Вита покачала головой, не в силах оторвать взгляд от зловещей фигуры в «зимнем» окне.
— Боюсь… Не смейся надо мной, Крис… Только… Только мне почему-то кажется, что я умираю… Наверно, от того, что жизнь стала невероятно прекрасна.
— Перестань, девочка. Ты молода и радостна, словно весеннее утро. Ты богата и сильна — ведь я целиком принадлежу тебе… Ты знаешь, каким сокровищем завладела? Ну же, улыбнись, Вита.
— Мне грустно. Торжественно-грустно, будто на огромном органе кто-то могущественный играет реквием. И хор такой печальный и пронзительный, помнишь, у Моцарта?
— Вставай! — Скомандовал Кристос, набрасывая на плечи Виты широкую белую накидку с драгоценным шитьем. — Сейчас мир сыграет нам другую музыку.
— Откуда эти костюмы? — Вита заглянула в распахнутый сундук. — Похоже на прошлогоднюю коллекцию Версаче. У тебя фантастический вид, Крис» Огненный рыцарь!
Крис затянул на груди шнуровку колета из винного бархата, затрещала рвущаяся ткань, посыпались на пол агатовые пуговицы.
— Я бы не рискнул появиться в этом на карнавале. Похоже, костюмы ждали нас три столетия. И комната тоже, так сказал мне Хозяин.
— Кто он, коллекционер или сумасшедший мистификатор?
— Кажется, он волшебник. Как и я. — Крис распахнул дверь. Огненный свет хлынул в комнату. Придерживая плащ, Вита вышла на узкий балкон, опоясывающий башню. Отсюда были видны стены и бойницы крепости, покрытые снегом, словно пылью веков. Склоны холма спускались вниз, к белым полям и темным лесам, уже погрузившимся в лиловые сумерки. Лишь верхушку башни ещё освещало зарево фантастического заката. Казалось, маленький остров над снежным океаном пылал в отсветах заходящего солнца.
— Волшебная красота… — Зажмурилась Вита, прижавшись к Флавину. — В таких декорациях должно происходить что-то невероятное, торжественное.
— Ты угадала, девочка. Становись сюда, лицом к солнцу…
— Оно такое огромное и совсем рубиновое. — Вита в восторге запрокинула озаренное лицо. — Смотри, Крис, солнце протягивает нам лучи! Они как светящиеся дорожки…
— Дай руку и слушай… — Флавин встал рядом, крепко сжав руку Виты. Клянусь, что буду с тобой до последнего вздоха, благословляя каждую минуту дарованной нам близости. Я буду беречь и любить тебя, Вита, как написано на роду мне — избранному твоим супругом.
— Да… — прошептала Вита, не отрывая глаз от опускающегося в огненное море диска. — Ты станешь моим мужем. А я — твоей женой. Навсегда.
— Солнце всегда будет загораться в нашей крови, когда мы будем вместе — вот так. — Крис поцеловал Виту, а его окрыленная душа воспарила ввысь над засыпающим миром, в котором огненной искоркой сияла верхушка башни и два силуэта, слившиеся в один. Ветер трепал и спутывал их волосы — смоляные и огненные, вызолоченные жаром уходящего светила…
… Ночью вокруг башни вновь бушевала вьюга. Укутав Виту, Крис жарче разжег очаг. В их комнате, как по мановению волшебной палочки, появлялось все необходимое. Проводив заходящее солнце, они вернулись в тепло — кто-то разжег огонь и оставил на полу серебряный поднос с вином, хлебом и сыром.
— Я должна прилечь… все качается и кружится перед глазами… Мне хорошо, Крис.
Он сел рядом, согревая в своих ладонях её пальцы и стараясь не смотреть в глаза. Только что в лучах заката Вита казалась столь радостной, полной сил и желаний, что Флавин возликовал: подземный источник поборол болезнь. Теперь её лицо на подушке было похоже на бледную камею, а голос едва звучал, словно угасая. Крис физически ощущал, как жизненная энергия покидает тело Виты, и леденящий страх вновь охватил его. Так значит, чудесное озеро — всего лишь мираж, и старик солгал, пообещав исцеление? Крис стиснул зубы, чтобы не застонать — он допустил ошибку, поверив дьяволу!
— Радость моя, ты не спишь?
— Боюсь потерять то, что во мне — покой и умиление, которых никогда больше не будет… Да, я знаю, больше не будет. — В упорно глядящих на огонь глазах Виты блеснули слезы.
— Неправда, девочка! Все будет совсем по-другому. Засыпай, а я расскажу тебе о нашей свадьбе.
— У нас будет необыкновенная свадьба…
— Конечно, ведь наша любовь — чудо. мы будем путешествовать, устраивая свадьбы в самых удивительных местах — на суше и на море, в небесах и в горах…
— Но вначале мы приедем к отцу Гавриилу на остров Сими… Там ещё будут цветы, Крис?
