Но, с Другой стороны, когда они все находятся в квартире, это довольно утомительно. Гомер все время хочет есть, Алена и Мадам путаются под ногами, то и дело требуя то чайку, то кофейку, то бутербродик или печеньице (естественно, не магазинное, а испеченное Кадыровой), при этом бутербродики и выпечка поедаются не на кухне, а уносятся в гостиную и употребляются в качестве закуски к телевизору, благодаря чему той же самой Кадыровой приходится по субботам и воскресеньям собирать крошки пылесосом в дополнение к плановым уборкам, которые проводятся по будним дням, когда дома нет никого, кроме Николая Григорьевича. Сейчас хотя бы Дениса нет, а то он в выходные очень любит приглашать к себе друзей. Они группируются в его комнате возле компьютера и чем-то увлеченно занимаются, но при этом мне приходится несколько раз приносить им чай и какую-нибудь еду, а потом оттирать светлое ковровое покрытие химикатами, потому что обязательно кто-нибудь что-нибудь прольет.
Нынешняя суббота мало чем отличалась от всех предыдущих. Единственным исключением, кроме уже упомянутого отсутствия Дениса, была Алена, которая сегодня не путалась под ногами, а ускакала на свидание со своим мстительным Игорьком. Уж не знаю, как и что там у них происходит, но, по-видимому, люди, посланные к Игорю Никотином, со своей задачей справились, потому что Алена стала куда спокойнее и даже начала, правда, пока изредка, но все же произносить какие-то слова про институт. Вероятно, с дрессурой покончено. Теперь Игорь общается с ней, как и положено взрослому мужчине общаться с юной девушкой. Ну и дай им бог!
И ничто не могло испортить мне сегодня настроение, даже устрашающий счет за междугородные переговоры, в котором среди прочих были и мои телефонные мосты с Ташкентом. За один только месяц - две с половиной тысячи рублей! Уму непостижимо. Но разве я виновата, что старенькие родители Олега говорят медленно, и вообще у них развивается возрастная вязкость, как и у всех стариков, они по многу раз повторяют одно и то же и постольку же раз переспрашивают об одном и том же. Может, хватит уже мне строить из себя благородную скромность? Может, надо поговорить с Олегом и предложить ему оплачивать эти переговоры? Все-таки это его родители, и если уж он не хочет их волновать и расстраивать, то пусть платит за это. Хотя, с другой стороны, я ведь тоже не хочу их волновать, значит, и я должна за это платить. Наверное, все справедливо.
Ровно в половине одиннадцатого я вывела собаку.
И тут меня подстерегала неожиданность. Прямо возле подъезда ко мне обратилась приятная женщина, чуть постарше меня.
- Вероника? Простите, мне нужно поговорить с вами.
- Со мной? - удивилась я. - А вы кто?
- Я - мать Кости.
Так вот оно что! Бдительная матушка испугалась, что старая развратная баба является любительницей юношеских тел и будет калечить чистого невинного мальчика. Но поговорить я не возражала. Зачем женщину зря нервировать? Надо все ей объяснить, чтобы не переживала попусту.
- Хорошо, - сказала я. - Давайте поговорим.
- Только пойдемте в ту сторону, - заторопилась она, показывая рукой направление.
- Зачем? Я обычно хожу в сторону спортплощадки, там собаке есть где побегать, а в той стороне я не гуляю.
- Пожалуйста, - она умоляюще посмотрела на меня. - Из нашего окна ваш подъезд не виден, и если мы пойдем туда, во дворы, никто не узнает… Я вам все объясню. Пожалуйста, Вероника.
- Ладно, - сдалась я и отправилась следом за Костиной матерью в сторону, противоположную моему обычному маршруту. Собаке там развернуться было негде, все перекопано, стоят какие-то нелепые заграждения, предназначенные обозначать территорию некой стройки, замороженной, по-моему, лет сто назад, во всяком случае, имеющей вид ржавый и тоскливый.
Женщина, назвавшаяся Анной, показалась мне красивой, но измученной. Ей бы отдохнуть как следует, походить к косметологу и получить побольше положительных эмоций, и она превратилась бы в настоящую красавицу.
Одета она была, правда, как-то странно для прогулки по запущенной стройке: босоножки на высоких каблуках, костюм для ресторанного банкета, глаза сильно накрашены, волосы явно только что вымыты и уложены феном. В общем, оказалось, что я была недалека от истины, когда Анна сказала мне, что работает переводчиком, и для того, чтобы уйти из дома в субботу вечером, ей пришлось солгать насчет протокольного мероприятия в ресторане, куда ее вызвали для обеспечения общения с немецкими партнерами. А на протокольное мероприятие, понятное дело, в джинсах и кроссовках не пойдешь.
