– И… понимаете, вроде была небольшая пауза… – отвечал бледный как сама смерть Каляев, сглатывая судорожно и растерянно оглядываясь то на Волина с Левой, то снова поворачиваясь к сидящему за столом Пилюгину. -…А потом эта девушка, новенькая, заговорила, как настоящая профессионалка. Понимаете? Она сама стала вести беседу, просто рта не давала нашим раскрыть. И… я тогда подумал: вот что значит – человек раскрепостился.
– И вы, конечно, ничего странного в этом не углядели, – с фантастическим сарказмом пульнул Пилюгин.
– Нет, – Каляев быстро-быстро затряс головой. – Нет-нет, ничего. Это со всеми происходит. У одних чуть-чуть раньше, у других чуть-чуть позже. Я подумал, что у этой девочки большое будущее. Она так резко переменилась.
– И вы не почувствовали, что это запись?
– Нет. Голос звучал очень чисто. Очень. И к тому же голоса были слишком похожи. Слишком. То есть в процессе разговора голос у этой девочки, кандидатки, немного менялся и даже не один раз. Эмоциональное напряжение, разрядка. Здесь много факторов. Я и не почувствовал подвоха. Подумал, что она просто «поймала» нужный тон.
– Кому вы звонили перед тем, как отвести убитую в «кабинет»? – выпалил вдруг Пилюгин. – Отвечать быстро!
– Н-никому, – пробормотал Каляев, бледнея еще сильнее. – Я… Никому не звонил.
– А вот операторы вашей АТС утверждают, что вы кому-то звонили.
– Нет-нет, – директор даже всплеснул руками. – Они что-то путают.
– Как же вы объясните, что убийце стало известно о новой «кандидатке»?
– Толстяк ничего не знает, – прошептал Волин Леве, и тот кивнул, соглашаясь.
– Я не… не знаю, – от волнения Сергей Сергеевич начал даже заикаться. – Сна… ачала мне позвонила сменщица Рибанэ и сказала, что угодила под машину, потом позвонили из фирмы по установке…
– Это нам известно, – нарочито грубо оборвал его Пилюгин.
– Дальше. Волин наклонился к Леве, шепнул на ухо:
– Сходи, позвони в ГАИ. Узнай, что там с этой сменщицей.
– Хорошо, – оперативник выскользнул в коридор.
– По… том позвонила Марина. Рибанэ, – продолжал Каляев.
– Сказала, что зайдет за до… кументами, и все. Больше никто мне не звонил. И я никому. Тоже. Может быть, эта девушка… Может быть, она са…ма кому-нибудь говорила, что… собирается.
– Говорила! – рявкнул Пилюгин. – Говорила! Мне! И вот этому товарищу! – он указал на Волина. – Девушка, о которой вы нам тут рассказываете, – наша сотрудница!
– Ой! – Каляев схватился за сердце. – Ой. Ой, Господи. Ой, боже мой.
– Он ничего не знает, – сказал Волин.
– Да вижу уже, – оскалился Пилюгин. – Но ведь откуда-то этот тип узнал о том, что Лера пришла наниматься на работу. Черт! Будь оно все проклято! – капитан потер ладонью глаза, поднял взгляд на Волина. – Слушай, Аркадий Николаевич, переоформи на меня часть бумаг. До вечера. Ладно?
– Оформлю, – пообещал Волин.
– Придется перед начальством отвечать, какого хрена я вообще полез в эту задницу. А так – поступила оперативная информация… Ну и так далее. Черт, – Пилюгин повернулся к окну, за которым гудел Арбат. – Мне же теперь с Леркиными родителями придется разговаривать. Что я им скажу? Она ведь даже не оперативница была… В кабинет вошел Лева, доложил негромко:
– Сегодня утром, по дороге на работу, сменщица Рибанэ была сбита машиной. По показаниям свидетелей – темным «Фордом». Волин взглянул на Пилюгина:
– Вот так. Уже утром он четко знает, что кабинет будет свободен и очередную девушку поместят именно туда. Даже если его ловят, он всегда может сказать, что пришел поискать свою подругу Марину.
– Постой, но тогда выходит, что он точно знал, в какой день мы «зашлем казачка»?
– Выходит, что так.
– Откуда?
– Да кто его знает? Или он стопроцентно контролирует наши действия, или…
– Или что?
– Или у него есть осведомитель среди твоих парней.
– Ты с ума сошел? – возмутился Пилюгин. – За своих парней я ручаюсь, как за себя.
– Тогда контролирует, но хотел бы я знать как.
– Ладно, – Пилюгин поднялся. – Пока там ребята с пленкой разбираются, пойду побеседую с Газеевым.
– Надеюсь, мы можем поприсутствовать? – угрюмо спросил Лева.
– Ребята, я лучше сам, – поморщился Пилюгин. – Как-никак – он мой бывший шеф. Вдруг удастся его разговорить. Заодно выясним, откуда ему известно о «казачке».
