Грохот нарастает. Поезд все ближе.
Жертва. Самопожертвование, если точнее. Она делала это для Мартина. Она навсегда избавит его от себя. Она заберет Алекса Блейка с собой в небытие, и Мартин освободится, сможет начать все сначала, писать настоящие книги, а не этот бред. Жалела ли она о чем-то? Конечно. Она никогда не занималась сексом — Мартин ей не позволял. И не бывала в Уэльсе — ей всегда хотелось туда поехать, но теперь уже не судьба.
Черты Нины исказились от чувства, которого она еще никогда не испытывала. Страх? Пути назад нет. Это конец. Одна наносекунда — и все изменится. Она приближалась. Она наступила.
Нина вошла в черноту, где не было слов. Да будет тьма.
— И он просто сидит здесь и молчит?
— Гм. Более или менее. Полицейские говорят, что, когда они приехали, он балакал что-то насчет ухода в монастырь.
— Балакал? Это медицинский термин?
— Очень смешно. Я еще не поставил официального диагноза, но, похоже, у него посттравматический ступор, состояние фуги. Он стрелял в человека, убил его. Никто из нас не знает, как отреагирует на подобные обстоятельства.
— А может, он притворяется? Он вроде писатель?
— Гм.
— Что за книги он пишет?
Джексон позвонил Луизе из машины. Он взял напрокат «мондео» в «Херце» и ехал в Лондон. Похоже, он еще не готов вернуться во Францию. Может быть, никогда и не будет готов. Он мчался как пуля, летел к границе на скорости девяносто миль в час, выключив габаритные фары. Он направлялся к канадской границе. Он ехал по пыльным проселкам Техаса и искал неприятности на свою голову. Как в каждой песне, которую когда-нибудь слушал.
Он мысленно произнес слово «дом», прозвучало как-то не так. «Дом там, где сердце», — говорила Джулия. Вообще она не грешила штампами, но опять же и худших его ожиданий не оправдывала. Он сказал бы, что его сердце — с Джулией, но что, если он так думал просто для того, чтобы чувствовать себя не таким одиноким? «Джексон, мне жаль. Он не от тебя». Он сказал, что ему плевать, что ему не важно, кто отец, и шокировал сам себя, потому что это была правда, но Джулия сказала: «Но это важно мне». И все, между ними все было кончено. От нуля до шестидесяти миль в час за один разговор. «Так будет лучше, милый». Она права? Он, честно, не знал. Что он знал, так это то, что его словно распороли без анестезии. Но он, старый пес, просто отряхнулся и пошел дальше, потому что всегда надо подниматься и, несмотря ни на что, ползти вперед. Давай-давай.
Он подумал, а что, если его сердце не было похоронено вместе с его сестрой тогда, много лет назад, пока он сидел за клеенчатым столом миссис Джадд и ел пирог с курицей.
Новый рубеж, новое будущее. Лондон, прибежище обездоленных со всего света, прекрасно подойдет, чтобы залечь на дно на несколько дней. На станции техобслуживания в Шотландских границах он купил подборку хитов лейбла «Тамла-Мотаун» на трех дисках. Не то чтобы он вдруг изменил своим музыкальным пристрастиям, но подумал, что неплохо бы в дороге послушать что-нибудь бодрое, а эти соуловые ребята (хотя он всегда предпочитал девушек) определенно умели настроить на нужный лад. Какое это было невероятное облегчение — сидеть в машине, на водительском месте, за рулем. Путь даже в «мондео». Он снова был самим собой.
— Привет тебе, — ответил он на ее резковатое «Инспектор Луиза Монро».
В трубке повисло молчание. Velvelettes закончили безрезультатные поиски иголки в стоге сена,[114] и она сказала мягче обычного:
— И тебе привет.
— Я в дороге, — ответил он. (Три прекрасных слова.) — Извини, что не попрощался.
— Значит, твое дело сделано и все такое? Таинственный странник уезжает из города и оглядывается назад — чтобы раскурить изжеванную сигару и пожалеть о том, чего не случилось, — прежде чем пришпорить лошадь и галопом умчаться прочь.
— Ну, в общем, жаль, если разочарую, но я только что проехал Ангела Севера во взятом напрокат «мондео».
— И Смоки[115] поет блюз.
— Ага, что-то вроде.
— Вы должны вернуться.
— Нет.
— Вы выдали себя за офицера полиции. Вы скрылись с места преступления.
— Меня там никогда не было, — сказал Джексон.
— У меня есть свидетели, которые утверждают, что вы там были.
— Кто?
Луиза вздохнула:
— Ну, один из свидетелей, судя по всему, мертв.
— Наш друг Терри.
— Второй просится в монастырь.
