Карлик сделал шаг вперед и отвесил Мастеру глубокий поклон.
– Нико разыскал его в городских джунглях Белфаста, в Северной Ирландии. И силой увез оттуда же. А страницу с ключом Нико изготовил уже здесь, в пещере. Кстати, баронет, знаете ли вы, где сейчас находитесь? Что там, – Мастер сделал жест рукой вверх, – наверху?
Артур после секундной задержки хмуро мотнул головой.
– Я так и думал. Мы находимся внутри Голгофы, баронет. Но! Не той «Голгофы», куда на поклонение восходят миллионы паломников, а Голгофы настоящей! – И словно в подтверждение своих слов, он ударил рукой по подлокотнику кресла.
МакГрегор побледнел. Неужели они знают? Но откуда? Ведь прежде, чем вынести кейс из гостинички, он вынул из него все опасные бумаги, включая желтый конверт?
– Лонгдейл, конечно, был редкостным негодяем. Но единожды вцепившись в проблему, зубов он уже не разжимал. И добыл неопровержимые доказательства того, что настоящей Голгофой была так называемая Кальвария Гордона, скалистый холм к северу от Дамасских ворот Иерусалима. В результате и родилась идея космической насмешки над Владыкой Вселенной: зачатие Антихриста в недрах горы, на которой пролилась кровь Его Единородного Сына! Конечно, баронет, – продолжал Мастер, посерьезнев, – дело было не только в насмешке. Ведь это придавало бы всему акту поистине космическую завершенность и мощь. Вы согласны со мной?
Артур пожал плечами, стараясь не разразиться торжествующим смехом. Да они же ни черта не знают – ни о Голгофе, ни об Иерусалиме!
– Дальнейшее было делом техники, – продолжал Марк-Отто. – Я купил большой участок земли на дерех Шхем, почти у самого подножия скалы, огородил его забором, нагнал людей и технику – якобы под предлогом строительства дома – и рыл, рыл, рыл: вглубь и вниз. Пока не вышел сюда. Где мы сейчас и располагаемся. Точнехонько под тем местом, где стоял крест вашего Спасителя.
– А как же ваш адрес в Хайфе? – спросил Артур.
– Но, баронет, мне же надо было где-то жить, пока шли работы. Кроме того, из Хайфы мне проще было добираться на землю предков.
– То есть?
– Я, дорогой баронет, потомок Дана, отпрыск одного из исчезнувших колен Израильских.
– И как же вы пришли к такому выводу? – фыркнул МакГрегор.
– Вы напрасно смеетесь. Мой старший друг, штандартенфюрер Иоахим Пайпер, рассказал мне о том, кем были мои родители. Они были киприотами. Арийцами-киприотами. Светловолосыми и голубоглазыми. Именно они – и Лонгдейл доказал это – и являлись потомками Дана.
– Но почему это так важно – вести свою родословную именно от Дана? – не унимался Артур.
– Вы плохо знакомы с церковным преданием, уважаемый эрудит. Большинство так называемых святых отцов было уверено, что Антихрист будет происходить именно из колена Дана. У вас есть еще вопросы?
Артур мотнул головой.
– Мастер… – робко произнесла Эли.
– Да, дорогая мадемуазель, я помню. Вы сказали, что нам недостает одного ключа? Какого же? И почему он необходим?
– У нас есть первый, с которого должно начать ритуал. Есть двенадцать подшитых листов в нужной последовательности. Но нам нужен последний из энохианских ключей – девятнадцатый.
– Сначала первый, теперь девятнадцатый? – изумился Мастер.
– Указание на это было на последней странице рукописи Лонгдейла. Той, которую он уничтожил.
– Он не хотел, чтобы ритуал состоялся? При всей его ненависти к Распятому?
– Хотел, безусловно. Но думаю, он хотел, чтобы в ритуале непременно приняла участие я. – Голос ее задрожал. – Вы знаете, Мастер, что я не могу сейчас противиться вам. Не могу вам помешать. Но Лонгдейл хотел большего.
– Он хотел повязать тебя грехом, Эли, – раздался четкий и жесткий голос МакГрегора. – И ты можешь отказаться от всей этой мерзости. Ни Рашер, ни Лонгдейл не могут лишить тебя свободы воли.
– Да ну? – брови Отто издевательски выгнулись. – Дорогой баронет, механизм такого влияния прост и даже материалистичен. Банальный, хотя и профессионально проведенный сеанс гипноза. Глубокое погружение. С последующим внушением: «Когда прозвучит такая-то фраза, вы делаете то-то и то-то». Никаких потусторонних штучек.
– И вы произнесли кодовую фразу?
– Как только мадемуазель Бернажу была доставлена в мой особняк. – И он хихикнул, страшно довольный собой. – Ну так что же с девятнадцатым ключом, дорогие мои?
