— Да.
— В таком случае, я могу вам это обещать, — ответил Ферге.
Мы пожали друг другу руки, и больше я никогда в жизни его не видел.
За обедом мы с Пэтти почти не говорили, но когда подали вино, она подняла свой бокал.
— Честер Драм, — произнесла она, — сейчас я скажу вам, кто же все-таки настоящий ангел.
— Не надо, — попросил я.
Но она все равно сказала.
Джонатан Крейг
Тайна нагой незнакомки
Утро было такое, что озноб пробирал до костей. К пяти утра туман, упавший на город около полуночи, поглотил узенькие улочки Гринвич-Виллидж, набросив на них клубящуюся, почти непроницаемую завесу, похожую на бесформенные куски грязной ваты. Я сидел за рулем полицейской машины без опознавательных знаков и, медленно проезжая перекресток, подумал, что не легче было бы ехать под водой.
Рядом со мной находился мой напарник детектив Стэн Райдер. Надвинув шляпу почти на глаза, он напевал себе под нос какую-то невразумительную мелодию. Стэн — долговязый парень с обманчиво хлипким телосложением, с ранней сединой на висках и вечным выражением невинного и подчеркнуто вежливого недоумения на лице.
— Постой-ка! — сказал он и подался вперед, чтобы выглянуть в боковое окно с моей стороны. — Ты слышал?
Я прислушался.
— Что?
— Похоже, там девушка бежит. На высоких каблуках.
— Где?
— Да там где-то. На другой стороне улицы, вроде к углу бежит.
Я притормозил у тротуара и снова прислушался.
В течение почти целой минуты стояла гнетущая ватная тишина, какая и бывает в туман. Тишину нарушало лишь мерное клацанье дворников, шуршащих по лобовому стеклу.
— Могу поклясться… — начал Стэн и осекся: мы оба отчетливо услышали резкое стаккато женских каблучков по асфальту. Цокот приближался, но вдруг оборвался так же неожиданно, как возник.
— И как она может бежать в таком киселе? — удивился Стэн. — Сейчас ведь в двух шагах ни хрена не видно.
— Не знаю-не знаю, — пробормотал я, открывая дверцу. — Пойдем, узнаем.
— Вон она! — встрепенулся Стэн. — Видишь? — и он шумно вздохнул. Господи, да она же абсолютно голая!
И тут я её увидел — молочно-белое тело буквально сияло сквозь ватный туман. Девушка стояла прислонившись к большой витрине магазина, прижав ладони к нижней части лица. Она нервно оглядывалась, точно пыталась понять, где находится и почему. Над крепко прижатыми к лицу ладонями только сверкали два глаза — в них застыл ужас. Туман мешал мне разглядеть её и определить возраст, но высокие торчащие груди над поразительной тоненькой талией ясно свидетельствовали, что ей нет и двадцати.
— Но я не слышу, чтобы её кто-то преследовал, — прошептал Стэн. Интересно, с чего это она так перепугалась?
— Быстро, Стэн! — приказал я. — Заходи с того края. Мы её возьмем в "коробочку".
— Она, по-моему, так напугана, что с места не сдвинется.
Но мы опоздали.
Нагая девушка увидела нас. На какое-то мгновение она замерла у витрины — её тело дрожало мелкой дрожью, а глаза раскрылись ещё шире прежнего. Потом она издала вопль ужаса, повернула влево и исчезла в тумане.
В тумане звуки столь же обманчивы, как и в воде. К тому моменту, как мы со Стэном догадались, в каком направлении надо бежать за цокотом каблучков, они растаяли в тумане. А через секунду где-то взревел автомобиль, сердито покашлял и быстро удалился.
Стэн тихо выругался.
— Фары не включила и рванула точно летучая мышь в преисподнюю. Да эта девица просто чокнутая, Пит. Она и квартал не проедет, как разобьет тачку о фонарный столб.
Мы, разумеется, ничего не могли поделать. Мы ведь не видели её машину и не знали, что надо искать, да и к тому же пока бы мы раскочегарили свой "плимут", беглянка бы уже оторвалась на приличное расстояние и нам бы ни за что не удалось найти её в тумане.
— Вряд ли она сама села за руль, — раздумчиво произнес я. — Уж больно быстро завелся мотор.
— А может, она позволила какому-то хмырю раздеть себя в машине, а потом передумала и дала деру?
— Значит, она передумала дважды, — возразил я. — Один раз, когда выпрыгнула из машины, а в другой раз — когда обратно в неё заскочила.
— Пит, бабы откалывают такие чудные вещи…
— Но не настолько же. Ты можешь себе представить абсолютно голую чудачку в пять утра на улице, да ещё в такой туман?
— А почему нет — если она под наркотой или под мухой.
