— Я не знаю.
Майрон снова посмотрел на Сэма. Тот пожал плечами.
Артур приподнялся и присел на полу. Плечи у него безвольно опустились, а голова клонилась вниз. Неожиданно он заплакал.
— Моя нога, — будто в унисон захныкал Чанс. — Мне нужно к врачу.
Артур сидел неподвижно, как статуя.
— А еще нам нужно убрать этого типа, — пробормотал сквозь стиснутые зубы Чанс. — Он слишком много знает. Я понимаю, Артур, что сейчас ты охвачен глубоким горем, но мы не можем позволить ему разрушить возводимое нами здание.
Сэм согласно кивнул:
— Он прав, мистер Брэдфорд.
Майрон сказал:
— Артур…
Артур поднял голову и посмотрел на него.
— Я — главная надежда вашей дочери.
— Не думаю, — произнес Сэм и поднял пистолет. — Чанс прав, мистер Брэдфорд. Оставлять его в живых слишком рискованно. Мы только что признались в сокрытии убийства. Он должен умереть.
Неожиданно заработала принадлежавшая Сэму рация «уоки-токи». Сначала из микрофона донесся какой-то шум, а потом чей-то искаженный помехами голос произнес:
— На вашем месте я бы не стал его убивать.
Уин!
Сэм нахмурился и сосредоточил внимание на рации. Нажимал на кнопки, менял частоты. Алые цифры на дисплее менялись с удивительной быстротой. Наконец он нажал кнопку, над которой значилось: «Передача устного сообщения».
— Кто-то добрался до Фостера, — произнес Сэм. — Подкрадись к его засидке и ликвидируй угрозу.
— Увы, это невозможно, — раздался голос из микрофона.
Сэм и глазом не моргнул.
— Сколько у тебя раций, приятель?
— Собрал все четыре, старина. Оригинальную упаковку за ненадобностью пришлось выбросить.
Сэм даже присвистнул от удивления.
— Отлично, — сказал он. — Стало быть, у нас патовая ситуация. Как в шахматах. Теперь можно и поторговаться.
— Нет. — На этот раз прозвучал голос не Уина, а Артура Брэдфорда. Он дважды нажал на спуск, выпустив из своего пистолета две пули, поразившие Сэма прямо в грудь. Тот рухнул на пол, вздрогнул, вытянулся и затих.
Артур посмотрел на Майрона.
— Найдите мою дочь, — произнес он. — Пожалуйста.
Уин и Майрон бросились к «ягуару». Вел Уин. Майрон не стал расспрашивать его о судьбе охранников, чьи рации находились теперь в полном распоряжении приятеля. Честно говоря, ему было на это наплевать.
— Я обыскал все поместье, — сказал Уин. — Ее там нет.
Майрон сидел и думал. Вспомнил, в частности, разговор с детективом Уикнером на стадионе «Литтл-лиг», и собственные слова относительно того, что он будет продолжать раскапывать это дело. «Тогда появятся новые трупы», — ответил ему на это отставной полицейский.
— Ты был прав, — сказал Майрон.
Уин не ответил.
— Я слишком торопился и упустил из виду главное.
Уин продолжал хранить молчание.
Услышав телефонный звонок, Майрон машинально потянулся за сотовым, но потом вспомнил, что Сэм отобрал у него телефон во время обыска. Так что громкие трели издавал установленный в «ягуаре» телефон Уина. Последний снял трубку, буркнул: «Алло?» — и с минуту слушал невидимого абонента, не произнося ни слова, не издавая никаких звуков и даже не кивая. Под конец сказал: «Благодарю вас», — и повесил трубку. Потом сбавил скорость, свернул к обочине и притормозил. Когда машина остановилась, Уин выключил зажигание и повернулся к Майрону.
Взгляд у него был тяжелый, как будто в нем отразились все свинцовые мерзости жизни.
Поначалу Майрон не понял значения этого взгляда и на мгновение испытал замешательство. Но только на мгновение. Потом голова у него запрокинулась и он тихо с болью застонал. А потом у него в груди что-то разом высохло и съежилось до размеров невидимого глазу крохотного макового зернышка, которое в следующее мгновение словно ветром выдуло из окна машины.
Питер Френкель, шестилетний мальчик из Седар-Гроув, штат Нью-Джерси, отсутствовал вот уже восемь часов. Напуганные Пол и Мисси Френкель, родители мальчика, позвонили в полицию. Задний двор семейства Френкель примыкал к поросшему густым лесом берегу водохранилища. Полиция и соседи образовали поисковые отряды. Полицейские привезли с собой собаку-ищейку. Соседи тоже прихватили своих собак. Все стремились помочь несчастной семье.
