мне приходилось отступать.
Вероятно, не стоило давать Эби письмо Фей с исповедью, и попытка продемонстрировать максимальное доверие и открытость была воспринята иначе. Но в то же время для меня это была единственная возможность сказать правду, объяснить, что произошло. Эби ни слова мне не сказала, вернув конверт, но в ее глазах появилось что-то новое, то, чего я раньше не видел. Она смотрела на меня и словно не видела.
Но мы искренне пытались, прилагали усилия, чтобы снова выстроить отношения. Нас немного сблизило обустройство детской, приятные хлопоты с закупкой вещей для малыша, выбор имени, совместные визиты в больницу, прогулки по вечерам. Но напряжение между нами никуда не исчезало, нарастая, как снежный ком. Мы пробовали разрушить его в постели, но там дела обстояли еще хуже. Эби буквально трясло от любого моего прикосновения, не от страсти, разумеется. Последний раз мы занимались сексом, когда она была на шестом месяце беременности. Потом возникли небольшие проблемы с анализами, и врачи порекомендовали воздерживаться от интимных отношений до родов. Эби вздохнула с облегчением, и это настолько красноречиво было написано на ее лице, что хотелось застрелиться.
С каждым днем беременность делала Эби все красивее и женственней, но я даже обнять ее не мог, не заметив выражение холодного напряжения в глазах. После рождения Кеннета она уже сама придумывала причины, чтобы уклониться от занятий любовью. Когда нашему сыну было две недели, Эби переселилась в детскую, объяснив свой поступок беспокойством и тревогой за ребенка, не исчезающи до сих пор. Я с отчаянной ясностью понимаю, что наши отношения далеки от идеальных, и супружескими их назвать нельзя. Только врожденное упрямство не позволяет опустить руки и поставить крест на нашем браке. Не знаю, сколько обычно длятся сложные времена у других семейных пар, но мне кажется, что год — еще не приговор. Или я напрасно себя успокаиваю?
Для молодого искушенного парня, постоянно вращающегося в обществе, полном доступных и самых изысканных соблазнов, сохранять верность жене, которая его не хочет — не просто подвиг, но и мучительная боль. Спортзал и бассейн помогают частично снять напряжение, но однозначно физической нагрузки недостаточно. Я четко осознаю, что если позволю себе хотя бы раз поддаться искушению, то назад возврата точно не будет. Не хочу быть воскресным папой, мне невыносима мысль, что Эби встретит другого и на него будет смотреть точно так же, как вечность назад на меня. И этого никогда не произойдёт. Я ей не позволю.
Есть что-то мистическое в том, что именно сейчас. В непростой, выматывающий морально и физически период, в мою жизнь снова вернулся Купидон, словно дьявольское искушающее проклятие Квентина Моро. Как будто этот человек, так досконально просчитывающий каждый свой шаг, мог знать, что момент, о котором он говорил мне когда-то, однажды настанет.
«А если есть более легкий выход? И всего одна таблетка сможет заставить ее взглянуть на тебя другими глазами?»
«Купидон делает женщину счастливой в абсолютном смысле этого слова… Она парит, цветет, жаждет любви и страсти. У нее нет претензий и жалоб на этот мир, который ей кажется таким же совершенным, как и она сама.»
Я безумно хочу увидеть Эби счастливой и влюбленной, но по-настоящему, а не под искусственным воздействием. Я понимаю, теперь понимаю, почему некоторые мужчины решаются на подобный шаг. Большинство, конечно, ради интереса и прихоти, или просто потому, что могут себе это позволить. Но есть и другой процент доведённых до отчаянья мужчин, готовых на что угодно, чтобы заставить свою женщину любить их.
Не только пресыщенность и жажда новых ощущений создают спрос на Купидон, но и одержимая безответная любовь, и неутоленное желание.
Я не могу поверить, что действительно раздумываю над имеющейся возможностью вернуть влюбленную, сумасбродную, остроумную Эби в свою жизнь и постель. Моро со своей больной извращенной философией в чем-то оказался прав. Как он там говорил:
«Виновные будут наказаны… Мы все в определённый момент жизни мечтаем и жаждем изменить мир. А спустя годы этот мир меняет нас, подстраивая под свои законы.»
Я победил всех своих врагов, уничтожил, стер с лица земли, но самый главный враг скрывается внутри. И бороться с самим собой порой сложнее, чем в одиночку с целым миром. Черт, я бы все отдал за то, чтобы увидеть Эби прежней, почувствовать ее робкие неуверенные и немного пугливые прикосновения, посмотреть в глаза, наполненные безусловной любовью. В которую я не верил, бросался, и потерял, а теперь не знаю, как вернуть. И мне страшно оттого, что я могу, да, черт возьми, я могу, но никогда не сделаю.
Я захожу в дом с заднего входа, сразу поднимаюсь в детскую, столкнувшись в дверях с миссис Дьюк. Мне кажется, что Эби намеренно выбрала на должность няни женщину средних лет с невыразительной внешностью, но с огромным опытом и хорошим образованием.
— Как он? — с тревогой спрашиваю я.
Миссис Дьюк вежливо улыбается.
— Спит. Температуру сбили. Обычная простуда. Не волнуйтесь, сэр, — заверяет она уверенным тоном. Я с облегчением выдыхаю.
— Моя жена там? — женщина отрицательно качает головой.
— Она сильно перенервничала. Мамочки они такие, — нежно улыбается миссис Дьюк. — Я отправила ее отдохнуть в другую комнату, чтобы набралась сил и успокоилась.
— Спасибо, — благодарю я и прохожу в детскую. Кен безмятежно сопит в своей кроватке. Сердце наполняется теплом, когда я подхожу к нему и склонившись рассматриваю крошечное личико. Он похож на Эби, хотя я почему-то был уверен, что сыновья должны наследовать генетику отца. У него ее глаза и пухлые губки, и маленький вздернутый носик, изогнутые дуги бровей, и смуглая кожа. Только волосы мои, тёмные, вьющиеся, непокорные. Он вырастет очень красивым парнем и разобьёт немало сердец. С трепетом провожу ладонью по черным кудрям, позволяя всем тяжелым мыслям покинуть меня в этот момент. Вот оно — главное счастье, ради которого стоит жить, бороться и побеждать. Полюбовавшись пару минут на спящего сына, я бесшумно направляюсь к двери и снова натыкаюсь на няню, сжимающую в руке бутылочку.
— Молли в гостиной, я сообщила, что вы вернулись. Ни о чем не волнуйтесь, я позабочусь о Кеннете, — шепотом говорит женщина, выпроваживая меня из детской.
Спустившись в гостиную, я застаю Эби хлопочущей вокруг стола. Увлечённая сервировкой, она не сразу
