– Так это был фреггинг? – уточнила Джоди.
– Подробности засекречены, – повторил Ньюмен. – Однако в конце своей долгой и опасной карьеры преступник совершил фреггинг. Если верить досье Карла Аллена, он не был человеком месяца.
– Но почему же все это засекречено? – удивилась Джоди. – В любом случае прошло уже тридцать лет. Да и правосудие свершилось, не так ли?
Ричер вернулся к гробу Аллена и снова принялся рассматривать скелет.
– Осторожность, – объяснил он. – Семье пылкого лейтенанта наверняка сказали, что он умер как герой, сражаясь с врагом. Если они узнают, что все было иначе, разразится скандал. А в армии не любят скандалов.
– Правильно, – согласился Ньюмен.
– Но где же Хоби? – спросил Ричер. – Куда он девался?
– Ты все еще не заметил одну вещь. Давай не будем торопиться, ладно?
– Да о чем вы говорите? Где это искать?
– В костях, – ответил Ньюмен.
Часы в лаборатории показывали половину шестого. У них осталось около часа. Ричер вздохнул и обошел гробы в обратном порядке. Ганстон, Забрински, Аллен, Соупер, Бамфорд, Тарделли, Каплан. Шесть смеющихся черепов, один скелет, лишенный головы. Он сделал еще круг. Часы тикали. Он останавливался у каждого гроба, сжимал холодные алюминиевые края, отчаянно пытаясь понять, в чем же дело. Кости. Он начал осматривать каждый скелет, начиная сверху. Череп, ключицы, ребра, руки, таз, ноги, стопа. Он осторожно трогал кости, пытаясь понять, чего же не хватает. Без четверти шесть. Без десяти шесть. Джоди с тревогой смотрела на него. Он обошел скелеты в третий раз, начиная с полицейского Ганстона. Потом переместился ко второму полицейскому – Забрински. Постоял возле преступника Аллена. Возле стрелка Соупера. Около бортмеханика Бамфорда. И нашел то, что искал, в гробу Бамфорда. Ричер закрыл глаза. Теперь все стало очевидным. Казалось, кто-то раскрасил этот предмет яркими красками и навел на него луч фонарика. Он быстро пробежал мимо оставшихся шести гробов, чтобы проверить свою догадку. Да, он не ошибся. На Гавайях было шесть часов.
– Здесь семь тел, – сказал Ричер. – А рук – пятнадцать.
Шесть часов вечера на Гавайях соответствовали одиннадцати часам вечера в Нью-Йорке. Хоби одиноко сидел на постели в своей квартире на пятнадцатом этаже дома на Пятой авеню. Он собирался ложиться спать. Обычно он засыпал позже. Чаще всего Хоби читал на ночь книгу или смотрел фильм по кабельному телевидению до часа или двух ночи. Но сегодня он устал. День получился утомительным. Ему пришлось потратить немало физических сил да к тому же решать непростые задачи.
Хоби сидел на краю постели. У него была огромная кровать, хотя он всегда спал один. Рядом лежало толстое белое стеганое одеяло. Стены и жалюзи в спальне также были белыми. И дело тут вовсе не в следовании требованиям артистического вкуса – просто белое обходилось дешевле всего. Постельное белье, краска, жалюзи – белое всегда оказывалось самым дешевым товаром. Стены спальни не были украшены произведениями искусства. Никаких фотографий, сувениров или картин. Простой дубовый паркет. Даже ковра не было.
Обе ноги Хоби ровно стояли на полу. Он был обут в черные, идеально начищенные полуботинки. Опустив левую руку, Хоби развязал шнурки. Снял туфли. Аккуратно задвинул их под кровать. Затем по очереди стянул носки, подцепляя их большим пальцем, встряхнул их и бросил на пол. Развязал галстук. Он всегда носил галстук. Хоби ужасно гордился тем, что умеет завязывать узел одной рукой.
Взяв галстук, он встал и подошел к шкафу. Отодвинул дверь в сторону и аккуратно повесил галстук на специальное место. Опустив левое плечо, Хоби подождал, пока пиджак сам соскользнет вниз. Затем левой рукой снял пиджак с правого плеча, засунул руку в шкаф и вытащил плечики, ловко подсунул их под пиджак и повесил в шкаф. Осталось расстегнуть пуговицу брюк и молнию. Брюки упали на пол, он переступил через них, присел на корточки и аккуратно разложил на полу. Выровнял штанины и провел по ним босой ногой, разглаживая. Затем встал, вытащил из шкафа вешалку, наклонился и просунул в нее штанины, поднялся на ноги, встряхнул вешалкой, и брюки заняли идеально ровное положение. Он повесил их рядом с пиджаком.
Изогнув левое запястье, Хоби расстегнул пуговицы рубашки. Сначала правый манжет. Сбросил рубашку с плеч и левой рукой аккуратно стянул ее с крюка. Наклонился вбок, и рубашка упала вниз. Он прижал ее к полу ногой и стянул окончательно, при этом рукав вывернулся наизнанку. Хоби не расстегивал пуговицу на левом рукаве – единственное отступление от правил, которое он себе позволял.
