Женщина хотела что-то ответить, но смолчала. Полчаса в купе раздавалось только чирканье карандаша. За окном постепенно светлело, станций становилось все больше. Пролетали смутно различимые в сером свете дачные поселки, железные поручни пригородных платформ. Женщина писала, низко согнувшись над бумагой. Иногда она закусывала кончик карандаша и невидящими глазами упиралась в стену купе. Наконец положила бумаги на стол. Милиционер вздрогнул – незаметно для себя он успел задремать сидя.
– Я хочу в туалет, – сказала женщина.
– Ладно, идем.
Он запер купе и провел ее в начало вагона. Открыл дверь туалета, осмотрел его и пропустил Нину. Та хотела было закрыть дверь, но он запретил:
– Обойдешься так.
– Да вы что?! – возмутилась она.
– Кому ты нужна… – выругался он. – Смущается еще, подумаешь! Скоро в камере оправляться будешь, там занавесок не повесят. Привыкай.
Женщина затравленно огляделась, встретилась со своим взглядом в зеркале. И вдруг совершенно неожиданно с силой рванула на себя дверь и заперла ее изнутри. Милиционер немедленно начал дергать ручку, потом выругался и попробовал открыть замок своим ключом. Ключ не повернулся.
– Эй, гадина, открой немедленно! – крикнул он, приблизив губы к щели. – Я ж тебе так наваляю, что мать родная не узнает! Открой!
Он сделал еще одну попытку повернуть ключ. Замок не подавался. В коридор выглянул его напарник:
– Что там у тебя?
– Да эта тварь держит дверь изнутри!
– Дерьмо! – Тот оглянулся на дверь своего купе. – Так я и думал, что она нам подлянку подкинет.
Появилась начальница поезда – миловидная полная женщина в щегольской форме. Она тоже попробовала открыть туалет, потом попыталась заговорить с Ниной. Ей не ответили. За дверью послышался какой-то вздох, больше похожий на всхлип. Потом несколько сильных ударов, и снова тишина.
– Открой, зараза! – Милиционер ударил в дверь ногой.
– Она, по-моему, надела фиксатор. – Начальница снова постучала по двери ключом. – Не отвечает. У нее был фиксатор?
– Не знаю, я ее не обыскивал! Сумку отобрал, и все!
– Придется ломать. – Женщина снова припала ухом к дверному косяку и прислушалась. – На что она рассчитывает? Окно задраено, оттуда не сбежит. А дверь все равно откроем.
– Черт, она же что-то писала, – милиционер бросился в купе, и вскоре вернулся с листками, густо исписанными простым карандашом. Дверь в это время уже ломали. Милиционер просмотрел бумаги и ругнулся:
– Гадина! Ну, если она и правда это сделала, москвичи ее не дождутся!
* * *
Каждый шаг давался с трудом. Других проявлений высокой температуры Варя как ни странно, не ощущала. Голова была мутная, но не болела. Кашель мучил по-прежнему, но Варя перестала обращать на него внимание. Однако ее беспокоило странное ощущение – будто ей на плечи положили тяжелую штангу, и с этой штангой приходится передвигаться.
Утром, собираясь на вокзал, она выпила немного водки, разведя ее с медом и кипятком. Она рассчитывала, что это немного утихомирит боль в горле, но от водки только разгорелись щеки. Померив температуру, Варя быстро стряхнула градусник. И убедила саму себя, что просто не успела увидеть, куда забрался блестящий столбик ртути. Собрала сумку. Выйдя на обочину дороги, проголосовала и попросила отвезти ее на вокзал. Деньги на машину появились благодаря щедрости Кристины. Во всяком случае, на такси в один конец. О том, как она будет добираться обратно, Варя старалась не думать. У нее была одна очень определенная цель – вернуть деньги и платье. Может быть, она бы не стала так торопиться и насиловать себя. Но после своего вчерашнего звонка следователю она не могла с этим тянуть. «Получается, что я ей просто отомстила, – повторяла про себя Варя, сидя рядом с водителем и пряча рот в высокий воротник свитера. – Подло, по-бабски. За то, что она была любовницей моего мужа. За то, что пыталась меня подставить в мастерской. Но все равно, деньги я ей верну. Иначе нельзя».
