– Мистический, – язвительно повторил Лавров. – Угу!
– Что с тобой, Рома?
– Я плохо спал этой ночью…
* * *
Руслана с тревогой вглядывалась в бирюзовую толщу воды. Дайверам давно пора было всплывать. Воздуха в аквалангах оставалось в обрез. Она хоть и не пристрастилась к подводному плаванию, но за время пребывания на яхте поднаторела в разных тонкостях сего экстремального развлечения. Пусть говорят, что при надлежащем обучении и хорошем оборудовании риск сводится к нулю, на деле бывает всякое.
Руслана погружалась пару раз под наблюдением Антона и натерпелась страху, нахлебалась горькой морской воды, пока ловила выпавший загубник. Воздух из баллона с напором поступал в легкие, раздувая грудную клетку; уши и голову пронизывала острая боль; в маску попала вода…
После второй неудачной попытки Руслана решила, что дайвинг – не для нее. Не всем же быть «ихтиандрами». Кому-то на суше кайф, кому-то на глубине.
Время шло. По морю бежала волна, а Стас с Антоном все не показывались.
Что делать, если ребята вовремя не поднимутся? Звать Ордынцева? Так он на море новичок, какой из него спасатель?
Кроме него и Русланы на борту находился еще один человек – рулевой и по совместительству мастер на все руки. Во избежание огласки «археологических изысканий» владелец яхты ограничился единственным членом экипажа, который управлял судном, готовил еду и выполнял необходимые поручения. Когда судно стояло на якоре, рулевой или возился на камбузе, или дрых у себя в каюте.
Блондинка вспомнила, что оставила мобильный в каюте. Макс всю ночь просидел над чертовыми черепками, а она маялась одна в постели, одолеваемая невеселыми мыслями. Поклонник быстро загорелся и, похоже, быстро остыл. Немудрено, что у них с женой начались разногласия, которые переросли в скандалы. Ни одной женщине не понравится, когда ею пренебрегают. Если муж занят бизнесом, это еще можно стерпеть. Но если он просиживает над обломками глиняных сосудов для зерна или масла, предпочитая их объятиям возлюбленной, – это обидно.
Какая разница, сколько лет этим горшкам, десяток или тысяча? Да пропади они пропадом!
Узнав о том, что Ордынцев женат, Руслана априори возненавидела его супругу. Но теперь она почти понимала ее. Ирина относилась к браку с присущим ей максимализмом. Она ждала от Ордынцева беззаветного обожания, а он…
Впрочем, кроме сплетен, в которых крупицы правды тонули в море домыслов, Руслана ничего не знала о семье Макса. Кто из супругов не ссорится? Кто не расходится сгоряча? Кто не изменяет, чтобы насолить другому?
Руслана побывала замужем, и собственные семейные дрязги были еще свежи в ее памяти. Они со Смоляковым сначала разъехались, а через два года официально разошлись. За это время Руслана сделала стремительную карьеру на ТВ, а ее муж укатил в Израиль. Его мать была еврейкой и наконец-то переманила сына к себе в Тель-Авив.
Ордынцев не отличался открытостью и помалкивал о размолвках с женой. Ирина тоже публично не жаловалась. Они не выносили сор из избы. Супруги имели кое-какую недвижимость и, поссорившись, проживали врозь. Макс остался в московской квартире, Ирина переехала в загородный дом.
«Почему у вас нет детей?» – как-то спросила Руслана.
«Не успели», – бросил Макс, не добавив никаких подробностей.
«Ира ушла от тебя или ты ее бросил?»
«Не вижу разницы. Мы разъехались!»
«Насовсем?»
«Жизнь покажет…»
Он уходил от прямых ответов, что жутко бесило Руслану. Она имела виды на Макса – серьезные виды.
Блондинка задумалась и не заметила, как в воде у борта показались пузырьки, а затем блестящая черная голова Стаса в гидрокостюме.
– Все в порядке? – свесившись вниз, крикнула Руслана. – Где Антон?
– Всплывает…
– Слава богу! Вы меня напугали.
– Ты вроде не из пугливых, – во весь рот улыбался дайвер, поднимаясь по трапику. Одной рукой он хватался за поручень, а в другой держал что-то бесформенное, похожее на мокрый мешок.
– Что это? – брезгливо скривилась Руслана.
– Нашел на дне…
Он бросил свою добычу на палубу, и вокруг сразу образовалась лужа воды. В мешке находился твердый предмет – блондинка определила это по стуку.
– Гадость! – процедила она, отвернувшись и продолжая высматривать второго ныряльщика.
Тот уже подплыл к трапику, собираясь взбираться на борт. Руслана с облегчением помахала ему рукой.
Тем временем Стас освободился от акваланга и развязывал мешок. Узел не поддавался.
– Что внутри? – опасливо осведомилась блондинка.
