– Как? – опешил Саша. – Когда?
– Прошлым вечером. Его нашли в парке, около десяти. Андрей Николаевич удавился на брючном ремне.
– Постойте, – нахмурился Саша. – Это невозможно. Андрей ушел от меня в начале десятого. И в плане психики… он был в полном порядке. Суицид – очень серьезный шаг. До него надо… «дозреть». Во всяком случае, это не происходит за час. Нет, заявляю вам категорически, Андрей не собирался кончать жизнь самоубийством.
– Вот и жена Андрея Николаевича говорит то же самое, – многозначительно заявил молодой. – Сказала, обещал вернуться к десяти. И вдруг такое. Вам не кажется это странным, Александр Евгеньевич?
– Кажется, – вдруг окрысился тот. – Я вам хочу сказать вот что. Если это обвинение, приносите ордер, выписывайте повестку или как там у вас это делается. Если же нет… выкатывайтесь из моей квартиры к едрене матери.
– Ну зачем вы так, – устало вздохнул старший. – Никаких обвинений мы вам предъявлять не собираемся. Экспертиза установила, что ваш коллега свел счеты с жизнью сам. Это не убийство. Просто мы подумали, что вы можете дать нам какую-нибудь полезную информацию. Вы же видели Якунина последним. Если бы в поведении Андрея Николаевича проявились какие-либо странности, вы бы это заметили, не так ли?
– Наверное, – ответил Саша.
– Вот именно. – Старший поднялся. – Ладно. Нам пора.
– Постойте, – Саша посмотрел на «Благовествование». – А книга? Вы не будете использовать ее в качестве вещественного доказательства?
– Нет, – терпеливо покачал головой старший. – Если бы она пропала, ее бы искали в качестве возможного мотива убийства. Тогда книга могла бы послужить вещественным доказательством. Но поскольку Якунин удавился сам, книга никакой роли не играет. Ремень – да, а книга…
– Он же не на книге повесился, – вставил молодой.
– Саша, – цыкнул на него старший.
– Молчу, Аркадий Николаевич, – откликнулся тот.
– Понятно, – ответил Саша. – Значит, книга остается у меня?
– Конечно. Она же ваша?
– Моя.
– Тогда остается. Они протопали в прихожую.
– Еще раз извините за беспокойство, – сказал Волин.
– Ничего страшного.
– Всего доброго.
– До свидания, – хитро сказал молодой.
– До свидания, – ответил Саша. Он запер дверь, вернулся в кухню, уселся за стол и принялся рассматривать «Благовествование». Отчего-то ему казалось, что самоубийство Андрея каким-то мистическим образом связано именно с книгой. Скорее всего, это тоже было сумасшествие. Шиз. Саша ощущал странные токи, идущие от «Благовествования». Покалывание в кончиках пальцев, на висках, на задней стороне шеи и в груди. На всякий случай он отодвинул книгу подальше и снова взялся за котлету. Жевал и смотрел на книгу. И чем дольше смотрел, тем больше крепла в нем уверенность, что книга тоже смотрит на него. Она живая. Он доел, вытер руки. Затем умылся, почистил зубы и принялся одеваться. Спокойно, не торопясь, точно зная, что намерен делать. Натянув туфли и пальто, Саша пересчитал деньги. Немного, но еще где-то была заначка. На «черный день». А день-то наступил – куда уж чернее. Он вышел на площадку, запер дверь и спустился вниз. Через спящий двор, мимо бойлерной, детского сада и гаражей, к залитой ярко-оранжевым неоновым светом улице. И побрел к метро. Не потому, что рассчитывал дождаться открытия подземки, просто у метро было проще поймать такси. Ему повезло. Он подхватил частника. Молодой паренек с громким провинциальным говором согласился подбросить до Склифосовского всего за семьдесят. Через полчаса Саша барабанил в дверь приемного покоя. Открыл ему заспанный охранник. Посмотрел, лениво позевывая, спросил с оттяжкой:
– Н-но? Че надо?
– Мне срочно нужно поговорить с больным.
– Утром приходи, – лаконично ответил тот и закрыл дверь. Саша забарабанил снова. Дверь опять открылась.
– Мужик, – с угрожающей ласковостью процедил охранник. – Ты, я смотрю, нормального языка не понимаешь, да? В репу хочешь получить? Так это мы тебе сейчас мигом сообразим.
– Я – врач, – сказал Саша. – И мне срочно нужно поговорить с больным.
– А мне по хрену, понял? – осклабился охранник. Саша вдруг почувствовал внутри себя странную ледяную пустоту. Она вращалась, втягивая легкие, сердце, желудок, не мешая, однако, думать. Мысль, крутящаяся в его голове, была проста и ненавязчива. «Сейчас я его убью», – думал некто, сидящий в Сашиной голове. Наверное, это тоже был Шиз. Великий и ужасный.
– Слышь, врач, – позвал ласково охранник. – Иди-ка ты на х…, пока тебе морду не набили. И снова закрыл дверь. Саша опять постучал. Вежливо, костяшками пальцев, не рукой даже. Просто аккуратно постучал.