Ей удалось припомнить, с каким именно поездом приехала Нина, когда они встречались в первый раз. Этот поезд прибывал через двадцать минут. Для очистки совести Варя встретила еще один – тот прибыл только что. Она стояла у начала платформы, и поток текущих ей навстречу людей казался частью бесконечного бреда. Того бреда, который мучил ее этой ночью. Ей тогда все время чудилось, что она опять попала на свою свадьбу. Только вместо Андрея рядом с ней сидит Шуртаков. Что свадебное платье сшито не по фигуре и ужасно давит грудь. Что ей хочется подальше отодвинуться от ненавистного жениха, но двигаться некуда – ей в бок упирается чей-то острый локоть. И самым ужасным было то, что у Вари на голове вместо фаты был какой-то очень тяжелый и неудобный головной убор. Наверное, именно из-за него у нее так ломило затылок. Несколько раз она поднимала руку, чтобы нащупать это дурацкое украшение, и каждый раз рука встречала пустоту. В очередной раз коснувшись своих спутанных волос, Варя внезапно оказалась в темной комнате. Смутно серел квадрат окна. Во сне громко сопела одна из кошек – они, как всегда, спали у хозяйки в ногах. Часто и сухо тикал будильник. Реальность удивила ее – она была намного расплывчатее бреда. Потом она ненадолго уснула…
Голос из динамиков, раздающийся под сводами вокзала, как-то странно плыл. «Испорчены динамики, – подумала Варя. – Или это у меня что-то со слухом. Что она говорит? Прибывает мой поезд…» Она нащупала сумку, о которой давно забыла. Сумка по-прежнему висела у нее на плече. Там лежало платье и кошелек с деньгами. Варя достала две сотенные купюры, зажала их в кулаке и побрела встречать поезд.
Те пятнадцать-двадцать минут, когда мимо нее шли пассажиры, показались ей нестерпимо долгими. Она изо всех сил старалась стоять прямо, но ее все-таки чуть-чуть покачивало. Приходилось до рези в глазах вглядываться в лица. Оживленные, сонные, свежие, равнодушные… Нины среди них не было. Зато она столкнулась взглядом с молоденькой девушкой, лицо которой показалось ей смутно знакомым.
– Таня?! Вы помните меня? – Варя шагнула к ней навстречу. Но та дернула плечом и с независимым видом прошла дальше. Рядом с ней шагали еще три девицы. Варя поторопилась за ними, на ходу доставая из сумки платье:
– Я хочу вам кое-что вернуть… Возьмите…
– Да пошла ты! – отчетливо ответила ей одна из проституток и отпустила короткое ругательство. Только тут Варя заметила, что девицы шли не одни, а в сопровождении милиции. Она отшатнулась и непонимающе посмотрела им вслед. Облизала горячие губы, не чувствуя собственного языка. На платформе уже никого не было. Варя побрела вдоль бесконечной череды вагонов, заглядывая в окна. Но не увидела ни одного лица – только кашпо с зелеными вьющимися растениями.
Она остановилась. «Нужно возвращаться, или я свалюсь прямо на вокзале. Проклятое место, никогда в жизни больше сюда не приду!» Варя посмотрела на часы, припомнила, что следующий поезд должен прийти через пятнадцать минут. «Нет, не выдержу. Но черт, как глупо получилось с этими деньгами! Она мне фактически помогла, а я ее заложила…»
В этот момент она увидела, что из дальнего вагона вышли несколько человек. Варя различила, что на мужчинах была железнодорожная форма. С ними шли две женщины. Когда процессия приблизилась, женщина узнала Нину. Но в каком она была виде! Опухшее, какое-то пятнистое лицо. Остекленевший взгляд. Нину мучил сухой резкий кашель, и она каждый раз поднимала повыше воротник своего плаща. Варя шагнула ей навстречу, но ее протянутая с деньгами рука тут же опустилась. Рядом с Ниной шла Дубовская.
Варя узнала ее, хотя никогда раньше не видела, кроме как на фотографии. Дубовская была одета в дорогой кожаный плащ, тщательно причесана, и еще за пять шагов Варя ощутила арбузный запах ее духов. Женщина прошла совсем рядом, встретившись с ней ничего не выражающим взглядом. Нина в сторону Вари не смотрела. Она тяжело опиралась на руку идушего рядом милиционера. До Вари донеслась брошенная им презрительная фраза:
– Ну и дура, даже повеситься не сумела. По психушке соскучилась?
«Деньги,» – вспомнила Варя. Но вместо лиц она уже видела только спины.
* * *
Дубовская держалась очень спокойно. Какую-либо причастность к проституткам, ехавшим в поезде, отрицала. Причем без аффектации – с юмором и достоинством. Заявила, что девицу, которая набросилась на нее в вагоне, видела впервые.
– А она, между тем, вас знает, – заметил следователь.
– О господи, – спокойно ответила Дубовская. – Вы бы хоть проспаться ей разрешили, прежде чем допрашивать.
О цели своей поездки в Москву Дубовская также не особенно распространялась. Сказала только, что приехала навестить родную сестру.
– И наверное, племянницу? – ввернул следователь. Дубовская переменилась в лице и сухо ответила, что это переходит всякие границы. Что у каждого человека может умереть родственник в другом городе, но чтобы за это хватали человека прямо в поезде и приводили в милицию – она до сих пор не слыхала.
