– Кого вы имели в виду?
– Мигеля Абреру.
Стерлинг немедленно вспомнил уборщика.
– Да, из хозяйственно-технической службы. Он не пострадал?
– Нет. Понервничал немножко, а в остальном все в порядке.
– Почему напали именно на него? Думаете, он что-то знает?
– Не могу ничего сказать, – ответил Пуласки.
– Когда это случилось?
– Между шестью и половиной седьмого вечера.
Возле уголков глаз генерального управляющего собрались едва видимые морщинки.
– Я знаю, что делать. Вам надо свериться с табелями рабочего времени всех сотрудников из вашего списка. Тогда круг подозреваемых сразу сузится за счет тех, кто имеет алиби.
– Я…
– Я позабочусь об этом, Эндрю, – поспешно вызвался Уитком, садясь за компьютер. – Запрошу базу данных отдела кадров. – И добавил, обращаясь к Пуласки: – Подождите, это недолго.
– Хорошо, – согласился Стерлинг. – Сообщите мне о результатах.
– Да, Эндрю.
Генеральный управляющий подошел вплотную к Пуласки, твердо пожал ему руку и сказал, глядя прямо в глаза:
– Доброй ночи, господин полицейский.
Когда он ушел, Пуласки произнес виноватым тоном:
– Спасибо. Мне надо было спросить разрешения мистера Стерлинга.
– Да, надо было. Я полагал, вы так и сделали. Эндрю очень не любит, когда в его компании что-нибудь происходит у него за спиной. Любая информация, даже плохие новости, доставляет ему истинное счастье. Вы знаете Эндрю Стерлинга как человека рассудительного. Но вам ничего не известно об эмоциональных особенностях его характера. А они существуют, поверьте.
– Надеюсь, у вас не будет неприятностей?
Короткий смешок.
– Нет, если он не узнает, что я передал вам табели за час до того, как получил от него указание.
Шагая вместе с Уиткомом к лифту, Пуласки обернулся. В дальнем конце коридора Эндрю Стерлинг и Шон Кассел говорили о чем-то, опустив головы. Директор отдела продаж согласно кивал. У Пуласки дрогнуло сердце. Стерлинг удалился. Кассел, протирая очки черным плакатом, повернулся вслед молодому полицейскому, в упор взглянул на него и приветственно улыбнулся, будто бы ничуть не удивился, увидев его тут.
Лифт мелодично звякнул, возвестив о своем прибытии, и Уитком жестом пропустил Пуласки вперед.
* * *
Позвонив в лабораторию Райма, Пуласки доложил, что получил в «ССД» данные о том, где находились в интересующее их время подозреваемые. Сакс переписала их на доску.
Только двое оставались на рабочем месте во время убийства кладбищенского смотрителя – Мамеда и Гиллеспи.
– Значит, убийцей может быть любой из оставшейся полдюжины, – задумчиво произнес Райм.
– Здание «ССД» практически обезлюдело, – заметил Пуласки. – Очень немногие работают в ночную смену.
– В этом нет необходимости, – ответила ему Сакс. – Всю работу выполняют компьютеры.
Райм велел Пуласки отправляться домой к семье, а сам уперся затылком в подголовник и еще раз перечитал список подозреваемых.
Эндрю Стерлинг, президент, генеральный управляющий.
Алиби – на Лонг-Айленде, проверено. Подтверждено сыном.
Шон Кассел, начальник отдела продаж и маркетинга.
Нет алиби.
Уэйн Гиллеспи, начальник отдела обработки информации.
Нет алиби.
Алиби на убийство смотрителя (в офисе, согласно рабочему табелю).
Сэмюэл Броктон, начальник исполнительно-правового отдела.
Алиби – администрация отеля подтвердила его присутствие в Вашингтоне.
Питер Арлонзо-Кемпер, начальник отдела кадров.
Алиби – с женой, она подтвердила – выгораживает мужа?
Стивен Шрейдер, менеджер отдела ремонта и технического обслуживания, дневная смена.
Алиби – в офисе, согласно табелю рабочего времени.
Фарук Мамеда, менеджер отдела ремонта и технического обслуживания, ночная смена.
Нет алиби.
Алиби на убийство смотрителя (в офисе, в соответствии с табелем рабочего времени).
Клиенты «ССД» (?)
Ожидаем список из отдела компьютерных преступлений.
Неизвестный наемник Эндрю Стерлинга (?)
Но был ли вообще «5-22» одним из них? Райм снова и снова задавал себе этот вопрос. Он вспомнил о концепции информационного шума в дейта-майнинге, про которую ему рассказала Сакс. Не являлись ли эти фамилии просто шумом, отвлекающим их от поисков настоящего преступника?
Райм лихо прокатился по кругу на своем «TDX-тотальном драйве» и опять остановился перед пластиковыми досками. Что-то не давало ему покоя. Но что?