– Мастер, – произнесла Сусанна слабым голосом, – мне что-то не по себе. Вы позволите мне удалиться на полчасика? К началу ритуала я вернусь, обещаю вам.
Она попыталась было сделать шаг, но Рашер вцепился в ее руку своей огромной ладонью и притянул к себе. Затем рванул тонкую ткань туники, обнажив спину девушки. И стал читать по слогам:
– Мадариатца дас перифа Таh-Eh-атц каhиса микаолазода саанире…[89] Впрочем, я думаю, что одного упоминания духа Таh-Eh-атц вполне достаточно. На спине нашей принцессы девятнадцатый ключ. Тот самый. Недостающий.
Сусанна внезапно рванулась с бешеной силой – и вырвалась из рук Рашера, оставив в его лапе лишь разодранную тунику. Девушка тут же побежала к проходу, ведшему в лифтовый колодец.
Однако карлик Нико оказался быстрее. Он бросился вслед за Сусанной, и уже минуту спустя притащил ее назад, бросив к ногам Рашера. Тот укоризненно покачал головой:
– Сусанна, о Сусанна… Неужели вера твоя так слаба? Разве ты не хотела бы стать жертвой – но и воительницей – в деле, святом для всех вас?
Тело девушки содрогалось от рыданий.
– Мастер… Мастер… Умоляю… Ведь я столько сделала… Я принесла двенадцать листов с ключами… Я….
– Именно, дитя мое. И ведь все двенадцать, пожертвовавших собой, повели себя как пристало членам святого воинства. Неужели ты окажешься менее достойной?
Артур, наблюдавший эту сцену, почувствовал, что испытывает жалость к этой запутавшейся девице, подсадной утке, безжалостной убийце. Брезгливость – но и жалость тоже.
– Нико, – обратился Рашер к карлику. – Сколько времени тебе нужно на изготовление девятнадцатого ключа?
– Если подшивать к тем двенадцати…
– Нет. Сделать как и первый, натянув на рамку.
– Тогда, Мастер, не более получаса.
– Отлично. Забирай Сусанну и приступай.
Когда карлик, схватив девушку за руку, поволок ее по полу к боковым дверям, ведшим в какое-то помещение, она издала даже не вопль, а жуткий предсмертный вой, от которого у всех присутствующих – кроме, пожалуй, Рашера – застыла кровь в жилах.
* * *
Вскоре однако наступила тишина. Артур встрепенулся:
– Он убил ее?
– Ну что вы, – протянул Рашер. – Убивать ни в коем случае нельзя. Ключи должно снимать с живого человека. Думаю, она просто в глубоком обмороке. От страха.
– Интересно, и кто же теперь будет выступать в роли матери будущего Зверя? Сусанна, как я понял, вне игры.
– В этой игре она никогда и не была, – раздался женский голос слева от рядов кресел. Все головы повернулись в том направлении. Артур не мог поверить своим глазам. Выйдя из-за скалистого выступа в стене пещеры, к ним приближалась… Лилит. Подойдя к Мастеру, она наклонилась и впилась в его губы жадным поцелуем. Бывшая служанка МакГрегора была почти обнаженной. На ней была лишь прозрачная повязка, шедшая от талии до верхней части бедер. На повязке черными и золотыми нитками была вышита надпись на иврите: המלך ל ישראל. МакГрегор вопросительно взглянул на Эли. Рашер с отеческой улыбкой произнес:
– Ну что же вы, дорогая? Сегодня у нас от баронета секретов нет. Пусть же он полностью насытит свою любознательность. Вы видите, что надпись идет по лону очаровательной Лилит – и чуть выше, там, где находится чрево, которое… Впрочем, к делу: вам ведь хочется знать, что эта надпись означает? – И он прочитал вслух: – «hа-Мелех ле-Исраэль». Мадемуазель Бернажу, поможете с переводом?
Эли, не поднимая глаз на Артура, проговорила:
– «Царь Израиля».
– Верно! – воскликнул старик. Глаза его сверкали. Он положил гигантскую лапу на нижнюю часть живота Лилит. – Здесь! Здесь будет выношен будущий царь! Но дорогая Эли, вы упустили из виду еще один момент: гематрию. В древнееврейском алфавите каждая буква…
– Слушайте, Рашер, что такое гематрия я знал уже тогда, когда вы приторговывали награбленным в Дахау добром! Каждая буква имела числовое значение. Позднее такая же система была принята в ряде других алфавитов. Хватит лекций. Что вы хотели сказать?
– Я хотел просить нашу очаровательную мадемуазель Бернажу подсчитать численное значение этой фразы: «המלך ל ישראל».
Эли, по-прежнему не поднимая глаз, глухо забубнила:
