим исполнителем при хозяине.
Все эти мысли одолевали Михаила, когда он, сидя на заднем сиденье "Ауди", ехал по Рублево-Успенскому шоссе разбираться с недостачей. Досада разбирала его. Надо же, только что такая удача, и на тебе... Начинают шалить ребятишки, денежки разворовывать... Комар-то, пожалуй, не врет, видимо, и правда, денег не хватает... А ведь Игорь сам пересчитывал выручку, и тогда все было в порядке. А может быть, это опять происки Кондратьева с компашкой, может быть, они, похитив Игорька, умудрились и договориться с работниками казино, пользуясь возникшей паникой? А что, запросто, кому сейчас можно верить?
Сомнения овладели Михаилом. Он вдруг пожалел, что они едут на место только втроем - он, молчаливый водила Тимоха и еще один человек, по кличке Свист, умеющий прекрасно стрелять из любых положений. Там вполне может быть провокация... Надо было оставить Инну с одним человеком и рвануть к месту хранения общака гораздо большим количеством людей. А Живоглот такой тупой... Недаром он заподозрил его в причастности к гибели Гнедого, хотя и ежу понятно, что он этого сделать не мог. Каким же надо быть идиотом, чтобы пригнать в автосервис машину с трупом хозяина в багажнике и оставить там? А он заподозрил его, избил его, а, возможно, и убил бы, если бы не заступничество Игоря... Идет по накатанному пути Живоглот, не умеет или не хочет думать...