– Ну смотри, – покачал головой Волин. – Смотри. Ты его знаешь, тебе виднее. Пилюгин поднялся, медленно, словно пребывая в прострации, одернул пиджак и только после этого вышел. Волин прошел к креслу, присел напротив Каляева, спросил спокойно, без нажима:
– Сергей Сергеевич, а что, Михаил Газеев часто заходил?
– Сю… сюда? – снова сглотнул толстяк.
– Да вы не нервничайте. Лучше подумайте хорошенько. Вспомните. Часто ли навещал вас Михаил Газеев?
– Ну… Миша, он… иногда приходил. Ин-ногда уходил. Не очень часто… но заходил. Бывало.
– Так. А по вечерам он вас навещал когда-нибудь? Толстяк надул щеки и запыхтел, словно ответ застрял у него во рту.
– Приходил. По… вечерам.
– И ночная смена к этому времени уже заступала, да?
– Да. Заступала. Волин доверительно наклонился вперед, положил локти на колени, сцепил пальцы рук в кулак.
– А сотрудницами, работающими в ночную смену, Михаил интересовался? Каляев подумал, попыхтел, мелко потряс головой:
– Ну… нет. Ни разу не интересовался. Никогда.
– Ага, – задумчиво протянул Волин. – И что же, совсем никогда не интересовался?
– С-совсем.
– Ладно. А скажите, когда-нибудь вы выпивали вместе? Здесь, в кабинете? – Каляев посмотрел на Волина, на Леву, снова на Волина, словно не знал, как реагировать, и ждал подсказки. Тайного знака. – Ну же, Сергей Сергеевич. Может быть, после работы, расслабиться, по рюмочке, а?
– Было. Раз или два. Я точно н-не помню.
– И что же? Не случалось, что вы брали лишку-то «на грудь»? – Каляев вдруг покраснел. – Сергей Сергеевич, не надо ничего скрывать. Со всеми может случиться.
– Один раз. Засиделись. А закуски тут… сами видите, – толстяк смутился еще больше. – Ну я и уснул. От усталости, должно быть.
– Понятно, – Волин и Лева переглянулись. В этот момент в дверь постучали. – Входите. Дверь приоткрылась, в кабинет заглянул молоденький лейтенант.
– А где Виктор Павлович? – растерялся он.
– Пилюгин-то? Беседует с подозреваемым, – ответил Волин. – Что у тебя?
– Так… э… – лейтенант растерялся, заморгал часто.
– Давай, рассказывай. Дело официально все еще веду я, – подбодрил его Волин.
– Тут сотрудница одна. Говорит, она узнала голос на записи.
– Пригласи ее. Лейтенант обернулся, четким гранитным тоном «пригласил»:
– Заходите, гражданочка. «Гражданочка» оказалась миниатюрной женщиной лет сорока. Она остановилась на пороге, замявшись, поглядывая на усиленно потеющего Каляева.
– Заходите, – Волин указал на кресло. – Присаживайтесь.
– Спасибо, – голос у женщины оказался необычным, высоким, мальчишеским.
– Лейтенант, приведите двух понятых, – попросил Лева. – И доставьте сюда диктофон.
– А диктофон со мной, – лейтенант отдал крохотный магнитофончик Леве. – Понятых я сейчас приведу. Лейтенант выскочил в коридор, затопотал каблуками по линолеуму. В тишине его шаги прозвучали как пулеметная очередь. А уже через минуту в директорский кабинет вошли двое понятых: парень и девушка.
– Проходите, товарищи, не стесняйтесь, – Волин быстро заполнял бланк протокола. – Много времени это не займет. А вы, лейтенант, пока сделайте вот что: опросите сотрудников. Возможно, кто-то захочет что-нибудь нам рассказать. Ну там, слышали шум, может быть, крики, шаги. Этих проводите сюда. У остальных перепишите паспортные данные и отпустите. Всех, кроме Рибанэ. С ней я хочу еще побеседовать.
– Так точно, – лейтенант козырнул и выскочил за дверь.
– Как вас зовут? – Волин посмотрел на женщину-подростка. Та назвала имя, фамилию, отчество. – Обязан предупредить вас об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
– Да-да, я знаю, – кивнула женщина.
– Вот и отлично. Теперь, пожалуйста, ответьте на несколько моих вопросов.
– Конечно, спрашивайте.
– Послушайте внимательно запись. – Волин подал знак Леве, тот нажал клавишу воспроизведения. В комнате возник томный женский голос. Каляев не соврал. Если бы Волин не знал, что пленку записывал посторонний, убийца, он бы легко ошибся. Лева остановил магнитофон. – Эта пленка была оставлена убийцей на месте происшествия. Скажите, вы узнали голос, записанный на кассете?
– Да, узнала.
– Чей это голос?
– Моей сменщицы.
– Понятые, вам хорошо слышно? – Те закивали дружно. – Назовите имя и фамилию сменщицы, пожалуйста.
– Ее зовут Алла. Фамилия – Ладожская. Только она, по-моему, сейчас болеет. В дверь снова постучали, и давешний лейтенант, просунув голову в щель, бодро доложил:
