Я же уже думала, о чем писать в следующем номере нашего еженедельника… Не сделать ли мне какую-нибудь «Сарайную хронику»? Поможет Сизо договориться об интервью? И снять бы хорошо. Такой телерепортаж получится…
Он обещал — после того, как вернет деньги.
— А что будет с Сергеем? — под конец спросила я.
— Пока еще не решил, — довольно резко ответил Сухоруков.
— Но…
— Не зли меня, Юля. — В глазах Сизо мелькнул нехороший огонек.
Я решила оставить этот вопрос до нашей следующей встречи. В том, что мы с Иваном Захаровичем еще встретимся, я не сомневалась. Ну а если не встретимся… буду действовать сама.
* * *
Через день позвонил Андрюха.
— Юлька, ты представляешь, с нами сейчас связались шведские полицейские! Там двойное убийство! Колобов и его шведская жена. В ее квартире. Ну то есть в их общей, где Колобов всегда останавливался. Мне придется лететь на место.
— Ну что же, командировка в Швецию — дело хорошее. Ты хочешь, чтобы я тебя на машине отвезла? Отвезу, если ваша контора оплатит мне бензин, визу и билет на паром.
Андрей усмехнулся, заявил, что эксклюзивный материал по его возвращении — мой, и вообще он мне постарается хоть что-то передать по электронной почте, чтобы я поставила в ближайший номер. Я его поблагодарила, повесила трубку и уставилась в стену. А Елена Сергеевна-то где? Слава Богу, хоть ее не прикончили. Или ее труп просто пока не найден?
* * *
Вечером того же дня в мою квартиру позвонил грустный Стае. Я давно его не видела и вообще не знала, где он болтался все это время.
Признаться, думала, что завел новую пассию.
Деньги-то ведь надо зарабатывать, а то они имеют одну неприятную особенность: быстро кончаются.
— Юлька, она меня предала! — на глазах соседа выступили слезы.
— Кто? — в первое мгновение не поняла я.
— Алена. Елена Сергеевна. Она…
Стае всхлипнул, а я попросила его рассказать все по порядку.
Как оказалось, он вылетел в Швецию на пару со своей возлюбленной, там они разместились по отдельности («Чтобы не привлекать внимание», — как пояснила Елена Сергеевна, только Стае не понял, чье), потом Елена прямо спросила Стаса, хочет ли он заработать миллион долларов. Ну и ее саму в придачу. Пела песни, ворковала в ухо, в общем, убедила бедного парня в безопасности планируемого мероприятия.
— Юля… я… я не знаю, что со мной случилось. Я никогда бы… Я и сейчас не верю, что пошел на такое… Как я мог?..
Я внимательно посмотрела на полностью расклеившегося Стаса, потом тихо спросила:
— Это ты, что ли… Колобова и жену его?..
Стае судорожно кивнул, а потом у него началась истерика. Боже, до чего людей доводит любовь.
Мне потребовалось приложить немалые усилия, чтобы успокоить соседа. Я заверила его, что не собираюсь идти доносить на него ни в какие органы, тем более шведские. Да и Колобов, наверное, был не самым законопослушным и благородным гражданином. Шведку, конечно, жалко, но нечего было замуж ходить за такого типа. С кем поведешься…
Но меня больше всего интересовала Елена Сергеевна, и я попросила Стаса рассказать о ней.
Она велела Стасу стереть все отпечатки пальцев в квартире, где лежали трупы, а сама в перчатках принялась за поиски тайника. И нашла его, причем довольно быстро. Тайник оказался спрятан за картиной, висевшей в гостиной. К удивлению Стаса, Елена Сергеевна его ловко открыла. Он был набит пачками долларов. Елена Сергеевна распихала их в специально сделанный пояс, который оказался у нее на теле. В результате внешне она поправилась килограммов на шесть, если не десять. Остатки денег она сунула в сумочку.
— А мне? — спросил Стае.
— Все поделим в гостинице. Здесь нельзя задерживаться ни одной лишней минуты. Ты все вытер?
Правда, одну пачку стодолларовых она Стасу все-таки сунула.
Затем они по отдельности покинули квартиру шведки, договорившись встретиться в отеле, где снимали номера на разных этажах. Но Елена Сергеевна там так и не появилась…
— А ты уверен, что она жива? — спросила я Стаса.
Сосед кивнул. Вечером он не мог не пойти к тому дому. У него собралась толпа. Стояли полицейские машины. В толпе оказались русские вполне определенной наружности. Прилично одетый Стае, которого за русского можно было принять, только если он откроет рот, постарался продвинуться поближе к соотечественникам, чтобы послушать, о чем они говорят.