— Там вечная весна, радость моя. Скоро появятся поля желтых и красных тюльпанов… Мы проснемся на рассвете, чтобы встретить восход солнца. Умоемся родниковой водой из каменного колодца во дворе, и я осыплю тебя ворохом только что сорванных цветов. Чистая и прекрасная, как весенний тюльпан, ты протянешь мне руку и мы войдем в храм, чтобы стать мужем и женой.
— В тот древний храм, которому уже тысяча лет? Боже, как это здорово! Я ещё тогда подумала, как будут счастливы те двое, кто станет мужем и женой на чудесном островке… А обвенчает нас сам отец Гавриил…
— Но потом нас ждет настоящая греческая свадьба — Кэтлин уже, наверно, придумала, какой закатит пир. Я позову своих школьных дружков. Тех, с кем враждовал, и, конечно, Русоса.
— Крис, а как же… как же Голди и Брант? Мне совсем не хочется обижать их.
— Ты замечательная, детка! Я знал, что ты вспомнишь о Голди Джордан. Клянусь, она будет рада твоему возвращению. Когда-то эта женщина сделала выбор, признав сироту дочерью. И теперь, я уверен, сердце подскажет ей верный ответ. мы приедем в Сакраменто и она выйдет навстречу. Такая сильная и строгая, эта женщина обнимет тебя, а ты скажешь: «Мама, познакомься, это мой муж».
— Спасибо, Кристос… Ты рассказываешь дивные сказки. — Голос Виты стал блеклым, словно доносился издалека. — Я постараюсь увидеть все это во сне…
— Спи, дорогая. — Крис поцеловал покрытый испариной лоб. — Спи, я буду рядом. К несчастью, я не умею петь колыбельные. Но зато могу тихонько молиться. Наверно, в моей молитве неправильные слова, но суть самая верная. Господи, спаси и помилуй меня. Спаси и помилуй мою любимую, моих дорогих и близких. Спаси и помилуй всех добрых людей на свете…
Когда Вита уснула, Крис осторожно выпустил её руки и поднялся, собираясь уйти. Он был уже в дверях, когда раздался тихий голос:
— Мне страшно… Мне очень страшно, любимый…
Он бросился назад, но девушка спала.
— Я ждал тебя. Садись. — Хозяин указал Флавину место у стола, заваленного фолиантами. — Пришлось достать древние книги, чтобы ответить на твой вопрос. — белые глаза смотрели прямо на гостя.
— Разве ты можешь читать?
— Я вижу смысл, когда прикасаюсь к ним. — Он перевернул ветхую страницу.
— Каково же решение? — Крис опустился на стул с высокой резной спинкой.
— Я хотел помочь тебе, открыв доступ к священному озеру. Там было её спасение.
Вскочив, Крис схватил старика, приподняв его в воздух:
— Но ведь твое сокровище — всего лишь иллюзия! Ты обыкновенный мошенник! Я раскусил твой трюк!
— Успокойся, вернись на место. — Старик терпеливо вздохнул. — Разве иллюзия не целительна? Всякое внушение, к которому относится и твоя любовь, иллюзия.
— Довольно. В чем спасение Виты и сколько оно стоит?
— У девушки серьезный противник, имеющий власть над силами зла. Жертва давно бы покинула этот мир, если бы её не оберегали. Ты все сделал правильно, Кристос. Отец Гавриил со своими святыми заступниками и слабоумная Кэтлин — никудышная защита, но они помогли смягчить удар. Но больше, увы. Девушка слишком хороша для этой жизни. Ты. наверно, уже заметил, наиболее уязвимы лучшие. Добро беззащитно и хрупко. Ты пришел ко мне за помощью, которую не могли дать тебе очень добрые люди. Но и я — не в силах помочь.
— Кто может?
— Тот, кто любит её.
— Я же сказал, что готов оплатить любой счет. Любой.
— Речь идет о жизни. Жизнь за жизнь. Так говорится в этих книгах. Но в оплату идет только жизнь любящего. — Старик поднялся и подошел к очагу. Белые глаза полыхнули огнем. — Мне не хотелось это говорить тебе. Ты единственный наследник моих знаний, и я предвидел, что ты, не колеблясь, принесешь себя в жертву.
— Разве нет другого пути? — Флавин подошел к старику. — Поверь, я частенько играл со смертью, презирая страх. Я думал, что очень смел… Но это было другое, другое… Просто я не очень дорожил своей жизнью. У меня не было Виты…
— Страх — совсем не то, о чем думают люди, считающие себя смельчаками… Однажды жил человек, который научился ничего не бояться. Он взбирался на вершины, висящие над пропастью, держал в ладони раскаленную монету, спал в клетке со змеями. Этот отважный человек был непобедим в бою и завоевал целые царства. Но когда на его глазах враги хотели убить его ребенка — он испугался и отдал все. Только тогда к нему пришел настоящий страх.
