Григорий Глазов - Смерть не выбирают (сборник)

– Не знаю, чем все это кончится для тебя, если узнает руководство института. Да и вообще… Это же додуматься надо: устроить частную лабораторию под институтской крышей! Они много платили тебе?

– Много, но я платил и тем, кто помогал мне здесь. Вот только тебе не уплатил, – усмехнулся он.

– Хватит паясничать!.. Кто еще с тобой работал?

– Фамилии тебе не нужны. Семь человек.

– И ты – восьмой?

– Нет, я первый. А работали со мной биолог, токсиколог, морфолог и другие профессионалы.

– И все из института? Из нашего?

– Нет, разумеется, из других институтов тоже.

– Целая лаборатория! Остановись, Погос, остановись!

– Скоро остановлюсь: я уже не Погос, а погост. Здесь, – он потер ладонью свой огромный лоб, – уже началось торможение, Ира. Жизнь вошла в плотные слои атмосферы, не за горами склероз.

– Пей больше! – она махнула рукой и быстро вышла…

– Ты был прав, – сказала сестра. – Погос снабжал их своим анаболиком.

– Ты говорила с ним? – спросил Костюкович.

– Да.

– Как он объясняет свое участие? Как выглядел?

– В общем жалко… Это что, уголовно наказуемо?

– Не знаю.

Зазвонил телефон. Костюкович снял трубку:

– Слушаю… Да, Володя… Ко мне? Сейчас? По какому случаю? Что ж, зайдите… Гайдамацкая двенадцать, квартира шесть… – Положив трубку, Костюкович сказал сестре: – Ко мне сейчас придет один пловец, Володя Покатило, приятель Зимина. Хочет о чем-то срочно поговорить.

– Я буду мешать?

– Ну что ты!..

Покатило явился минут через пятнадцать.

– Быстро вы, – сказал Костюкович, открыв дверь.

– Меня знакомый подвез.

– Проходите.

– Вы один дома? – спросил Покатило, когда вошли в комнату.

– И сестра. Она у себя. Но у меня от нее секретов нет, – ответил Костюкович, гадая, что привело парня.

– Ну хорошо, – Покатило сел. – Доктор, вы точно знаете, от чего умер Юра Зимин?

– Я-то знаю. Точно знаю.

– От чего?

– У него был тяжелый васкулит, приведший к инсульту.

– Что такое васкулит?

– Поражение стенок кровеносных сосудов.

– А отчего оно бывает?

– Причин может быть много. Но тебя интересует, наверное, почему это случилось у Зимина?

– Да.

– Он принимал анаболические стероиды.

– Это что, опасно? Они ядовитые?

– Это очень хорошее лекарство, Володя. Но если его принимать длительно и в неумеренных дозах, стероиды из лечебных препаратов превращаются в убийц, – старался попроще объяснить Костюкович. – Почему тебя это заинтересовало вдруг?

– Больно они суетились в этой истории.

– Кто?

– Гущин, Туровский, Алтунин… У нас кто хорошо плавает? Тот, у кого в кармане аптека.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы ведь, доктор, сидим на допингах. Вы что, не знали этого?

– Я понял, что анаболические стероиды Зимин принимал, как допинг.

– С чего вы поняли?

– Один умный человек объяснил.

– Спортсмен?

– Нет, профессор… У Зимина был бурсит.

– Я знаю. На локте. Не заживал почему-то.

– А потому же: у того, кто долго принимает стероиды, травмы очень плохо заживают. Случается, годами. У Зимина даже свищ образовался… Ты тоже сидишь на допинг-препаратах? – Костюкович в упор посмотрел на Покатило.

– Туровский мне балду гнал, мол, пей, это витамины. Название не говорил. Но я спер одну коробочку, показал знакомому аптекарю, там по-немецки написано на вкладыше, что это анаболик. Я и сказал себе: "Все, Володя, теперь ты допинговый мастер".

– Все спортсмены сидят на стероидных допингах?

– Зачем все? Тех, кого готовят для престижных соревнований, в общем лидеры. Многие олимпийцы, сборники.

– Значит, Гущин и Туровский…

– Они мужики крутые и деловые. К ним ездят тренеры из многих дальних городов. Гущин и Туровский снабжают их анаболиками. За валюту. Потому что и сами покупают на валюту за границей. У них там уже есть свои люди.

– Смотри, как поставлено! – удивился Костюкович.

– А вы думали!

– Володя, а на вас у Туровского медкарта заведена?

– А как же! На каждого. Он их не прячет. Но там вы ничего не найдете. Главное у него в блокнотике, все графики на нас, он таскает с собой этот блокнотик.