— Она не была под наркотой, Стэн. Она просто перепугана до смерти. Она была так напугана, что даже не замечала своей наготы!
— Ну с этим я ещё могу согласиться.
— Как думаешь, ты бы её мог узнать?
— Она же закрыла лицо руками! Да в такой туман… Ты шутишь! Надень на неё платье и покажи мне её через пять минут — гарантирую, я даже не взгляну в её сторону.
— Это точно, — вздохнул я. — Тут мы её заметили, а?
— Ну. А что?
— А ты посмотри на дверь этого гаража.
Это был небольшой частный гараж на одну машину с металлической дверью, закрепленной на шарнирах в крыше. Дверь, опускавшаяся прямо на тротуар, была приподнята дюймов на пятнадцать. Из-под двери пробивался свет, и когда мы встали на четвереньки, чтобы заглянуть внутрь, я услышал тихое урчание автомобильного двигателя.
Я взглянул на Стэна:
— Слышишь?
Он кивнул.
— Судя по нежному звуку — вроде бы "кадиллак".
— Какой ещё нежный звук? — усмехнулся я и, схватившись за нижний край двери, попытался её поднять. — Да он орет как сумасшедший. Только безумец мог оставить в таком крошечном гараже тачку с включенным движком. — Дверь поддалась не сразу. Пришлось мне приложить силу обеих рук.
Это был не "кадиллак", а длинный "линкольн" лавандового цвета — и в таком виде, словно он только что сошел с подиума автомобильного салона.
— Полиция! — крикнул я в пустоту. — Здесь есть кто-нибудь?
Ответа не последовало. Мы со Стэном подошли к автомобилю. Левая задняя дверца была приоткрыта, остальные двери заперты, окна подняты. На переднем правом сиденье лежало аккуратно сложенное дорогое белое платье. А рядом скомканная юбка. Между юбкой и платьем я заметил белую дамскую сумочку. Я просунул руку внутрь и выключил зажигание.
— Похоже, ты был прав насчет того, что кто-то раздел девицу в машине, — сказал я. — Только ты обознался машиной.
Стэн нахмурился.
— Загадочная история. Малышка выскакивает из одной тачки, спринтует с голой задницей по улице, а потом прыгает в другую тачку и — привет.
— Вроде бы так, — согласился я.
— Это, я тебе скажу, довольно-таки непотребное поведение, — заметил он. — Даже для Гринвич-Виллидж.
Я заглянул на заднее сиденье, а потом, взявшись за ручку приоткрытой дверцы, распахнул её настежь.
— Там мужчина на полу, Стэн! — глухо произнес я. — Помоги-ка мне.
Парень весил около двухсот фунтов — здоровый мускулистый брюнет с большими залысинами и очень густыми тяжелыми бровями, сросшимися на переносице.
— Мертвецки пьян, — заметил Стэн, когда мы опустили свою находку на бетонный пол гаража. — Буквально без признаков жизни.
Я наклонился над брюнетом, расстегнул воротничок рубашки и приложил ладонь к его левой груди.
Потное тело было ещё теплым, но сердцебиение не прощупывалось.
Я достал фонарик, приподнял парню веки и посветил узким лучиком прямо в глаза. Глаза был остекленелые, и зрачки оказались не одинаковые и круглые, а разного размера, яйцеобразные.
— Ну и? — поинтересовался Стэн.
— Мертв.
— Но смерть произошла недавно.
— Верно. Минут пять назад — не больше. Он ещё теплый, как мы с тобой.
— И конечно, никаких признаков насилия, — Стэн покачал головой. Круто.
— Мда…
— Может, сердечный приступ?
Я уже было кивнул, но тут присмотрелся к его лицу повнимательнее. То, что при тусклом освещении верхнего света в салоне "линкольна" показалось мне поначалу легким солнечным загаром, оказалось кое-чем иным.
— Я это понимаю таким образом, — говорил тем временем Стэн. — Он с это девицей занимался известным делом на заднем сиденье. Но отжимания оказались для него слишком тяжелой нагрузкой, сердчишко у парня не выдержало, а девица вдруг поняла, что лежит под трупом. Ну и у неё крыша поехала. Да в такой ситуации у любого поедет. Она выползает из-под этого амбала, выбегает из машины, подлезает под дверь — она её просто не сумела поднять выше — и дает стрекача по улице…
Я выпрямился.
— Пожалуй, это близко к истине.
— Близко-близко… — обиделся Стэн. — Может, спорнем?
— Ты знаешь, мне сначала показалось, что у него лицо загорелое, Стэн. Но это не загар. Он отравился угарным газом.
Стэн ни слова не говоря подошел к мертвому и внимательно изучил его лицо.