— Мартин, кто же еще.
— Но третий излагает мысли вполне связно.
— Третий?
— Пэм Миллер.
— Та женщина с оранжевыми волосами?
— Я бы сказала, персиковыми, но вы правы. Жена Мёрдо Миллера, у ее мужа крупная охранная фирма. Жулик с положением в обществе.
— А что с двумя другими? С Глорией Хэттер и Татьяной?
— И след простыл. Скрылись. Как и вы. Миссис Хэттер в розыске у ребят из отдела по мошенничеству. А Грэм Хэттер как будто исчез с лица земли. Это дело всех на уши поставило.
— Значит, его ведете вы? Ваше первое убийство? — Странная фраза, как из букваря.
— Нет. — Она замолчала, словно преступник, колеблющийся с признанием. — Вообще-то.
— Вообще-то?
— Мне тоже пришлось уехать. Личное дело.
Он попытался вспомнить, как зовут ее сына. И бросил пробный шар:
— Арчи?
— Нет. Мой кот.
Он не стал отвечать, чтобы не ляпнуть что-нибудь не то (два года с Джулией кое-чему его научили).
— Значит, с места преступления скрылось четыре человека? Это рекорд.
— Ничего смешного.
— Я и не смеюсь.
— Случилось кое-что невероятное, я хочу, чтобы вы знали.
— Невероятное случается на каждом шагу. Мы просто не замечаем.
— Бросьте. Еще скажите, что вы верите в ангелов и все предопределено. Теренс Смит виновен в убийстве Ричарда Моута.
— Все предопределено.
— Я думала, вы удивитесь.
— Я удивлен, правда.
Он соврал, ему был телефонный звонок, шорох в трубке — с русским акцентом. Он понятия не имел откуда, но Татьяна знала все. Интересно, если переспать с ней, она тебя потом убьет? Очень может быть, что оно того стоит.
— Джексон?
— Да.
— Ваш Теренс Смит поднял волну преступности в одиночку.
— Он не мой.
— И он был просто идиот, оставил кучу улик. Эксперты обнаружили на бейсбольной бите частицы крови и мозга Ричарда Моута. У него в кармане лежал телефон Моута, а при обыске его квартиры нашли ноутбук Мартина Кэннинга, вот откуда он узнал его адрес. Похоже, он убил Моута по ошибке, ему нужен был Кэннинг. Хотел отомстить за то, что Кэннинг бросил в него портфелем, а вместо него нарвался на Ричарда Моута. Кто знает.
— Все очень хорошо сходится.
— Хорошо, да не очень. Мы пока не нашли ничего, что могло бы связать его с вашей несуществующей утопленницей, ни в квартире, ни в «хонде».
— Она существует, поверьте мне. Теренс Смит убил ее по приказу Грэма Хэттера. Он перевозил труп в машине Хэттера, найдете машину — найдете и улики. Хэттер сейчас наверняка потягивает коктейли с лордом Луканом[116] в Южной Африке, или где там сейчас скрываются преступники в бегах.
— И это все со слов русской девицы по вызову, которую никто, кроме вас, никогда не видел. Да, и Глории Хэттер, которая тоже «в бегах», по вашему выражению. Ни Теренса Смита, ни Грэма Хэттера с той девушкой ничто не связывает. Кроме того, о ее исчезновении так никто и не заявил.
— Есть те, кто хотел бы ее найти, — сказал Джексон. — Ее звали Лена Михайличенко. Ей было двадцать пять. Родилась в Киеве. Там до сих пор живет ее мать. В России работала бухгалтером. Родилась под знаком Девы, любила диско, рок и классику. Читала газеты и детективы. Длинные светлые волосы, вес — сто двадцать фунтов, рост — пять футов пять дюймов. Христианка. Доброжелательная, заботливая и оптимистичная, они все так пишут — «оптимистичная». Любила читать и ходить в театр, а еще посещала спортзал и бассейн и, совсем не к месту, была «уверена в завтрашних днях», — похоже, английским она владела не в таком уж и «совершенстве». Думаю, хотела еще раз подчеркнуть, какая она «оптимистичная». И парки. Они все любят парки, по правде, они все пишут о себе примерно одно и то же. Ее фотография есть на сайте www.bestrussianbndes.com, девушка по-прежнему выставлена на продажу, хотя уехала из России полгода назад, чтобы проверить, не золотом ли мостят улицы в Эдинбурге. Тогда-то она и попала в «Услуги» и встретила свою Немезиду в лице Грэма Хэттера. Думаю, вы раскопаете, что мистер Хэттер был связан с «Услугами» и бог знает с чем еще.
— Вы же не бросите все так, правда? Вы должны вернуться.
— Нет.
— Ради бога, Джексон.