– И много они платят продавцам за допинговые анаболики?

– Наверное. Они в цене наркотиков. Но расходы окупаются: ведь выигрыш на престижных соревнованиях – это шмотки фирмовые, видики, музыкальные центры, магнитолы. Им много денег требуется: ведь надо золотить мохнатые лапы на самом верху.

– Но ведь есть допинг-контроль. Разве не ловят?

– Горит на этом в основном середняк. Наш Туровский такие графики лепит, что ко дню, когда могут взять пробы, организм уже чист. Во всяком случае у него и Гущина не было ни одного прокола. Тут даже на денек ошибиться нельзя – влетишь! Почему они не пускали меня в Будапешт на Кубок Дуная? Потому что готовили на Европу, собирались кормить "химией", но по графику, так, чтобы к началу Европы я уже был "чистый". А в Будапеште соревнования раньше, получалось, что был бы самый разгар моего сидения на "химии", значит, мог сгореть, случись в Будапеште допингконтроль. Теперь, когда они решили, что на Европу я не тяну, "химию" мне не дают, могу, значит, валить в Будапешт, я уже не опасен. А они знают мои возможности, знают, что в Будапеште я и без "химии" справлюсь. Там сильных соперников не будет. До сборной я ведь был вообще "чистый". Одно из условий, чтоб стать сборником – быть "чистым".

Костюкович слушал, как завороженный. Перед ним открывался незнакомый мир жестоких страстей, обо всем этом он слышал, читал прежде лишь то, что только зыбило поверхность, и не подозревал об омутах и глубине.

– А что у вас делает Алтунин? – спросил Костюкович.

– Это – "шестерка"! Но пару раз он им здорово услужил: смог подменить пробирки с анализом мочи Юры Зимина во время допингконтроля. А еще он мастер с помощью катетера "выкачивать" мочу спортсмена, а "закачивать" чистую, донорскую. Все – за пять минут в раздевалке, и – пожалуйста, берите на допингконтроль! Еще он помогает сбывать анаболики, которые они привозят из-за кордона. Гоняет по всему СНГ. У него крепкие связи.

– А если Гущин, Туровский, Алтунин попадутся? Рискуют же!

– Им есть ради чего рисковать: бесплатный могучий харч с черной икрой, спортодежда лучших мировых фирм, опять же поездки за кордон. Все, что везется оттуда – фирмовое, потом толкается здесь за "зеленые". А если уж крепко влетят, их пожурят для вида, на какое-то время могут турнуть, могут Гущина звания "заслуженного" лишить. Но потом все равно поднимут со дна, потому что они нужны тем, кто на самой главной верхотуре в спорткомитетах, в министерстве, кто прежде в ЦК дул в эти паруса: ведь те киты тоже хотят жрать икру, ездить с командами на самые престижные соревнования, строить дачи, одеваться в фирмовое. Им бо-о-ольшие бабки нужны! И берут они "на лапу" густо.

– Откуда вы подробности эти знаете, Володя? – спросил терпеливо слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец, не было ни для кого уже секретом, но он не прерывал парня, давал ему выговориться.

– Давно верчусь в этом казане… Насмотрелся, наслушался от олимпийцев, от сборников, в раздевалках, в душевых… В них только и разговору – про все это да про "химию"… Вот она наша "аптечная" сила, он извлек из кармана знакомую Костюковичу зеленую колбочку из легкого металлического сплава, свинтил пробку и высыпал на ладонь маленькие таблетки.

– Это дал вам Туровский?

– Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать! Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул, скажу, что потерял. Пошел он… Это новинка.

– Я знаю, – сказал Костюкович.

– Откуда?

– В справочнике лекарственных средств еще не значится. А где они взяли этот анаболик, Володя?

– У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С его помощью как-то достали… То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока не вернусь из Будапешта.

– А потом?

– Потом делайте, что хотите.

– Они же вас выгонят, Володя.

– Плевать. Уйду. Я уже решил!

– Куда? Чем станете заниматься?

– Пойду на курсы автослесарей, устроюсь куда-нибудь на сервисную. Дам бабки – возьмут. Там тоже можно хорошо жить, правда, вкалывать придется. Ну, вот, все, доктор, – он встал. – Заговорил я вас.

– Ничего, Володя, спасибо…

После ухода Покатило Костюкович минут десять что-то обдумывал, затем крикнул сестре:

– Ира, я поднимусь ненадолго к Левиным.

– Хорошо. Захлопни дверь и возьми ключ, – отозвалась сестра из другой комнаты…

На звонок открыл сын Левина Виталик.

– Отец дома? – спросил Костюкович.