– Линкольн…
– Тсс…
Кажется, он читал или слышал об этом. Или нет – давнишнее расследование? Вертится в памяти. Черт, терпения не хватает! Вот так иногда ухо зачешется – спасу нет.
Райм чувствовал на себе неотрывный взгляд Купера. Это тоже раздражало. Он закрыл глаза.
Щас-щас…
– Вспомнил!
– Что вспомнил?
Очевидно, он произносил мысли вслух.
– Кажется, я понял. Том, ты следишь за поп-культурой?
– Господи, это еще что такое?
– Ну, читаешь газеты, журналы? Рекламные объявления? Я хочу знать, сигареты «Тейритон» еще изготавливают?
– Откуда мне знать? Не курю и не курил никогда.
– «Я лучше подерусь, чем откажусь», – объявил Лон Селлитто.
– Что?
– В шестидесятых была такая реклама. Мужики с синяком под глазом.
– Не припоминаю.
– Мой отец курил эту марку.
– А сейчас их делают, я спрашиваю?
– Не знаю. Не видать их что-то.
– Вот именно. И вторая марка табака в вещдоках тоже старая. Значит, независимо от того, курит он или нет, логично предположить, что у него есть хобби – коллекционирование сигарет.
– Сигарет? Кому нужно такое хобби?
– Ну, не только сигарет. Искусственный заменитель сахара, снятый с производства. Возможно, бутылки, банки. А еще нафталин, спички, кукольные волосы. Добавьте сюда же плесень Stachybotrys Chartarum, пыль от Всемирного торгового центра. Вряд ли «5-22» обитает в центре Нью-Йорка. Думаю, он просто годами не занимался уборкой у себя в хлеву. – Угрюмая усмешка. – А совсем недавно мы узнали про другую его коллекцию. Информация! «5-22» одержим собирательством. Таких еще называют барахольщиками.
– Как?
– Он собирает всякое барахло. И никогда ничего не выбрасывает. Вот почему среди вещдоков куча старья.
– Да, кажется, я слышал что-то похожее, – заметил Селлитто. – Это как болезнь. Резко цепляет.
Райму однажды довелось обследовать жилище одного такого патологического барахольщика. Он погиб под рухнувшим на него штабелем из книг – то есть не сразу, а через два дня в реанимации от несовместимых с жизнью повреждений внутренних органов. Райм, рассказывая присутствующим об этом случае, назвал причину смерти «нелепой». Он не изучал глубоко все аспекты этого болезненного отклонения в поведении человека, но знал, что в нью-йоркском управлении полиции создана специальная группа из оперативных и медицинских работников, призванная оказывать терапевтическую помощь подобным «коллекционерам» и защищать соседей от опасных проявлений их неадекватного поведения.
– Давайте-ка проконсультируемся с нашим штатным психологом.
– С Терри Добинсом?
– Может, он знает кого-нибудь из спецгруппы по барахольщикам. Пусть проверит этот контингент. И скажите ему, чтобы сюда подъехал.
– Сейчас? – переспросил Купер, – Уже начало одиннадцатого.
Райм даже не стал произносить вслух очевидное: раз мы бодрствуем, почему кто-то должен спать? Его красноречивый взгляд сказал это за него.
У Линкольна Райма открылось второе дыхание.
Том опять приготовил закуски, и хотя Райм обычно был довольно равнодушен к еде, сегодня получил большое удовольствие от клубных сандвичей с куриным мясом и хлебом домашней выпечки.
– По рецепту Джеймса Бирда, – гордо объявил помощник, однако эту ссылку на заслуженного кулинара и автора поваренных книг Райм пропустил мимо ушей.
Селлитто разом умял целый сандвич и прихватил с собой еще один, отправляясь домой.
– Даже вкуснее, чем с тунцом, – вынес он вердикт. Мел Купер попросил у Тома рецепт для своей Греты.
Сакс сидела за компьютером и рассылала электронные письма. Райм собрался было спросить, чем она занимается, но его остановил звонок в дверь.
Через мгновение в сопровождении Тома в лабораторию вошел Терри Добинс, специалист нью-йоркского управления полиции в области теории и практики человеческого поведения. Райм знал его не первый год – тот немного облысел и раздался в талии со времени их знакомства после несчастного случая, сделавшего криминалиста инвалидом. Добинс тогда часами сидел подле него, помогая преодолеть психологический шок. Но взгляд добрых и понимающих глаз остался прежним, и улыбка все та же – дружеская, умиротворяющая. Райм не придавал особого значения описанию личности преступника в ходе разоблачения оного, ставя криминалистику превыше всего. Однако он признавал, что Добинс время от времени снабжал его неожиданными и очень полезными характеристиками фигурантов дела, расследованием которого занимался криминалист.