– Врач, – донеслось до него сквозь щелканье замка. – Слышь, врач? Ты меня, б…ь, достал. Сейчас я тебе мозги прочищу. Раз ты по-хорошему не понимаешь. Сейчас я тебе все табло раскурочу… Он открыл дверь, и в этот момент Саша шагнул вперед, ухватил его двумя пальцами за нос и одновременно дернул вправо и вниз. Он почувствовал, как хрустит, ломаясь, переносица и услышал утробный вой.
– Врач, б…ь, ты мне нос сломал, сука, – стонал охранник, падая на колени и зажимая лицо в ладонях. Из-под пальцев потекла кровь. Саша подтянул полы пальто, опустился на корточки и тихо сказал:
– Если ты еще раз заговоришь со мной в подобном тоне, я тебя убью. Ты понял меня?
– Понял, – простонал тот, раскачиваясь из стороны в сторону. Саша поднялся. Ему было страшно. Он словно наблюдал за собственными поступками со стороны. Ощущение напоминало сон, который ему привиделся в кафе. Он вошел в больницу и направился к лифту. Через полминуты Саша был на двенадцатом этаже. К немалому его удивлению, охранники не спали. Симпатичная сестричка с очаровательно припухшими глазками выскочила из ординаторской, спросила сдавленным шепотом:
– Молодой человек, вы куда?
– Туда, – Саша указал на дверь нужного бокса.
– Зачем? – продолжала допытываться девушка.
– Затем. Ответы не отличались изысканной вежливостью, но Саша сейчас не желал вдаваться в подробности своих отношений с Потрошителем.
– К нам, – буркнул сержант сестричке. Этого «к нам» оказалось вполне достаточно. Девушка, словно истребитель сопровождения, «отвалилась» и ушла куда-то в сторону. Подойдя к боксу, Саша спросил одного из охранников, указав на дверь:
– Спит?
– А он вообще спит когда-нибудь? – проворчал тот.
– А что делает?
– В окно смотрит.
– Ясно. В общем так, орлы. Пусть один из вас идет в палату и отключит видеомагнитофон.
– Как это? Не положено, – ответил сержант.
– Я сказал, пойди и отключи. У меня к вашему обвиняемому есть пара конфиденциальных вопросов.
– Да вы что, – шевельнул тот могучей челюстью. – Меня же товарищ капитан потом с потрохами схавает.
– Не схавает, – пообещал Саша. – Гарантирую. Если Костя появится раньше, чем я успею с ним переговорить, сошлешься на меня. – Охранники переглянулись. – Давайте, ребята, давайте, время, – напомнил Саша решительно. – Итак уже полночи прокувыркался из-за этого вашего… обвиняемого. Домой хочется, в постельку.
– А нам не хочется? – вздохнул сержант и побрел выключать аппаратуру. Саша вошел в бокс.
– Это ты, – сказал Потрошитель, когда Саша вошел. – Присаживайся. Не спится дома?
– Почему удавился Андрей? – спросил тот от двери.
– Потому что ты совершил ошибку, – ответил Потрошитель.
– Какую?
– Сам знаешь какую.
– Из-за книги?
– Книга – это ты. Твоя жизнь. Твоя сущность. В ней ответы на все вопросы. – Потрошитель обернулся и по привычке привалился к подоконнику. – Андрей не давился. Ты его убил, сымитировав самоубийство.
– Я? Нет. Я спал в это время. И видел сон.
– Не все таково, каким кажется, – повторил фразу Леонида Юрьевича Потрошитель. – Ты думал, что ты спал. Гончий никогда не спит.
– Я не понимаю, – нахмурился Саша. – Гончий внутри меня?
– А откуда, по-твоему, берутся твои сны?
– Так это он должен убить Предвестника?
– Ты и есть он, – вздохнул Потрошитель. – Уясни это себе наконец. Нет отдельно тебя, и нет отдельно его. Есть ты. Просто пока воспоминания Гончего внутри твоей памяти. Глубоко. А ты боишься принять их, сделав своими.
– Понятно. И ты утверждаешь, что я убил Андрея?
– Именно.
– Но почему?
– Потому что он служил Предвестнику.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Что он тебе говорил, вспомни?
– Ну… – Саша замялся.
– Что? – жестко произнес Потрошитель. – Правду!
– Что у меня вялотекущая шизофрения.
– Вот именно. Дело оставалось за малым. Убедить тебя лечь в клинику, а там Предвестнику ничего не стоило бы с тобой расправиться. В какую больницу предлагал тебе лечь Андрей? В Алексеевскую?
– В Алексеевскую, – подтвердил мрачно Саша.
– Я так и думал. А ты знаешь о том, что Алексеевскую клинику освящали три года назад? Не знаешь? Так вот, твой труп обнаружили бы в палате со вскрытыми венами, или перерезанным горлом, или еще с чем-нибудь! И списали бы на самоубийство. С шизофреника спрос маленький. А уж Андрей потрудился бы раскрасить твою болезнь в самые яркие цвета! Никто бы даже не удивился. Ты ведь поверил ему?
