Яростные возражения чуть было не сорвались с языка Лоррейн, но она сдержалась, переведя дыхание.
– Мы со Стеллой чувствуем… мы чувствуем себя такими ненужными и заброшенными… Вечерами ты только и говоришь, что о своей проклятой работе, вместо того чтобы поинтересоваться, как у нас дела. Ты хотя бы заметила, что Стелла снова проколола ухо?
Лоррейн лишь слабо покачала головой. Ей было слишком больно.
Грейс встала и подошла к раковине. Налила себе стакан воды и развернулась, оказавшись прямо напротив матери.
– Ты слишком погружена в свои дела, живешь в своем собственном мире. Все, что ты делаешь, это работаешь, пьешь и говоришь колкости папе. Что же он такого тебе сделал, мама? Боже, ты уже не можешь выдавить из себя ни одну долбаную улыбку! И даже когда здесь, дома, драма, ты умудряешься вести себя так, словно ничего не происходит. Только вдумайся: я ушла из родного дома, собиралась бросить школу, мама, хотела выйти замуж, а тебя это нисколечко не волнует! – Голос Грейс срывался от отчаяния.
У Лоррейн камень с души упал, когда она заметила, что дочь говорит о своих сумасбродных планах в прошедшем времени.
– Ты действительно думаешь, что меня все это не волнует? – Голос Лоррейн дрожал.
– Я этого не замечаю. Ты заехала к Мэтту, чтобы забрать меня домой, но в итоге преспокойно оставила меня там. Ты никогда по-настоящему не хотела меня вернуть. Ты была рада, что я уехала, и…
– Довольно! – прервала ее Лоррейн, резко вставая.
Глаза Грейс округлились.
– Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что говоришь. Ты и Стелла – вся моя жизнь. И я буквально положила бы эту жизнь ради вас. Но еще у меня есть работа, очень напряженная и ответственная. – Она сделала пару шагов к Грейс, которая будто приклеилась к раковине, и глубоко вздохнула. – И ты права, сейчас у нас с папой действительно возникли кое-какие проблемы.
Ну вот. Она это сказала. И что она теперь ответит, если Грейс поинтересуется, какие же проблемы их терзают?
– Но для меня нет ничего важнее вашего со Стеллой счастья. И мне очень жаль, если тебе кажется, что я к тебе невнимательна. – Лоррейн подошла еще ближе и ласково взяла руки Грейс в свои. – Ты знаешь, что чувствуешь, когда один из людей, которых ты любишь больше всего на свете, отказывается от тебя, отбрасывает одним быстрым ударом, и уходит из твоей жизни, даже не оглянувшись?
Какое-то время они молчали, а потом Грейс разразилась слезами.
– О, милая, любимая моя, иди сюда. – Лоррейн приняла дочь в объятия и крепко прижала ее к себе. Она позволила Грейс рыдать на ее плече столько, сколько потребовалось, нежно укачивая дочь до тех пор, пока ее печаль и отчаяние не иссякли.
– Я хорошо это знаю, мама, – ответила Грейс, шмыгнув носом и потянувшись за бумажным носовым платком. – Я точно знаю, что чувствуешь в такие минуты. И я поступила так с тобой и папой… Мне так жаль!
Ее слова то и дело прерывались иканием и сопением.
Лоррейн нахмурилась.
– Мэтт? – спросила она, притворяясь, будто ничего не знает.
Грейс кивнула и высморкалась.
– Он бросил меня сегодня.
– Мне очень жаль слышать это, – сказала Лоррейн.
Она действительно искренне сочувствовала Грейс, жалея, что ее отношения закончились, хотя понимала, что со временем они с Мэттом наверняка станут друзьями. Да и сам Мэтт надеялся именно на это – так он сказал, когда приходил к ним сегодня.
– Грейс на некоторое время забросила домашние задания, миссис Фишер… Детектив, – смущенно добавил парень. – Она списывала домашние работы у друзей и дурачила учителей, наверное, целую вечность. Но потом у нее начались проблемы. Наши отношения действительно отвлекали ее от учебы. Она сказала… ну, она сказала, что ненавидит школу и хочет ее бросить, что нет никакого смысла продолжать учебу, потому что она слишком сильно отстала по всем предметам. Я не понимал, что это наши отношения так на нее влияют. Я не хочу нести ответственность за то, что она рушит свою жизнь. Мне кажется, у нее еще есть время наверстать упущенное.
– Я и понятия не имела, что у нее такие проблемы, – отозвалась Лоррейн, потрясенная тем, что ничего не замечала. – Мне всегда казалось: в том, что касается учебы, она на высоте.
– Увы, нет, – покачал головой Мэтт. – А потом она сказала мне, что хочет выйти замуж, и… и, о боже… – Он закрыл лицо руками. – Мне следовало возразить, что для этого еще слишком рано, но я думал, что поступил правильно. Наверное, мне просто польстило это ее желание. Согласившись с Грейс, я думал, что так для нее будет лучше. Моя мама такая покладистая, она не возражает, если я приглашаю кого-то домой, к тому же мы не говорили ей о том, что собираемся пожениться, и о том, что Грейс хочет бросить школу.
