- Потому что ты сама не знаешь, что тебе нужно. Ты ещё очень молода.
- А вы знаете?
- А я знаю. Знаю то, что написал тебе в записке.
- Но я люблю другого человека. Вам это все равно?
- Да ты понятия не имеешь, что такое любовь. Для тебя это привычка, комфортное состояние. А для меня это другое. У меня есть все. И мне нужна только ты. Я приехал за тобой.
Катя с ужасом почувствовала, что эта аура, исходящая от него, снова со страшной силой проникает в её душу. Она поняла, что этот человек не отступится от своей цели.
- Да, я не хочу с тобой больше расставаться. Я хочу забрать тебя с собой. У меня есть все - прекрасный дом в хорошем европейском городке, деньги, машины, друзья. У меня нет только тебя. Поедем со мной, и ты ни в чем не будешь нуждаться, ты будешь самой счастливой женщиной на Земле. Я все приготовил для твоего приезда. Нужен только твой загранпаспорт, и через день мы там. Ты заживешь совершенно другой жизнью, жизнью принцессы.
- Петр Андреевич, - Катя внимательно поглядела на него. - А куда я дену могилу моей мамы, куда я дену своего живого отца, у которого во время вашего звонка произошел инсульт?
Ворон нахмурился.
- Инсульт? Но я этого не хотел. Я не желаю ему зла.
- Судя по всему, вы и так сделали ему зла выше всякой нормы.
- Что он тебе рассказал? - в голосе Ворона появились нотки беспокойства.
- Ничего. Я сама это чувствую.
Ворон вздохнул с облегчением.
- Катя, поверь, я оплакиваю смерть твоей матери. И очень рад тому, что Аркадий остался жив. А в смерти твоей матери виноваты роковые обстоятельства. Ты понимаешь - в жизни бывают совершенно удивительные обстоятельства. Я раскрою тебе тайну - и я, и твой отец любили одну женщину - твою мать. Она предпочла его. А теперь моя любовь к ней переросла в любовь к тебе, только гораздо более сильную. Это страсть, это наваждение, я тогда безумно завидовал твоему отцу, что он с ней, а не я. Но я нашел тебя, и стал счастлив от одной мысли, что ты можешь стать моей.
- И из-за этой страстной любви вы приказали этим подонкам меня изнасиловать? - сузив глаза, спросила Катя.
- Да я тут не при чем! - крикнул Ворон. - Более того, я скажу тебе такое, даже вопреки элементарной осторожности - одного из твоих насильников уже нет в живых. И умер он не своей смертью. И другому недолго осталось топтать землю. - Ворон за словом в карман не лез, когда хотел чего-нибудь добиться.
- И какой же из них уже...? - вдруг заинтересовалась Катя.
- Толстяк. Он получил свое. Я таких вещей не прощаю. А рыжий получит ещё круче.
- Благородно... Однако...
- Ты погоди, погоди говорить, - перебил её Ворон, не желая упускать инициативу. - Слушай меня. Отец не стал рассказывать тебе мрачную историю двадцатилетней давности, так я тебе все расскажу.
И он, избегая компрометирующих его подробностей и украшая повествование душещипательными деталями в свою пользу, поведал ей про то октябрьское утро 1973 года, про визит к Маше, про свою мнимую смерть, про искалеченный глаз, про появление в 1992 году.
- Ты пойми, у меня были основания ненавидеть твоего отца. Но тогда, первого ноября... Я хотел поговорить с Аркадием, мы ехали за ним. А он... узнал меня и потерял управление машиной. Неужели ты думаешь, что я хотел смерти твоей матери? Я так любил её. Эту любовь я пронес через всю жизнь, а жизнь у меня была очень нелегкая...
Катя, затаив дыхание, слушала исповедь Ворона. Как все это было необычно и загадочно! Он говорил так правдоподобно. Порой она даже верила ему. Но это ничего не меняло.
- Петр Андреевич...
- Меня зовут Олег.
- Хорошо, Олег. Допустим, что все это правда. Но вы понимаете, что я не могу уехать с вами. Это будет предательством памяти мамы и больного отца.
- Я сам пойду к Аркадию! Я ему все объясню! Я буду просить у него прощения! Я добьюсь того, что он благословит нас с тобой!
Катя вытаращила глаза от удивления.
- Да никогда в жизни! Ни он нас не благословит, ни я на это не пойду. У меня есть жених, который любит меня.
- Только ты его не любишь, - возразил Ворон.
- Люблю. И не стану бросать все, что мне дорого, и живых, и мертвых. Моя покойная мама мне этого не простит.
При слове "мама" Ворона передернуло. Вчера он посетил могилу своей матери, умершей в психбольнице год назад. В этой же могиле двадцать один год назад был похоронен неизвестно кто под фамилией Олега Быстрова. Странная могила - сначала отец, потом неизвестно кто, а потом мать. Ворон поклялся больше никогда не ходить туда. Ему было страшно.
- Что ты все о покойниках? - проворчал Ворон. - Живым жить...
Катя вдруг улыбнулась ему в лицо, почувствовав его слабость. Он не имел больше аргументов.
- Нет, - тихо и твердо произнесла она. - Никогда.
Ворон почувствовал приступ бешенства, подступавший к горлу. Он понимал, что говорит неубедительно, ему стало досадно за свою оказавшуюся ненужной откровенность. Но он не привык отступать.
- Ты будешь моей, - процедил он сквозь зубы.
- Силой возьмете? - усмехнулась Катя. - Вот это в ваших правилах. Это не трудно. Вон сколько ваших на улице. Скрутите и отвезете, куда надо. И снова пустите по кругу.
- Ты за кого меня принимаешь?! - начал свирепеть Ворон.
- За того, кто вы есть. За бандита.
Ворон сделал глотательное движение, перевел дух.
- Ладно. Ты мне вот что скажи, это тебя Дмитрий Степанович тогда отпустил?
- Нет. Я подсыпала вам обоим снотворное и убежала.
- Да? - равнодушным голосом переспросил Ворон. - Кстати, он недавно убил двух человек. Вот кто настоящий бандит. А сейчас он арестован нашими доблестными органами. Судьба его будет безрадостна.
Катя вздрогнула от неожиданности сообщения и от того злорадства, которое отобразилось на загорелом лице Ворона. В какой же ужасный мир он хочет её затащить!
- Итак, твое решение? - спросил Ворон.
- Решение давно принято. Я выхожу замуж, и если вы желаете мне добра, оставьте меня в покое. Раз и навсегда.
Ворон нахмурился, кулаки его сжались. Ему вспомнились события более чем двадцатилетней давности. Дача в лесу, осень, семнадцатилетняя Маша... "О, кей будет... А вот между нами никогда! Никогда!" - улыбалась она. А потом кричала в бешенстве: "Я замуж скоро должна выйти, ты помешать мне хочешь? Что тебе от меня надо?! Сволочь, гад!" "Так что же, стала Маша без меня счастлива?" - вдруг с сатанинским злорадством подумал Ворон, вспоминая, как летела их "Волга" с рокового моста. Роковой мост, роковая семья... И эта говорит то же самое. "Я выхожу замуж, и если вы желаете мне добра, оставьте меня в покое. Раз и навсегда."
Они просто издеваются над ним... Они его не воспринимают - Маша не воспринимала того, двадцатипятилетнего студента, начинающего афериста, любимца женщин. Катя жене воспринимает его нынешнего - матерого уважаемого вора, богатого человека, того, которого все так уважают и боятся, выполняют каждое его приказание, его, который может безнаказанно убить человека, может посадить человека, оправдать человека, вытащить человека из тюрьмы, который никого и ничего не боится, которого уважают и в европейских городах, где у него связи в приличных кругах. Однако, Маша была хоть и роковым, но все же эпизодом в его жизни, но на Катю он сделал ставку. И вот - такой же взгляд, такие же глаза, такое же презрительное равнодушие, такой же задристанный женишок, снова студентик МГИМО. Только теперь этот номер не пройдет...
- Ты полагаешь, Катя, что все это так просто? А тебе не кажется, что со мной лучше так не поступать?
- Вы можете меня убить, изнасиловать, - нахмурилась Катя. - Но я вас не люблю и никогда не полюблю. Хотите, перестреляйте нас всех, пожгите, вы и так много постарались для нашей семьи. Но вашей я никогда не буду!
Катя встала с места и решительно пошла к выходу. Ненависть пересилила в ней страх. Этот человек сломал жизнь её родителям, именно он стал причиной смерти её матери, теперь она знала это точно. Откровенность Ворона не сыграла ему на руку - тут он дал маху. Катя четко разделила в его рассказе правду от лжи и возненавидела его ещё больше. За внешним лоском, золочеными очками, сединой, европейским костюмом прятался, да и не очень-то прятался, лютый зверь, питавшийся падалью, сметавший на своем пути все, что мешало его желанию насытиться, напиться крови. Пусть делает, что хочет...
К Ворону угодливо подбежал бритоголовый Костя. Ворон только досадливо махнул рукой - пусть, мол, идет. Костя ушел, а Ворон сидел, задумавшись и курил. Досада разбирала его. Зачем он ей все рассказал? Он остался в дураках со своей откровенностью, надо было только силой, с такими иначе нельзя...
Его обокрали, обобрали, отобрали у него то, что ему нужно больше всего. У него был дом, несколько машин, деньги, связи, он был пресыщен всем. Он за два с половиной года объездил всю Европу, был в США и Южной Америке, в Мельбурне и Сан-Сити, он, забыв обо всем на свете, наслаждался этой жизнью, пил её, не отрываясь, он хотел вознаградить себя за свою прежнюю, полную опасностей и тревог, жизнь, за серое бедное детство, за совковую мораль, которую ему усердно прививали, он ненавидел Россию и презирал её, ему ничего не было здесь нужно - ни могила матери, ни ностальгические воспоминания. Ему здесь нужна была только о н а - Катя, о н а - с её черными пушистыми волосами, слегка раскосыми, как у матери, карими глазами, с её стройностью, её точеными ногами, её своеобразной - резкой, но такой привлекательной манерой разговаривать. Как бы они тогда зажили, если бы она была с ним! С той поры, когда Ворон познакомился с Катей, у него больше не было постоянной женщины, любая женщина раздражала его, потому что это была не о н а. Он удовлетворял свою похоть в притонах и борделях всего мира, он спал только с публичными женщинами, которым платил за их услуги деньги. А место в его сердце было занято.