– Не знаю. Мы не успели посмотреть. Сегодня паршивый день: ничего не попадалось, хоть плачь. Отплыли чуть в сторону, а там этот мешок. Замешкались, брать – не брать. Хотели заглянуть, что в мешке. Черта с два! Узел крепкий, холера! Воздух кончился, всплывали на резерве.
К ним, шлепая ластами, подошел Антон.
– Небось мусор кто-то выкинул с борта…
Руслана высказалась куда более мрачно:
– А что, если там – труп?
– Для трупа мешок маловат.
– Ну… часть трупа, – не сдавалась блондинка. – Расчлененка. Голова, например…
– Типун тебе на язык. Дай-ка нож, Антоха! – потерял терпение дайвер.
Чик! Из разрезанного мешка вывалились несколько камней, которых полно валялось на берегу. Но среди них находился предмет, ради которого стоило рисковать.
– Говорил же, надо брать мешок! – ликовал Стас. – Чуйка у меня! А ты – всплываем! Всплываем! Во второй раз нырнули бы – не нашли.
Антон и Руслана потеряли дар речи.
– Чего-чего, а такого я не ожидала увидеть, – вырвалось у нее. – Почему эта штука оказалась в мешке?
– Да еще с камнями, – подхватил Антон.
– Не верю своим глазам… Вы меня, часом, не разводите, мальчики?
– Делать нам нечего… – обескураженно пробормотал Стас.
Он склонился над находкой, потирая затылок. Потом поднял голову и повернулся к напарнику:
– Думаешь, это подлинный антик? Но почему в мешке?
– Мешку точно не тысяча лет. От него бы давно ничего не осталось.
– Коню понятно!
– Может, Руслана права? Нас решили разыграть? Увидели, что мы…
– Зови хозяина, – перебил Стас. – Живо!
После обеда Глория прилегла, а Лавров поднялся в мансарду и устроился с биноклем в углу открытой террасы. Отсюда было видно все, что происходит в соседнем дворе. Слегка мешали деревья, но в основном он остался доволен выбранной позицией для наблюдения. Здесь его вряд ли заметят, тогда как ему удобно следить за хозяйкой и ее гостьей. Он затруднялся ответить себе, зачем ему это надо, и радовался, что Глория спит. Обойдется без лишних вопросов и насмешек.
Наступило самое жаркое время суток. Улица будто вымерла. Даже кошки и собаки попрятались в тень и дремали. Лавров тоже боролся с дремотой, но любопытство было сильнее усталости.
Соседи, похоже, предавались послеобеденному отдыху. Никто не выходил из дому, занавески на окнах были задернуты. Так прошло около часа. Лавров расположился в плетеном кресле, и время от времени веки его против воли смыкались, а рука с биноклем опускалась на колени. Потом, побуждаемый неведомым импульсом, он просыпался и возвращался к своему занятию.
В одно из таких внезапных пробуждений его настойчивость была вознаграждена. На пороге мелькнул светлый сарафан – это оказалась «бедная сирота», которая вышла в сад и направилась к гамаку.
Лавров покосился на часы. Ого! Уже почти четыре. С моря дул теплый ветер, шевелил листву изнемогающих от зноя деревьев.
Девушка лежала в гамаке под яблонями, наслаждаясь тишиной и покоем. Увеличенные линзами бинокля черты ее не отвечали современным канонам красоты, однако показались наблюдателю довольно милыми. Длинные пшеничные волосы девушки рассыпались, широкие бретели сарафана подчеркивали золотистый загар. Она была поразительно хороша.
Щелк! Щелк! Лавров делал снимок за снимком. Зачем? Чтобы полюбоваться нимфой на досуге? Или позлить Глорию? Дескать, зря она им пренебрегает. Он может увлечься другой женщиной. Мало, что ли, красивых и свободных девушек, особенно летом на морском побережье?
Щелк! Лавров обратил внимание на изящные лодыжки и маленькие ступни «бедной сироты»… и тут же вспомнил записи из «Журнала Печорина»: что порода в женщинах определяется «в поступи, в руках и ногах». И что «правильный нос в России реже маленькой ножки».
Щелк! Он запечатлел очаровательный поворот головы девушки и отметил благородную линию ее профиля. С носом у нее все было в порядке.
Щелк! Разные ракурсы, разная мимика. Щелк! Безмятежность на ее лице сменилась настороженностью и тревогой.
Девушка в гамаке начала беспокойно оглядываться. Лавров, посмеиваясь, скрылся за выступом крыши. Как бы не спугнуть пташку.
Он почти проникся к ней восхищением и симпатией. Но на ум пришло предостережение из «Тамани». Там прелестная русалка на поверку оказалась коварной и беспощадной фурией, готовой утопить чрезмерно любознательного офицера.