– Продолжай, Мэтт, – подбодрила Лоррейн, ощущая нетерпение стоявшего рядом Адама.
– Все изменилось пару недель назад. Грейс объявила, что собирается бросить школу, и, если мы не можем жить вместе и пожениться, она… она… ну, убежит навсегда.
Лоррейн глубоко вздохнула.
– Мэтт, ты поступил абсолютно правильно, рассказав нам об этом. Где она сейчас?
– У меня дома. Собирает вещи. Если хотите знать, я просто прекратил наши отношения. Сказал Грейс, что она должна пойти домой и вернуться в школу.
С ума сходя от беспокойства, Лоррейн оставила сообщение на голосовой почте Грейс, попросив ее немедленно позвонить и добавив, что все будет хорошо, что они любят ее и что она должна вернуться домой.
И вот она была здесь, дрожащая в материнских объятиях, уютно устроившаяся в кольце ее нежных рук. Сначала Лоррейн подумала, что Грейс снова плачет, но, мягко откинув голову дочери, она заметила, что та от души смеялась.
– Что тебя так насмешило?
– Ты. Мы. Все это. – Грейс снова вытерла нос и бросила бумажный платок в мусорное ведро. – Мы все – кучка чудиков, верно? – И она снова разразилась гнусавым глухим смехом.
– Определенно чудиков. Самых чудных чудиков, – добавила Лоррейн.
– Самых чудных чудиков в истории.
– Это кто тут чудики?
Мать и дочь обернулись. В проеме кухонной двери стояла Стелла, над которой маячил Адам.
– Все мы, – ответила Грейс младшей сестре, и теперь уже обе заливисто засмеялись. – Особенно ты.
Лоррейн взглянула на Адама. Облегчение, хлынувшее в его душу, ясно читалось в теплом взгляде поверх голов по-сестрински обнявшихся Стеллы и Грейс.
– Я скучала по тебе, чудачка, – донеслось до них бормотание Стеллы.
– Считай, что я и не уезжала, – послышался ответ Грейс.
Адам обошел дочерей и направился к Лоррейн.
– Ну и денек! – прошептал он ей на ухо.
Ощутив его дыхание на своей шее, Лоррейн вздрогнула. Она почувствовала ногу Адама у своей ноги. Теперь от близости мужа Лоррейн стало лучше. Эта близость ощущалась как-то иначе, правильнее. Словно все это время Лоррейн находилась в каком-то дюйме от счастья.
– Ну, вот и все. Грейс дома. Она собирается вернуться в школу. Драма окончена. – Войдя в кабинет, Лоррейн вздохнула с неимоверным облегчением, будто сдерживала дыхание большую часть жизни.
Было поздно, и девочки уже час как спали. По пути наверх Лоррейн заглянула в спальню к каждой – когда дочери были младше, она каждый вечер следовала этой привычке. Теперь, когда девочки подросли, Лоррейн не осмеливалась нарушать их уединение и вторгаться на их личную территорию, даже когда они спали. Но отныне все было иначе – их отношения будто начинались заново.
– Определенно так и есть, – глубокомысленно произнес Адам, выглянув из-за монитора компьютера. На губах мужа заиграла было полуулыбка, которая тут же испарилась, стоило вспомнить о том, что Лоррейн, скорее всего, еще на него злилась.
Лоррейн села на деревянный стул по другую сторону стола. Кабинет представлял собой каморку с покатым потолком и одновременно служил комнатой для сортировки предназначавшегося в стирку белья. Здесь же иногда делались домашние задания, когда на кухне для девочек становилось слишком шумно, а еще тут стоял раскладной диван, на котором в последнее время спал Адам.
– Хорошо, – промолвила Лоррейн, вяло пытаясь поддержать беседу. Внутри она все еще ощущала гнев и негодование. А снаружи, должно быть, выглядела слишком измученной. – Я рада, что мы вернули ее.
– Я тоже рад. – Адам поднялся и обошел стол, оказавшись рядом с Лоррейн. Теперь он смотрел на нее сверху вниз. Лоррейн чувствовала: муж ожидает, что она сейчас поднимется и скользнет в его объятия. На самом деле ей хотелось лишь одного – как следует двинуть ему коленом между ног.
– Я знаю, это была Зои, точнее, Хэзер Пейдж. – Лоррейн благодарила Бога за то, что ее голос звучал настойчиво, непреклонно и решительно. Она собиралась продолжить, но, к ее удивлению, Адам уже кивал. В этом жесте не было ни особенно буйного негодования, ни раскаяния. Обычный кивок, подтверждающий, что она права.
Адам скрестил руки на груди.
– Ее разоблачение могло повлечь серьезные последствия. Я знал, что она – агент уголовной полиции и работает под прикрытием. Она занималась делом о мошенничестве. Это было просто неудачное стечение обстоятельств. Думаю, сама судьба укусила меня за задницу, но мне нужно было сохранять спокойствие. То, что произошло на рождественской вечеринке, само по себе было довольно скверным, не говоря уже о том, что ее разоблачение поставило под удар наши карьеры.