В течение почти сорока минут я выслушивала невероятную историю про мальчика Вадика, которого подставил и обманул "мой муж" вместе с каким-то проходимцeм, про отца, который решил найти негодяя и разобраться с ним, про Костю, которого послали специально знакомиться со мной, чтобы выведать информацию о "моем муже" и его знакомых. Про то, что семья рушится под напором одержимости отца мальчиков и что сама Анна Михайловна не может больше этого выносить, она хочет положить конец этому, но не знает, как и что нужно сделать. Про то, что сегодня Вадик приезжал из больницы и провел с семьей целый день, а Костя привел в гости свою девушку, и Анна именно сегодня, посмотрев на детей, поняла, что так больше продолжаться не может, что мальчики страдают и деятельность отца им в тягость.
Она не верит, что я могу быть причастной к махинациям "моего мужа", поэтому решила познакомиться со мной, все мне рассказать и попросить о помощи. Хотя она, конечно, сомневалась, правильно ли решила сделать, потому что ее муж уверен, что я - соучастница и тайком ночью даже встречалась с таинственным Дмитрием Дмитриевичем, которого отец Кости "засек" только один раз, но потом бездарно упустил и с тех пор все никак не может выследить. Так вот, она сомневалась, но потом решилась, ведь никакого другого выхода она не видит, а спокойно смотреть, как разрушается ее семья, она больше не может.
Ай да Гомер! Ай да Великий Слепец! Молчаливый, рассеянный, ни во что не желающий вникать и обременяться чужими проблемами. Вот он, оказывается, какой!
И все эти разговоры о том, что он берет часы в институте, чтобы не терять педагогический стаж, - сплошная туфта На самом деле институт нужен ему для того, чтобы выискивать на подготовительных курсах талантливых мальчиков, еще достаточно молоденьких и неопытных, чтобы не понимать, что делают, и недостаточно финансово обеспеченных, чтобы заинтересовать их поступлением на бюджетное отделение. Интересно, сколько у него было таких обманутых Вадиков? Или обманутым оказался только один, а все остальные поступили? Тогда почему? Почему не поступил сын этой женщины?
Ответ напрашивался сам собой, он лежал на поверхности. Гомер поставлял мальчиков (а может, и девочек) таинственному Дмитрию Дмитриевичу, который просил их взломать сайт крупной компании, внести туда необходимые изменения, например, сведения о предстоящем слиянии этой компании с другой компанией, или фальсифицированные финансовые отчеты, или сведения, ставящие под сомнение благополучие и прибыльность фирмы, вследствие чего акции этих компаний резко менялись в цене, а связанные с Дмитрием Дмитриевичем брокеры быстренько проворачивали все необходимые манипуляции, играли на повышении или понижении курса и в течение нескольких часов наваривали немыслимые суммы Гомер получал свою долю, платил кому надо в приемной комиссии за конкретного абитуриента, и юный хакер, уверенный, что сделал доброе дело и помог обманутому доверчивому проректору вернуть отнятые у него не праведно деньги, благополучно поступал.
И никому из поступивших и в голову не приходило (по молодости лет) задуматься о том, почему это Дмитрия Дмитриевича, который является якобы проректором, они в институтских коридорах не видят С наивным ребенком договариваются о строгой конфиденциальности, дескать, дяденька проректор тебе, безусловно, поможет поступить, но только ты прояви сообразительность и никому ни слова о вашем знакомстве и о той работе, которую ты для него сделал, а если начнешь трепаться, тебя за первую же провинность отчислят. Ребенок, естественно, верил и молчал, потому что учиться на бюджетном отделении с военной кафедрой хотел, а в армию идти, само собой, не желал. Нет, пожалуй, все-таки для такой работы выбирали именно мальчиков, у них стимул молчать сильнее, они должны бояться быть отчисленными, а девочек в армию не забирают. Поступление мальчика должно быть, таким образом, обязательным, иначе ребенок лишается стимула молчать и непременно пожалуется родителям, а те - прокуратуре. И выйдет нехорошо.
Выходит, за Вадика Фадеева Гомер взятку в комиссию не дал. Почему? У него были какие-то неожиданные расходы, и он деньги присвоил, вместо того чтобы оплатить гарантированное поступление абитуриента? Какие расходы? Летом прошлого года я уже работала у Сальниковых. Ни крупных покупок, ни срочного ремонта разбитой машины, ни дорогостоящих поездок за границу, ничего такого. Может, у Гомера любовница завелась? А что, вполне может быть. Если Наталья себе позволяет, то почему ему нельзя?