— Опередила нас, сука, — цедил какой-то лопоухий тип. — Гадом буду, она это, больше некому. И где ее теперь искать, в натуре? Шеф же с нас скальпы снимет за то, что упустили…
Стае понял, что должен срочно сматываться из Швеции, — чтобы дело не повесили на него.
И наших молодцов он боялся гораздо больше, чем шведскую полицию и Интерпол.
* * *
После того как Андрей вернулся из Швеции (ни с чем), я решилась позвонить Сухорукову.
Сказала, что намерена в следующей статье рассказать про таинственную смерть Колобова и его законной супруги — на основе данных, предоставленных мне родными правоохранительными органами. Не хочет ли господин Сухоруков что-то добавить?
Сизо подумал, хмыкнул и заявил:
— Я хочу, чтобы органы помогли мне найти Елену. Только об этом не пиши. Скажи своим знакомым в частной беседе. Премию выдам в размере годового оклада. Единовременно. В свободно конвертируемой валюте. Расходы оплачу. — Он помолчал немного и добавил:
— А вообще-то я восхищен. Такая женщина… Это ж скольких мужиков она уделала и вышла сухой из воды! Это ж какую голову иметь надо! Всех, всех обвести вокруг пальца! И какой же она должна быть бабой, чтобы все мужики ради нее были готовы черт знает на что? Хотя я никогда и не был женат, на Елене бы женился. Только в приданое возьму два миллиона долларов. Если ты или твои знакомые до нее доберетесь раньше меня, передайте ей мое предложение, — Сухоруков расхохотался.
— Передам, — ответила я и подумала, что же мне взять на вооружение, чтобы быть похожей на Елену Сергеевну? Хотя жить в страхе до конца жизни не хотелось бы. Ведь Сизо это дело просто так не оставит. Или Елена Сергеевна уже все продумала?
* * *
Незадолго до ноябрьских праздников у меня в квартире раздался телефонный звонок. Некая дама, говорившая на английском, хотела встретиться с питерской журналисткой, чтобы передать мне кое-какие документы, которые могут меня заинтересовать. Соглашусь ли я на встречу? Она приглашала меня выпить кофе в центре города.
Я согласилась. И встретилась со стильной женщиной лет… тридцати двух — тридцати трех на вид. Одежда, умение держаться и подать себя выдавали в ней иностранку. Несмотря на мрачную слякотную зиму, она была в пальто песочного цвета и шляпе с полями.
Дама протянула мне прохладную руку, предварительно сняв перчатку, и повела за столик в кафе. После нескольких ничего не значащих фраз протянула прозрачную папочку с несколькими листками, заполненными текстом, и двумя фотографиями.
— Прочитайте это, — предложила она. — Сейчас. При мне. И скажите, согласитесь ли вы это опубликовать.
Материал был убойным для Сухорукова.
Причем не в том смысле, что его за это тут же возьмут органы (хотя должны бы взять), а в том, что он потеряет всех своих партнеров. Партнеры не хотят, чтобы проводимые ими сделки предавались гласности. После этой статьи он может сразу получить девять граммов свинца.
Да и меня за такую публикацию по головке не погладят. Хотя… Сухоруков не погладит, другие спасибо скажут. И вообще моя цель — дать объективную картину происходящего в городе.
Люди, знайте, кому вы доверяете свои деньги. Вон чем занимается банкир. Да и материал был — зашибись… Мне такое несколько лет собирать не собрать, а тут принесли на блюдечке с золотой каемочкой. Я уже представила его на своей странице…
— А зачем вам это нужно? — спросила у дамы.
— Мне нужно уничтожить Сухорукова, — твердо ответила она. — Пока он не уничтожил меня раньше.
— Сто тысяч долларов, — сказала я по-русски. — Авансом. Я не мужчина, Елена Сергеевна, и не собираюсь рисковать ради вас просто так.
— Я знала, что мы договоримся, Юленька, — улыбнулась значительно помолодевшая Елена Сергеевна (и, отдать должное, изменившаяся почти до неузнаваемости) и добавила:
— Только немного поторгуемся. Пятьдесят. Но сейчас.
И ты ставишь материал в следующий номер.
* * *
Мы расстались довольные друг другом. Елена Сергеевна обещала подкинуть мне в ближайшее время еще кое-что интересное. И еще Елена спросила про Сергея. У меня на глаза тут же навернулись слезы. Сергей так и оставался в «Крестах». У меня было такое впечатление, что о нем все забыли. Мне самой больше не удалось получить разрешения на свидания — ни официальным, ни неофициальным путем, как и родителям Сергея, никакие проповедники с дарами больше не приезжали.