Оставив рубашку лежать на полу, он взялся за резинку трусов и стянул их с бедер. Трусы упали на пол, он переступил через них и ухватился за нижний край майки. Это было самой трудной частью процесса раздевания. Хоби оттянул нижний край, наклонил голову и натянул на нее майку. Ухватился за ворот майки на затылке и перетащил ее через голову. Переключился на правую сторону и осторожно высвободил крюк. Осталось встряхнуть левой рукой – и майка полетела на пол. Хоби наклонился, сгреб в кучу рубашку, носки, трусы и майку, отнес всю кучу в ванную и бросил в ящик для грязного белья.
Он вернулся в спальню совершенно голый и снова уселся на край постели. Поднял левую руку и расстегнул тяжелые кожаные ремни на правом бицепсе. Три ремня и три пряжки. Он осторожно стянул кожаный корсет. Кожа слегка потрескивала, она была гораздо более толстой и тяжелой, чем та, которую использовали при производстве обуви. Она состояла из нескольких слоев. Снимать жесткую сбрую было больно. Наконец Хоби спустил ремни с локтя, взялся за блестящий крюк левой рукой и снял протез окончательно. Он зажал его вертикально между колен, так что крюк был направлен в пол, а чашка – вверх. Наклонившись к тумбочке, Хоби вытащил из коробки бумажные салфетки, а из ящика достал баночку с тальком. Смял салфетки и засунул их в чашку, чтобы стереть скопившийся там пот. Потом вытряхнул тальк из баночки в чашку. Взял чистые салфетки и принялся полировать кожу и сталь. Закончив, он положил протез на пол рядом с кроватью.
На культе правой руки был надет тонкий носок. Хоби носил его не для того, чтобы защитить кожу руки. Не был этот носок и медицинским приспособлением. Обычный детский носок без пятки – такие матери надевают детям, которые еще не умеют ходить. Хоби покупал их дюжинами в универмагах. Всегда белые. Они были дешевле. Он снял носок и положил рядом с использованными салфетками на тумбочку.
Культя выглядела сморщенной. У него остались мышцы, но из-за того, что ему не приходилось делать никакой работы, они постепенно атрофировались. Кости на конце культи были идеально гладкими, кожа вокруг них плотно зашита. Кожа стала белой, а стежки оставались красными, похожими на китайские иероглифы. На культе росли черные волоски, поскольку кожу взяли с предплечья.
Хоби вновь встал и направился в ванную. Прежний владелец вделал зеркало в стену над раковиной. Хоби посмотрел на свое отражение – он его ненавидел. Рука не тревожила Хоби. Она просто отсутствовала. А вот лицо свое он ненавидел. Ожоги. Рука была ранением, а ожоги на лице – очевидным уродством. Он повернулся боком, чтобы не видеть отвратительную половину своего лица. Хоби почистил зубы и захватил с собой в спальню бутылочку с лосьоном. Выдавил каплю лосьона на культю и принялся растирать ее пальцами левой руки. Потом поставил флакон на тумбочку рядом с детским носком, забрался под одеяло и выключил свет.
– Правую или левую? – спросила Джоди. – Какую руку он потерял?
Ричер стоял возле гроба Бамфорда и сортировал кости.
– Правую, – ответил он. – Лишняя рука – правая.
Ньюмен подошел к Ричеру и вытащил две сломанные кости, каждая в пять дюймов длиной.
– Он потерял больше, чем правую кисть, – пояснил Ньюмен. – Вот лучевая и локтевая кости. Руку отсекло ниже локтя, скорее всего, куском винта. Осталось достаточно, чтобы сделать вполне приличную культю.
Ричер взял кости и провел пальцами по зазубренным концам.
– Я не понимаю, Нэш, почему вы не стали обыскивать местность вокруг, – сказал он.
– А зачем? – невозмутимо спросил Ньюмен.
– Почему вы решили, что он выжил? Он наверняка серьезно пострадал. Падение вертолета, отсеченная рука. Возможно, у него были и другие ранения. Потеря крови, наконец. Или он получил ожоги. Повсюду горело топливо. Подумайте, Нэш. Весьма вероятно, что он, истекая кровью, отполз от места падения вертолета, возможно охваченный пламенем, преодолел ярдов двадцать, а потом потерял сознание и умер. Почему вы даже не пытались отыскать его тело?
– Задай себе этот вопрос, – ответил Ньюмен. – Почему мы не стали его искать?
Ричер посмотрел на него. Нэш Ньюмен, один из самых умных людей, с которыми ему довелось общаться. Человек, способный по небольшому фрагменту черепа рассказать, кому он принадлежал, как жил его обладатель и как он умер. Высокий профессионал, неизменно делавший свою работу с чрезвычайной тщательностью, доводивший до конца сложнейшие расследования и всегда достойный похвалы за свои усилия. Как мог Нэш сделать такую элементарную ошибку? Ричер долго смотрел на него, потом вздохнул и прикрыл глаза.
