связь и воспрепятствовать расследованию, спецслужба запустила вирус в систему БУУП и фальсифицировала виновность в этом Бена Варнхольта. В то же время АТР совершила несколько атак на объекты технологической инфраструктуры и в итоге вывела из строя сети связи.
Но что-то тут не сходилось. Он не понимал четко, но интуиция подсказывала. Айзенберг вперил взгляд в картинку и смотрел на нее до тех пор, пока изображение не начало расплываться в глазах. Повинуясь импульсу, он взял красный фломастер и обвел имя Регины Гильберт. Ее роль в этом хитросплетении была наименее ясна. Почему она изображала симпатию к нему? Зачем сообщила полиции информацию о местонахождении Ангессера? Она знала, что полицейские найдут там орудие убийства? Она действовала по распоряжению спецслужбы, своего заказчика, или же ею двигали иные мотивы?
Вдруг он словно прозрел. Оторвал исписанный лист бумаги и на чистом снова написал ключевые слова, нарисовал круги и соединительные линии. Однако теперь в центре сплетения стояло имя ученой. Картина по-прежнему была далеко не полной. Но теперь ему стало ясно, какого фрагмента пазла недоставало. Все это время он полагал, что имел представление, как выглядела полная картина. Но ошибался, заблуждаясь насчет самого важного элемента в раскрытии дела — мотива.
Внизу под своими художествами он написал пять основных мотивов для убийства: страх, жадность, месть, ревность, унижение. Зачастую обычный человек превращался в убийцу в результате переплетения этих мотивов. Но какие из них играли роль в этом деле? Сразу главный комиссар не мог обнаружить оснований ни для одного из них (впрочем, до этого момента он и не искал их хорошенько). Он задумался и добавил еще один — «защита от уголовного преследования». Иногда убивали свидетелей, чтобы те не смогли выдать преступника. Погиб ли Вальтер Мел-лек потому, что мог выдать ИИИ и их супервирус? До сих пор Айзенбергу эта версия казалась наиболее правдоподобной. Но он больше не верил в ее исключительность. Такие убийства по расчету в реальности происходили намного реже, чем в детективных романах.
Не успел он положить фломастер на стол, как открылась дверь и в офис вошли Йаап Клаузен и Бен Варнхольт. Айзенберг выпучил глаза от изумления.
— Господин Варнхольт! Как… замечательно, что вы пришли! Признаюсь, я не ждал!
— Здравствуйте, шеф! У этого вот коллеги нашлись убедительные аргументы.
Клаузен посмотрел на флипчарт.
— Думаете, Регина Гильберт виновна в убийстве Меллека?
— Пока что я не уверен. Но она определенно знает убийцу. А как вы узнали, что я здесь?
— Мы не знали, — ответил Клаузен. — Но я надеялся, и не зря. Нам нужно кое-что с вами обсудить.
Айзенберг слушал их рассказ с нарастающим изумлением. Когда они закончили, он кивнул и сказал:
— Это звучит… правдоподобно. Однако я боюсь, мы не сможем доказать вашу теорию. И пока она останется теорий, с вас, господин Варнхольт, обвинение не снимут. Я не гарантирую, что Хинтце не отправит вас в предварительное заключение, однако факт того, что вы явились добровольно, уменьшает вероятность вашего побега.
Клаузен указал на флипчарт.
— Гильберт — ключ к разгадке. Она может подтвердить, что все именно так, как мы говорим.
Варнхольт покачал головой.
— Она никогда не сознается.
Айзенберг вздохнул.
— Тогда я, честно признаться, не представляю, как нам поступить.
— Нам не остается ничего иного, кроме сотрудничества с недругом, — предложил Варнхольт.
— С каким еще недругом? — спросил Клаузен.
— С нашим обожаемым господином Хинтце. Только он в состоянии поднажать на нее.
— Забудь, Бен. Он по-прежнему считает виновным тебя.
Хакер пожал плечами.
— Знаю. Согласен, что было не особенно умно взять и сбежать. Это только укрепило его нелюбовь ко мне.
— Я поговорю с ним, — пообещал Айзенберг. — И лучше, если вы оба пойдете со мной.
— Он тоже на работе? — спросил Клаузен.
— Я не знаю, но будет странно, если мы не застанем его в кабинете.
И действительно, они обнаружили директора полиции в штабе, через который осуществлялась связь между оперативными группами. Отсюда можно было связаться с любой патрульной машиной в пределах Берлина. Однако сейчас здесь царил в прямом смысле тихий час, поскольку управляемая компьютером система связи вышла из строя, как и вся компьютерная сеть БУУП. Двое молодых мужчин в поте лица пытались заставить ПО работать под истеричные комментарии раскрасневшегося Хинтце о компетентности IT-службы. Увидев трех членов ОСГИ, он замер на полуслове.
— Вы?.. Вы арестованы! — заявил он, указав пальцем на Варнхольта.
— Для этого нет оснований, — возразил Айзенберг. — Господин Варнхольт явился добровольно. Опасности побега нет. Я лично ручаюсь за него. Кроме этого, мы можем доказать, что он не причастен к атаке на БУУП.
— Неужели! И как же?
— У нас есть прямые сведения о том, кто виновен в атаках и возникшем из-за них хаосе, господин директор полиции, — сказал Клаузен.
— Ну, это не такая уж сложная загадка! Или вы узнали имена террористов?
— Сегодняшний сбой в работе сетей связи не был спровоцирован АТР, — возразил Айзенберг.
— Сбой устроил я, — признался Варнхольт.
Помолчав, Хинтце произнес:
— Значит, вы чистосердечно признаетесь! Но только что вы утверждали, что невиновны!
— Все было не так, как вы подумали. Это была оплошность.
— Вы хотите сказать, что по оплошности вывели из строя систему связи Берлинской полиции?
Оба IT-инженера обернулись и вылупились на Варнхольта. Дежурившие на посту и обреченные на бездействие полицейские вытаращили глаза, слушая во второй раз рассказ Варнхольта о том, как он обнаружил вирус и попытался наладить контакт с его серверной частью.
— Наидичайший бред из всего, что я слышал! — сказал в итоге Хинтце.
— Простите, но это не бред, — возразил один из инженеров из службы Гартвейна. — По-моему, это вполне правдоподобное объяснение. В любом случае, то, что говорит коллега, правда: у нас в системе по неустановленной причине удалились тысячи важных файлов. Нам приходится переустанавливать абсолютно все ПО, поэтому мы так медленно продвигаемся.
Хинтце скорчил такую физиономию, словно собрался его задушить.
— А кто, скажите, пожалуйста, запустил этот вирус, если не АТР?
— Об этом мы хотели бы поговорить с вами, — сказал Айзенберг. — Без свидетелей.
— У меня сейчас нет времени. Сначала мы должны восстановить систему связи.
Айзенберг предпочел оставить при себе замечание о том, что инженеры справились бы с работой намного быстрее, если бы шеф не отрывал их постоянными окриками.
— Господин директор полиции, выход из строя большей части Интернета — федеральная, если не сказать глобальная катастрофа. Я уверен, дело заберет себе генеральная прокуратура в самое ближайшее время. И, наверное, будет лучше, если мы успеем до этого момента собрать как можно больше фактов.
Хинтце посмотрел на него с нескрываемой злобой, однако кивнул.
