Он ещё что-то говорил, но Бандера его уже не слушал. Глядя куда-то в пол, он думал, как действительно повезло Соломе. В той жёсткой игре тогда, на централе, он выиграл самый лучший приз, о котором только может мечтать любой мужчина — прекрасную женщину, которая будет любить тебя не за деньги и пойдёт к тебе даже за решётку. Такие женщины действительно достойны любви сильных мужчин.
Из интервью автора
Корреспондент: никак не ожидал, что книга о тюрьме окажется настоящим любовным романом. Тюремным романом. Даже не думал, что за решёткой такое возможно.
Автор: вы же знаете, абсолютное большинство читателей, как и любителей сериалов — женщины. Поэтому для меня не стоял вопрос, какую историю рассказать из своей тюремной жизни. А насчёт того, что такое возможно и было со мной, мне и самому теперь верится с трудом. Но все сидевшие мужчины нормальной ориентации, которые хорошо помнят те моменты, когда впереди светит или уже дан большой срок, знают, что мечты о большой и светлой любви или любящей тебя женщине посещают регулярно. Правда, признаются в этом не все, да и забывается все по истечении срока. Это, знаете, как в анекдоте: Любовник выпрыгнул из окна любовницы, когда у неё муж вернулся неожиданно, летит и молится: «Господи, спаси! Больше никогда не буду спать с чужими жёнами! Больше никогда не буду изменять своей жене, только спаси!». А когда приземлился в огромный мягкий сугроб, встал, отряхнулся и думает: «Летел-то всего три секунды, а столько ерунды наговорил». Так что по освобождении верится действительно с трудом даже самому. Но в любом случае критику принимают только от тех, у кого в тюрьме были возможности перемещения и кто прошёл несколько тюрем и лагерей по стране и знает, что даже в одном управлении в одной колонии или тюрьме может быть так, а в соседней уже совсем по-другому. Не говоря уже о разных регионах, когда не только люди могут быть разными, но даже одни и те же вещи называться по-разному. Так же критики могут быть только взрослыми. А то молодёжь, которая сейчас по тюрьмам, из-за лени написать малявку другу или подельнику звонит ему по телефону, даже если он сидит через камеру. Они, может, и не все знают, как мы раньше жили и что когда-то у нас не было другой связи. Знаю некоторых, которые в шоке оттого, что у нас когда-то в тюрьмах не было даже розеток, не говоря уже о кипятильниках, телевизорах, DVD и прочем. А в изоляторах нас кормили через день и спали на голых досках ночью, и на сыром бетоне днём, и без прогулок по свежему воздуху. Ну и естественно, если хватает духу критиковать, то делать это нужно в открытую, а не по-шакальи, прячась под ником или вымышленным именем в Интернете.
К.: Да я и не думал вас критиковать, я же не сидел. И к тому же верю безоговорочно всей истории, но, признаться честно, я думал, что эта девушка в финале будет вашей.
А.: Вы, наверное, насмотрелись голливудских фильмов, где ещё до просмотра ясно, кто и как будет побеждать. Сигал жестоко и хладнокровно, Норрис благородно и романтично, Джекки Чан смешно и весело, ну и так далее…
К.: Это да. Но ведь главный герой фильма или книги и должен побеждать, так ведь было почти везде и всегда. Глупо будет, если герой произведения погибнет где-нибудь в середине.
А.: Ну, во-первых, здесь я был не главный герой, а только один из них. А во-вторых моё творчество — это не совсем фильмы или книги. И потом, я же ведь не умер.
К.: Вы сказали, что ваше творчество, это не совсем книги или фильмы. А что это? Автобиография?
А.: Не могу так сказать, иначе на фоне всех остальных, кто описывал свою жизнь, окажусь полным отбросом общества. Вы когда читаете автобиографические книги или мемуары не удивляетесь, в каком прекрасном мире вы живете, какие честные и благородные люди вас окружают? Сильно плохого про себя ведь никто не расскажет. А я рассказываю, что был злым и коварным эгоистом, зависть порождала необузданную жестокость и так далее. Поэтому приравнять своё творчество к обычному самовозвеличиванию и назвать автобиографическим произведением не могу, здесь надо придумать какое-то другое название этому. Потому что даже откровениями назвать будет слишком мягко, на мне, помимо всего, ещё крови много, и вы обо всём со временем узнаете. Я не всегда был благородным и справедливым, особенно в девяностые годы, тогда выживали, кто как мог. Но об этом в следующих книгах или фильмах.
К.: С нетерпением буду ждать. И всё же финал этой книги довольно неожиданный, можно сказать, что на самом кульминационном моменте. Я бы закончил не так…
А.: Так, стоп! Я знаю, что бы напридумывали там вы или кто-то другой. Кого-то убили бы, и даже не одного, и так далее. Свои произведения все создают такими, чтобы они были интересными. Но я рассказываю только те истории из своей жизни, которые и так были достаточно интересны без всяких выдуманных приукрашиваний. Я знаю, что вам было бы интереснее читать или смотреть, если бы кто-то погиб из-за этой девушки. Более того, в тюрьме действительно случаются убийства, но в сто, если не в тысячу раз реже, чем на свободе. Поэтому не буду лишний раз пугать родственников заключённых, тем более что за те несколько дней, что длилась эта история, никто не погиб и даже не умер сам во всей тюрьме, не говоря уже о тех камерах, которые были причастны к этому делу. А придумывать смерть для интереса не буду. Я и так добавил один эпизод, произошедший в другое время и в другой тюрьме, но понять это смогут только те, кто сидел во втором СИЗО в Приморье, да и то далеко не все. Да, и ещё сделал собственное предположение про Валька из камеры 70, потому что не знаю точно, как мой бывший подопечный коммерсант узнал о связи нашей общей любимой на тот момент девушки со смотрящим. Но думаю, что моё предположение верно потому, что узнать это он мог только прочитав маляву, и может даже не одну, тогда как тюремная дорога проходила не через него, а через нижнюю камеру. Что же касается неожиданного финала, скажу вам так. Есть закон жанра, которого нужно придерживаться при создании художественных произведений, фильмов и книг. Поэтому вам и казалось раньше все таким складным. Ведь насочинять можно как угодно, хоть по закону жанра, хоть по заказу. Хотите загадочных или жестоких убийств? Есть миллионы других книг. Я же рассказываю вам про настоящую, не придуманную жизнь бандитов, в которой всё может закончиться так же неожиданно, как пуля в спину. Так что извините уж за неожиданную концовку, какая была. Увезли не вовремя, а может и наоборот, к лучшему. Может быть, всё было бы по-другому и действительно интереснее, если бы я смог вовремя понять и срастить все первые малявы с 87. А так, оставшись без соперников, когда даже кум отвернулся от такой любви, отношения смотрящего с моей любимой арестанткой развивались спокойно.
К.: Каково же вам было в роли проигравшего? И не жалко ли было тех, кто ещё больше пострадал?
А.: Не сильно-то уж они и пострадали по сравнению со всеми, кто погибал из-за женщин во все времена. Жалко их тогда не было, была середина девяностых, и отношение к коммерсантам в нашей среде было специфическим. А в роли проигравшего… Ну о-очень плохо было. Какой же мужчина любит проигрывать, тем более в таких делах? Из-за этого и бывали кровавые последствия во всём мире. Но я был в изоляции, а время, как известно, лечит. И потом я встречался иногда с Еленой, это её настоящее имя, уже на свободе, и мы со смехом вспоминали, как я «поимел её» тогда в стакане. Она действительно вышла замуж и ждала моего счастливого соперника. Но ручку мою она, кстати, сохранила.
