— Тогда я подойду к нему и скажу, что..
— Что, Глаша, что ты ему скажешь? Это его личное дело, где он живет и с кем. И если Светлана сейчас с ним, довольна, весела и счастлива — это видно, — значит, с ним все в порядке! Думаю, что и с его детьми — тоже.
— Неужели ты не понимаешь, что только он может нам в подробностях рассказать обо всем, что произошло в прошлом году на острове?
— Ну почему же? Варвара ведь рассказала.
— Да, но она не была в доме и не знает, что произошло там! Лиза, ну, что с тобой? Ты какая-то не такая. И куда ты постоянно смотришь?
Лиза, выпив еще вина, достала сигарету.
— Знаешь, у меня такая странная работа… Всегда надо быть настороже, как на войне. Вот будь я, к примеру, простой продавщицей, то подошла бы сейчас во-он к тому мужчине, что сидит за столиком справа от камина, видишь? Слева сидит Борис со Светланой, а справа… ну? Видишь, Глафира?
— Но он не один. — Глафира достала зеркальце и теперь с его помощью разглядывала сидевшую за столиком парочку. Молодой брюнет в темном костюме, голубой сорочке и в малиновом кашемировом кашне, а напротив него — хрупкая блондинка в черном платье и со сверкающей, явно бриллиантовой брошкой в форме цветка на груди.
— В том-то и дело, что не один, — нахмурила брови Лиза. — Это — Летучий Голландец.
— В смысле?
— Глаша, это Гурьев, понимаешь?! Тот самый Дима Гурьев, адвокат, и одновременно тот самый человек, который разносил приглашения на свадьбу нашим клиентам. Нашим, так сказать, исчезнувшим! Сидит, спокойно попивает себе вино в обществе хорошенькой женщины и знает все, понимаешь, абсолютно все связанное с нашим делом! И думаю, он в курсе всех событий, касающихся Алисы Петровских, Дины Андреевой, Киры… Он все знает, а мы — ничего! Я заварила кашу, отправила — руками прокурора — в Чардым кучу экспертов, следователей… Но основного задания мы не выполнили и не знаем ничего, скажем, о той же Вере Нечаевой. А вот он, — в который раз повторила Лиза, — он, Гурьев, — знает все! Ну и как я подойду к нему и спрошу, где находится Вера Нечаева? Он такое ответит…
— Лиза, тебе больше нельзя пить. Ты уже столько выпила на голодный желудок!
— Я сейчас позвоню Наумову и скажу, что не буду больше заниматься его делом. Пусть обращается за помощью к кому-нибудь другому. Я даже скажу ему, к кому именно. Вот Гурьев точно помог бы ему! А я — нет.
Она чуть не плакала от чувства полного бессилия. Глафира не знала, как ее успокоить.
— Скажи, почему ты плачешь? Из-за того, что мы пока еще не знаем, откуда взялся Трубников, или…
— Ты посмотри на нее! Ну чем она лучше меня? Да, она на самом деле красива и элегантна. Но у меня тоже есть великолепное черное платье! И несколько брошек, которые в сто раз лучше и дороже! И почему тогда он ужинает с ней, а не со мной? Думаешь, он не знает о моем существовании? Не помнит меня? Или ты считаешь, что у нас с ним никогда ничего не было? Было, Глаша, и нам было прекрасно! И тогда я поняла, что люблю его. А он взял и уехал. Не помню уже куда. Его кто-то нанял, и он укатил, улетел, исчез… У меня такое впечатление, словно он не принадлежит себе. Вот так! Возможно, он уже принадлежит вот этой блондинке. Давай, звони ему!
— Кому?! — Глаша вытаращила глаза. — Ты что такое говоришь?!
— Звони, говорю, Наумову, как свяжешься — дашь мне трубку.
— Как скажешь… — Глаша понимала, что перечить Лизе, находящейся в таком состоянии, — себе дороже. К тому же, подумала она, разговор с Наумовым отвлечет Лизино внимание от Гурьева.
Она достала записную книжку, нашла номер телефона Валерия Наумова и позвонила ему. Услышав его голос, Глаша быстро передала телефон Лизе.
— Добрый вечер, господин Наумов. Ну… Как наши дела? — Язык у Лизы уже заплетался, и Глаше стало стыдно за нее. Мало того, что она собирается отказать ему в помощи, так еще он поймет, что она набралась по самые уши.
И она, вдруг выхватив телефон у Лизы, затараторила в трубку:
— Валерий, у нас появилась кое-какая информация относительно вашего вопроса! Давайте встретимся завтра и все обсудим.
И тут вдруг она услышала:
— Добрый вечер! Ужасно рад вашему звонку!
Ей показалось, что и господин Наумов в этот благословенный декабрьский вечер изрядно принял на грудь. С тоски, вероятно.
— Вы знаете, я нашел Веру! Нашел свою Верочку! И теперь она сидит напротив меня. И мы счастливы! Вот такие чудеса случаются на свете! Извините, я немного выпил. Давайте поговорим на следующей неделе, когда я вернусь домой.
— А сейчас вы где?
— Как где — в Москве, конечно!!!
Раздался щелчок. Подвыпивший счастливый Наумов прекратил бесполезный для него разговор.
— Лиза. Хватит пить! Лучше послушай, что я тебе скажу.
— Глаша, ну что интересного ты можешь мне сказать?
— А то, что Вера Нечаева нашлась. И они теперь вместе!
Лиза медленно повернула голову:
— Как это — нашлась?! Вот так просто взяла — и нашлась? Сама? Надо же! Вот и Трубников тоже сам нашелся. Замечательно!
— Лиза, успокойся! Не хватало только, чтобы у тебя началась пьяная истерика.
— Вот если ты назовешь мне хотя бы пять пунктов — чем она лучше меня?
— Добрый вечер.
С Глашей поравнялся Гурьев. Гладкая кожа, красные губы, синие глаза. Очень красив этот Гурьев, просто фантастически хорош! Так не бывает. И его аромат… Невероятный аромат! Не зря же все, кто с ним сталкивался, замечали, что этот мужчина хорошо пахнет. Что ж, Гурьев, может позволить себе дорогой парфюм.
Лиза, не поднимая глаз, тихо произнесла:
— Перец?
— Что?! — Глафира вздрогнула и окончательно расстроилась, понимая, что ее подруга не в себе. Какой еще перец?!
— Перец, ты, как всегда, права, дорогая, — ответил Гурьев и присел рядом с Лизой. Обнял ее. — Ну, ты что? Совсем раскисла? Запуталась?
— Какой еще перец? — Глафира во всем любила ясность.
— Перец — это значит «Poivre», аромат черного и красного перца и гвоздики. Просто Лиза очень хорошо знает этот запах. И когда-то у нас с ней был один флакон на двоих. Эти духи — унисекс.
Признание Гурьева выглядело настолько интимным, что Глаше стало неудобно.
— Послушайте, я вижу, вы давно знакомы, долго не виделись и вам есть о чем поговорить друг с другом. Может, мне уйти, а, Лиза?
— Нет, Глаша, оставайся. Ты думаешь, зачем он к нам подошел? Чтобы объяснить нам на пальцах, какие мы бабы-дуры, ничего не смыслим в нашем деле!
Лиза наконец подняла голову. Гурьев внезапно склонился к ней и поцеловал прямо в губы.
— Дима, ты что?! А как же твоя дама? — Лиза не говорила, она ворковала, трезвея на глазах.
— Вообще-то она — моя жена. Но она уже ушла.
— Решил поразвлечься?
— Знаешь, я все ждал, ждал, когда же кто-нибудь осмелится разворошить это осиное гнездо. Ты оказалась единственным человеком, не побоявшимся сделать это!
— Это был мой долг. К тому же будь я по характеру трусихой, то не стала бы связываться с юриспруденцией. Ты знал, что я ищу Веру Нечаеву?
— Знал, что ты кружишь вокруг этой свадьбы. А первым, кто к тебе обратился, был Наумов. Думаю, он был самым неравнодушным человеком из них.
Глафира слушала их, стараясь не дышать. Она боялась пропустить даже слово.
— Давай я начну, а ты продолжишь, хорошо? — сказала Лиза, и Глаша поняла, что, как всегда, она недооценила свою работодательницу. Лиза-то знала гораздо больше, чем озвучивала! В ее светлой голове постоянно шла работа, она обдумывала различные версии. И теперь Лиза наконец настигла разгадку.
— Хорошо. В сущности, история не так уж и сложна, чтобы ее нельзя было распутать.
— Тебя наняли! Но ты — не мальчик-курьер с окладом в сто долларов, который только и умеет разносить открытки или цветы. Ты — человек в городе известный и высокооплачиваемый. Значит, тебя наняли для какого-то серьезного, стоящего колоссальных денег дела — для работы, в которую входили различные виды деятельности. Это сначала ты разносил приглашения и сопровождал людей из предложенного тебе списка до места. Думаю, тебе пришлось поработать также и перевозчиком на заливе. И это ты пригрозил Князеву и велел ему помалкивать. Так?
Гурьев улыбнулся и поцеловал Лизе руку.
— И это ты после устроенного тобою же спектакля с расстрелом Малинникова вывел нужных тебе людей из дома (после того как первая партия гостей вынуждена была сама добираться, своим ходом, с наживкой «в горле» — то есть с реальными угрозами по поводу их смерти) и переправил их по другому заливу, возможно, на быстроходном катере — сначала до берега. А потом уже вы с Анной Ледниковой привезли их на своих машинах в безлюдное спокойное место, где и объяснили им суть всего происходящего. Так?
— Так. Ты — умница!
— Полагаю, что перед этой свадьбой вам с ней пришлось много поработать, чтобы все организовать. Найти клиники и оформить юридическую сторону тех глобальных перемен, которые выпали на долю всех этих «несчастных». Вылечить их, обеспечить жильем, помочь им с бизнесом. На самом деле все очень хорошо было придумано. Как можно заставить людей молчать? Страхом — это первое! И второе, что реже всего встречается, — счастьем. Обещанием райской жизни!