Чтобы найти пропавшего мальчика, много времени не потребовалось. Как выяснилось, он забрался в соседский сарай, где хранились различные инструменты, и там заснул. Проснувшись, потянул за ручку двери, но она оказалась заперта. Когда его обнаружили, он, конечно, был напуган, но не слишком. Люди, найдя ребенка, испытали немалое облегчение. На городской пожарной вышке включили сирену, призывавшую поисковиков вернуться в город и разойтись по домам.
Но одна собака на вой сирены не отреагировала. Немецкая овчарка Велли убежала в лес и громким лаем стала звать кинолога. Неустанный лай собаки разбудил любопытство офицера Крейга Рида, новичка кинологического отдела, и он решил выяснить, что же так взволновало его овчарку. Забравшись в заросли, откуда доносился лай, Рид увидел, что Велли лает над трупом. Полицейский вызвал по сотовому команду экспертов. Судмедэксперт осмотрел найденный в лесу труп и пришел к выводу, что тело принадлежит молодой женщине около двадцати пяти лет, умершей менее двадцати четырех часов назад. Причина смерти: два выстрела с близкого расстояния в затылочную область.
Часом позже исполняющая обязанности капитана «Нью-Йоркских дельфинов» Черил Саттон опознала тело, сообщив представителям власти, что оно принадлежит ее подруге и коллеге по команде Брэнде Слотер.
«Ягуар» все еще стоял на обочине.
— Я хочу прокатиться, — сказал Майрон. — Один.
Уин двумя пальцами вытер глаза и, не говоря ни слова, вылез из машины. Майрон перебрался на водительское место и вдавил в пол акселератор. Мимо проносились деревья, автомобили, рекламные щиты, даже прогуливавшиеся на обочине люди, любившие, по-видимому, бродить по ночам. Из установленных в «ягуаре» динамиков доносились звуки музыки. Майрон не стал выключать радио, поскольку такие мелочи не имели для него значения, и продолжал давить на акселератор. Образы Брэнды пытались проникнуть в его сознание, но он полностью сосредоточился на вождении, не позволяя им завладеть его существом.
Будет еще время и для скорби, и для печальных дум.
К тому времени, когда он доехал до квартиры Эсперансы, стрелки показывали час ночи. Удивительное дело: она сидела в полном одиночестве на ступеньках подъезда, словно поджидая его. Майрон подъехал к ней, остановил машину, но из салона не вышел. Тогда Эсперанса сама подошла к нему. Когда она приблизилась, Майрон заметил, что у нее по щекам текут слезы.
— Заходи, — сказала она.
Майрон покачал головой.
— Уин любит рассуждать о крутых поворотах судьбы, — начал он.
Эсперанса молча слушала его.
— Признаться, я не до конца понимал, что он имеет в виду. Уин же продолжал повествовать о своем опыте общения с различными семьями. «Женитьба ведет к краху», — утверждал он. Ему приходилось встречать множество состоявших в браке людей, которые по прошествии какого-то времени в подавляющем большинстве случаев начинали ругаться, морально калеча и уродуя друг друга. Судьба воистину должна совершить нечто особенное, чтобы заставить его думать иначе.
Слезы текли и текли по щекам Эсперансы.
— Ты любил ее, — сказала она.
Майрон крепко-крепко зажмурился и сидел так несколько секунд, после чего снова открыл глаза.
— Я сейчас говорю не об этом, а о нас с тобой. Все мое существо, весь мой предыдущий опыт твердят о том, что наше партнерство обречено. Но вот я вижу тебя, Эсперанса, и думаю, что человека лучше, чем ты, я не встречал. Более того, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она.
— Определенно ты заслуживаешь благосклонности судьбы. Ведь бывает же такое, что эта своенравная особа делает повороты и в нужную сторону, не так ли? Короче говоря, я предлагаю тебе остаться.
Эсперанса кивнула:
— Хорошо, что ты это сказал. Потому что я в любом случае не смогу тебя покинуть. — Она подошла к машине еще ближе. — Майрон, зайди ко мне. Ну пожалуйста… Там мы сможем нормально поговорить.
Он покачал головой.
— Я знаю, что она для тебя значила.
Майрон снова крепко-крепко зажмурил глаза.
— Через несколько часов я должен быть у Уина, — сказал он.
— Хорошо. Я буду ждать вас здесь.
Он включил мотор и поторопился отъехать, пока она не сказала что-нибудь еще.
Когда Майрон добрался до третьего места, которое намеревался посетить, было уже почти четыре утра. Но свет в окне все еще горел. Ничего удивительного, если разобраться. Он нажал на кнопку звонка. Дверь открыла Мэйбл Эдвардс. Поверх домашнего фланелевого халата она надела халат из махровой ткани. Увидев Майрона, Мэйбл сразу начала всхлипывать и потянулась, чтобы обнять его.
